Гарри Браверман. Разделение труда.

[4toblog]

Публикую здесь свой любительский перевод главы третьей части первой из книги Braverman, Harry. Labor and monopoly capital: the degradation of work in the twentieth century / by Harry Braverman; foreword by Paul M. Sweezy : new introduction by John Bellamy Foster. - 25th anniversary ed., 1974 (49-58 pp.). Перевод каличный и опубликован только для знакомства с произведением.

Самым ранним инновