Мирослав Карват
Политическая субъективность больших социальных групп, политических организаций и индивидов. Модель объяснения.
Принцип активизма как конкретизация принципов детерминизма и автодинамизма принадлежит к основным методологическим принципам марксистского анализа политических явлений. Более того, на основе диалектического понимания детерминизма активистский подход к политическим явлениям и процессам - необходимое условие любого научного анализа политики, без которого нельзя осмысленно говорить ни о политике, ни о научной теории политики. Поэтому марксистская теория политики есть наука о политических действиях и их результатах, точнее - о совокупности условий, объективном и субъективном контексте, структуре и функциях политических действий. Тем самым политические действия рассматриваются в категориях субъективности, сознательного и намеренного осуществления. В связи с этим возникает несколько проблем, решение которых образует условие выполнения теоретических функций науки о политике: кто является субъектом политики? в каком смысле и в какой степени? в чем состоит сущность свойства «быть субъектом политики» - политической субъективности, образующей исходный пункт построения критериев классификации?
72
В настоящем разделе мы попытаемся кратко и синтетически описать модель политической субъективности как многомерного, сложного, имеющего несколько уровней, свойства определенных социальных субъектов. Эта модель разработана путем реконструкции идей, содержащихся эксплицитно или имплицитно в трудах классиков марксизма. Совокупность данных идей - с интересующей нас точки зрения - можно выразить в одном главном тезисе: политическая субъективность есть свойство больших социальных групп, лишь вторично и условно (в рамках связи с социальными группами) присущее их институтам (политическим организациям) и членам, осуществляющим важные политические роли (идеологам, руководителям и т. д.). Приведенный тезис многократно формулировался в классических работах творцов марксизма-ленинизма («Манифест Коммунистической партии», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», «Что делать?»). Он образует исходный пункт любых попыток конституирования и выделения как особой дисциплины марксистской науки о политике. Поэтому он может быть назван тезисом теоретико-политического холизма, раскрывающим импликации диалектики целого и части в структуре общественного бытия для марксистской теории политики.
Считая «целостность» (организацию, интеграцию) и субъективность большой социальной группы многомерными и постепенно проявляющимися свойствами, мы одновременно полагаем, что степень политической субъективности большой социальной группы детерминирована степенью и характером ее организации, интеграции.
В дальнейшем анализе попытаемся, опираясь на литературу по теме, объяснить и обосновать указанный тезис теоретико-политического холизма как предпосылку объяснения политических явлений в категориях политических действий и их результатов.
Начнем с объяснения понятия «политическая субъективность», приняв за исходный пункт определение значения самого термина «субъективность», чтобы затем уточнить критерии, позволяющие выделить специфическую разновидность социальной субъективности - политическую субъективность. На этом основании попробуем более подробно интерпретировать тезис о том, что большая социальная группа образует субъект политики (а также то, что не вытекает из данного тезиса). Исходный тезис равнозначен объяснению теоретико-политического холизма.
73
Мы не случайно оперируем термином «субъективность», а не «субъект». Субъектом познания для нас является не субъект как таковой. Нас интересует сущность такого свойства, абстрактное и категориальное понимание которого позволяет дать онтологическую и методологическую характеристику больших социальных групп как субъектов. Рассматривая это свойство как проявляющееся постепенно и сравнимое с другими, мы обретаем фундамент для объяснения дифференцированной роли различных социальных групп в политических процессах. Нет такого субъекта, который был бы исключительно субъектом. Но не бывает и так, чтобы все субъекты были ими с одних и тех же точек зрения и в одинаковой степени.
Содержание понятия субъективности
В понятии субъективности содержатся два интегрально связанные между собой элемента: сознание и активность (действие). Вернее сказать, субъектом является лишь такое существо, которое отличается сознанием, а также (что образует необходимое условие) самосознанием, осознанием самого себя, и в связи с этим - способностью к сознательному действию. Между сознанием и действием (практикой) существует неразрывная связь, обусловливающая содержание субъективности. Не сознание и не действие сами по себе определяют субъективность, а только сознательное действие. В этом находит выражение единство человеческого познания и практики. Субъект познания предстает действующим субъектом, а познание есть разновидность человеческой практики, связанная с другими типами практики. Поэтому субъективность - специфически человеческое свойство с точки зрения присущего человеку способа существования, способность (и в некоторой степени необходимость) к сознательным, целенаправленным и рациональным действиям.
Человеческое сознание есть сознание объктивной действительности, и в то же время - если речь идет о самосознании - сознание собственного существования, своего места в этой действительности, своих потребностей и отношения к действительности. Человеческое сознание по своей сути, с учетом социального характера существования человека, является общественным сознанием. Это - сознание общественных отношений и отношения общества к природе. Поскольку сознание общественных отношений отражает и определяет их, постольку оно пред-
74
ставляет собой «метасознание», «сознание сознания»: сознание собственного сознания и других сознаний. На данном уровне «метасознания» - уровне не просто действий, но сознательных взаимодействий - субъективность, будучи свойством человека, предстает также общественной субъективностью. Когда речь идет не об общественном сознании «в целом», но о сознании потребностей (интересов) всей большой социальной группы, сознании потребностей иных больших групп и потребностей общества как органической целостности, как «социального организма», а следовательно, и о сознательных, целенаправленных, рациональных действиях группы, направленных на другие группы и на общество в целом, - необходимо говорить о политической субъективности. Это определитель, критерий политического характера субъективности большой группы, однако он не исчерпывает критерий субъективности.
С диалектикой познания и практики связана диалектика субъекта и объекта. Субъектом политики может быть только такая социальная группа, которая подвержена воздействиям, служит предметом воздействия и наоборот: она может быть субъектом политики лишь в той степени, в которой воздействует на другие объекты. Субъективность есть свойство, определяемое отношением. Невозможно говорить о субъекте, если мы одновременно не предполагаем существование какого-то иного объекта, который нетождествен субъекту, на него воздействующему. Воздействие на себя (и сознание себя) - частный случай отношения, фрагмент действительности и потому только одно из многих измерений субъективности, которое не является единственным. Реальное существование любых явлений есть не что иное, как сосуществование. Каждый социальный субъект в то же время оказывается объектом социальных воздействий по двум причинам: он постоянно подвержен влиянию других субъектов и воздействует на себя и сам преображается в общественных отношениях. Категории «субъект» и «объект» - относительные понятия, так как они не только подвержены релятивизации, но их нельзя рассматривать в отрыве друг от друга.
При анализе понятия «субъективность» мы должны также учитывать диалектику сущности и явлений. По отношению к политической субъективности это означает, что нельзя ограничиваться формально-институциональными аспектами действий, осуществляемых институтами
75
(органами государства и политических партий, а от их имени - индивидами), однако следует обнаруживать их политическую сущность, которая не всегда доступна непосредственному наблюдению и не воплощается исключительно в нормативных актах. Совершенно очевидно, что все это связано с диалектикой содержания и формы, общего и особенного. Изучая различные формы активного и сознательного участия различных больших социальных групп в политических процессах, мы должны обнаруживать в данных формах конкретное содержание, категориальное и абстрактное вычленение которого и образует задачу собственно теории политики. В то же время анализ форм и видов проявления политической субъективности при абстрагировании от содержания и сущности, как и абстрактная характеристика субъективности в отрыве от ее конкретных социально-исторических форм, являются правомерными и полезными познавательными действиями на основе определенных методологических процедур и принципов, но сами по себе не имеют никакой объясняющей силы.
При выявлении сущности политической субъективности необходимо также отражение диалектики целого и части, непосредственно связанной с принципом теоретико-политического холизма. По своему генезису, функциям и сущности политическая субъективность связана с существованием интегрированного социального целого и образует его атрибут. Если мы утверждаем, что вне организованного целого элементы и составные части теряют свои свойства, то это относится также (а может - в первую очередь) к политической субъективности. В соответствии с диалектикой целого и части мы полагаем, что политическая субъективность характеризует прежде всего социальную целостность (группу), а в ее границах - части (слои группы, особенно ее организации и руководящий центр) и элементы (членов). Политическая субъективность группы существует на разных уровнях, которые надо рассматривать в их последовательности. Следовательно, анализ групповой, организационной и индивидуальной субъективности в политике как равнозначных и альтернативных, подобно абсолютизации одного из данных субъектов как «единственного», грешит метафизикой. Согласно требованиям диалектики мы склоняемся в этом случае к пониманию больших социальных групп в качестве «первичных» и «окончательных» субъектов политики. Однако с оговоркой, что наиболее правильно их опреде-
76
лять - в континууме процедуры абстрагирования и конкретизации - как субъекты политики «в конечном счете».
В политической субъективности с диалектикой целого и части неразрывно связана диалектика единства и противоположности. Одним из ее существенных аспектов выступает закономерность: между субъективностью большой группы и субъективностью ее частей (особенно организацией) и членов нет полной и строгой тождественности. С одной стороны, субъективность руководителя политического движения или его рядового члена и субъективность движения в целом есть проявления, особые измерения групповой субъективности. С другой стороны, субъективность индивидов и организаций в политике нельзя свести к аналогичным свойствам группы в целом. Индивидуальная и организационная субъективность включает неповторимые, уникальные, специфические свойства, выражающие значительную степень автономии субъектов «низшего уровня».
Мы описали лишь некоторые из множества сложных и взаимозависимых свойств диалектики политической субъективности, образующих предпосылки теоретико-политического холизма. Более полное и упорядоченное их освещение требует отдельного и обширного исследования. Однако и на основе рассмотренных принципов можно сформулировать критерии, позволяющие определить, когда большая социальная группа может считаться субъектом политики.
Критерии политической субъективности больших социальных групп
Субъектом политики является такая большая социальная группа, которая действует и воздействует на другие социальные группы, среду и все общество, а также на саму себя и своих членов. Это воздействие приобретает форму культурного влияния и, как правило, осуществляется при помощи социальных институтов группы. Однако проявлением политической субъективности оказываются не все действия группы, а только такие, которые имеют рациональный характер. Под политическими действиями мы будем понимать рациональные действия общесоциальной значимости, субъектом или объектом которых предстает большая социальная группа. Короче говоря, способность к рациональному действию мы считаем основным
77
критерием политической субъективности группы. Причем способность постоянную, равнозначную способности группы к удовлетворению собственных потребностей посредством влияния на другие группы, а тем самым и способность воздействовать на состояние их потребностей. Рациональность, постоянная возможность осуществления и повторения (хотя не только повторения) действий обусловливают сущность политической субъективности.
Способность к действиям различным способом детерминирует групповую субъективность. Говоря о способности действовать, мы имеем в виду: 1. Надлежаще высокий уровень сознания (особенно самосознания, самоопределения) и организации группы, т. е. способность к действиям и зрелость группы. 2. Не только внутренние и зависимые от группы условия, но и внешние: так называемое соотношение сил, в данном случае - «силу» группы. Речь идет о возможности осуществления действий с точки зрения определенного влияния среды, когда мы предполагаем, что степень силы группы - в сравнении с силой других групп - достаточно высокая, чтобы она могла начать действовать даже вопреки сопротивлению и противодействию. При этом мы абстрагируемся от того, будет ли и насколько названное действие эффективным, в какой степени будет преодолено сопротивление, так как данная степень устанавливает уже степень субъективности (включая роль субъекта власти), а не саму субъективность.
Мы рассматриваем постоянную способность не только к рациональным, но и к суверенным действиям. Суверенность - это существенный элемент, ядро политической субъективности группы. Однако субъективность определяется не просто суверенностью (отдельных) действий, но групповой суверенностью как постоянным свойством, через постоянную суверенность действий, которая состоит в том, что действия осуществляются прежде всего с учетом интересов всей группы. Суверенность - постоянное свойство группы, характеризующее ее отношение как к среде, так и к себе самой (частям, индивидам), в том числе отношение к собственной политической организации. По отношению к среде суверенность проявляется не только в том, что действия направлены на благо во имя интересов группы. Суверенность действий связана в данном случае с суверенностью решений о действии, с тем, что руководящий центр группы, а не какой-либо внешний центр, инспирирует и руководит действием.
78
Поэтому политическую субъективность можно определить как постоянную способность большой социальной группы к осуществлению суверенных и рациональных действий. Конечно, речь идет о действиях, имеющих общественную значимость для удовлетворения потребностей (реализации интересов) всего общества, всех больших социальных групп и членов общества. Поскольку такие действия приобретают форму коллективных, опосредованно или непосредственно связаны с функционированием власти, мы их называем политическими.
Субъективность и способность к действию связаны также с выбором как целей, так и самих действий. Группа, не имеющая такой возможности, не является субъектом и, тем более, объектом политики. Возможность выбора - одна из конституирующих особенностей рациональности и суверенности. Если бы действия группы были детерминированы однозначно - то ли на основании «железных закономерностей» (понятых фаталистически), то ли директивами центров, внешних по отношению к группе, и даже хотя бы тем, что группа видит перед собой только одну цель, не сводимую к альтернативам и потому всегда однозначную, или, наконец, тем, что группе известен или доступен лишь один образец и способ действия,- то в действительности они бы совершались автоматически и, следовательно, не были бы ни рациональными, ни суверенными действиями. Тогда понимание группы в категориях субъекта было бы лишено смысла.
«Способность к действиям» тоже имеет разнообразный смысл. Понятно, что не сама способность к действиям (рациональным и суверенным), декларированная абстрактно, является решающей для групповой субъективности, а использование этой способности, ее проявление и подтверждение в успешных действиях. Однако это не означает, что только эффективные действия - суть проявления субъективности. Среди них выделяется особый тип, имеющий большое значение, не менее существенное по своим последствиям: отказ от определенного действия. Воздержание группы (институтов группы) от действия также порождает политические факты. Кроме того, как легко убедиться на исторических примерах, не всегда само действие, а зачастую лишь его возможность оказывает то или иное влияние на поведение партнеров, создании политическую ситуацию. Например, возможность применения силы. Несомненно, не только возможность (или угроза) принуждения, но любые предвидимые партнерами
79
действия субъекта модифицируют их применение. Этим отличается рациональность в социальных (а также в политических) действиях от рациональности в индивидуальных действиях.
Окончательным критерием политической субъективности группы оказывается не столько понятая абстрактно, «потенциально» постоянная способность к суверенным и рациональным действиям (выраженная, к примеру, в формальных правах институтов группы) и даже не само осуществление действий (в трех указанных видах - эффективных, неосуществленных, потенциальных и иных, здесь не рассматриваемых), сколько постоянная значимость последствий таких действий. Реальным субъектом политики является только такая группа, действия которой оставляют устойчивый след в политической жизни общества, формируя и устанавливая содержание политических отношений. Поэтому действительным основным критерием политической субъективности выступает объективизация последствий и результатов действий. Если даже группа (в настоящий момент) не действует, влияние ее предшествующих и возможных, будущих действий, ожидаемых ее соперниками, гарантирует ей статус субъекта политики. Политическая субъективность по своей сущности (а по определению - на методологическом уровне) есть устойчивое, объективированное свойство. Она предстает политической субъективностью именно как продукт социальной культуры и ее интегральный элемент. Временное, одноразовое выступление большой группы, тем более общества, в роли субъекта политического действия еще не служит основанием признать ее политическую субъективность.
В связи с таким определением политической субъективности вернемся к вопросу, поставленному в начале нашего анализа: является ли способность к действиям свойством всей группы или исключительно и непосредственно политических организаций или индивидов? Этот вопрос часто формулируется в виде проблемы: кто собственно является сувереном и субъектом политики? Данной проблемы нельзя избежать, поскольку она устанавливает не только различия индивидуалистических и холистских подходов, но и тонкую грань между более или менее последовательными разновидностями холизма. Разделяя диалектический подход к проблеме, сформулируем названный вопрос в следующем виде: какова связь между политической субъективностью большой социаль-
80
ной группы, политической организации и индивида в политической роли? Основанием для ответа на него будет разграничение и описание в преемственности и конкретизации различных уровней анализа политической субъективности.
Уровни анализа политической субъективности
Политика есть сфера общественной жизни, и потому родовым понятием «субъекта политики» оказывается понятие «социальный субъект». Из этого принципа вытекает, что не все социальные субъекты - политические. В сформулированном здесь эксплицитно тезисе теоретико-политического холизма содержится положение о том, что политическая субъективность представляет собой свойство всей большой социальной группы. Отмеченное свойство характеризует группу не как покое «идеальное бытие» или ипостась, а как реальное интегрированное целое.
В онтологических и методологических подходах в общественных науках различаются и противопоставляются (более или менее резко) два основных уровня (анализа) общественного бытия: индивидов и социального целого. Разделение данных двух уровней анализа дает нам одновременно основную типологию социальных субъектов: индивидуальные социальные субъекты (индивиды) и интегративные социальные субъекты (среди которых можно выделить организованные целостности: большие социальные группы и «высокоорганизованные» социальные организмы).
Иногда такое различие ошибочно отождествляют с различием особого (индивидуального) и «собирательного» (по отношению к сознанию) уровней анализа и, соответственно, - между единичными и «собирательными» субъектами. Происходит это из-за того, что исследователи не учитывают границ между аддитивной, агрегатной и супераддитивной фазами анализа социального целого. На фазе аддитивной мы характеризуем социальное целое (группу, общество, общность) суммарно, как множество в собственном смысле слова, выделяя его посредством агрегации общих и всеобщих свойств конкретного числа людей, абстрагируясь от других особенностей социального положения. На фазе супераддитивной характеризуем группу как неаддитивное целое (не сводимое в
81
своем существовании и свойствах к существованию и свойствам частей и элементов), анализируя возникновение интегративных качеств целого (которые обусловлены функциональными связями целого - координацией и субординацией) и их определяющее влияние на свойства и функционирование целого и частей [Блауберг И., Юдин В. Понятие целостности и его роль в научном познании. М., 1972.].
Разделяя интегративное понимание социальных целостностей, мы тем самым высказываемся за применение термина «иитегративный социальный субъект» вместо традиционного термина «совокупный социальный субъект» , обладающего, скорее, аддитивным содержанием. Аддитивная фаза характеристики социальных целостностей устанавливает последовательность, связь между индивидуальным уровнем и уровнем социального целого. поэтому аддитивная фаза выступает необходимым, но недостаточным элементом процедуры конкретизации понятия политической субъективности.
Среди свойств индивидов, личностей можно выделить те, что являются неповторимыми и уникальными, присущими только индивидам, которые можно назвать индивидуальными (личными), а также такие свойства, которые присущи многим людям и оказываются всеобщими, характеризующими социальные целостности. Об этих свойствах можно сказать, что они собирательные, или агрегированные (например, агрегация интересов). Единичные (личные, индивидуальные) и всеобщие (собирательные) свойства образуют в совокупности индивидуальный уровень анализа общественного бытия. С другой стороны, общие и собирательные свойства индивидов характеризуют одновременно социальные целостности, хотя и не исчерпывающе, поскольку существенными их элементами предстают интегративные свойства целого.
Теорию политики интересуют в первую очередь интегративные свойства социальных групп (разумеется, обусловленные собирательными свойствами целого), а во вторую очередь - индивидуальные свойства частей и членов, рассмотренные через призму детерминирующего влияния интегративных свойств. Качества социальной группы и происходящие в ней процессы определяют качества и поведение (действия) членов.
В связи с этим если одну из модификаций методологического тезиса социологического холизма можно сформулировать так: «Утверждения об интегральных свойствах большой социальной группы как целого познавательно первичны по отношению к утверждениям о свой-
82
ствах ее частей и членов», то методологический тезис теоретико-политического холизма (который по происхождению одновременно и социологический тезис) при конкретизации будет звучать так: «Утверждения о политической субъективности большой социальной группы как интегративного целого познавательно первичны по отношению к утверждениям о субъективности ее частей и членов».
На самом деле, если речь идет об обычных членах социальной группы, то процессы обретения субъективности индивидами, «субъективирования» людей, будучи массовыми процессами, детерминированы развитием субъективности всей группы. Данная зависимость относится также и к выдающимся индивидам, «руководителям», хотя и с меньшей категоричностью и большим обратным влиянием. В истории известны случаи, когда возрастание субъективности вождей было связано с упадком субъективности социальных групп,- например, проанализированная Марксом карьера Луи-Бонапарта. За этими случаями, вне сомнения, скрываются определенные закономерности, управляющие политической субъективностью социальных групп.
Очередным аргументом в пользу теоретико-политического холизма - кроме описанного ранее понимания сущности политической субъективности и диалектики интегративных, собирательных и индивидуальных свойств в социальной группе - оказывается градация политической субъективности. На основании указанных трех посылок (из которых вторую мы должны поставить на первое место) объясним связь между политической субъективностью группы и политической субъективностью политических организаций и индивидов в политических ролях.
К продолжению статьи
Полезные ссылки:
Для очень ленивых занятых: квалифицированная помощь с курсовыми и дипломными работами
Для очень умных: новинки и бестселлеры alpinabook.ru и Читай-город
Доучиваемся онлайн со sky.pro и Нетологией
Спасаем деревья и климат с б/у электронными книгами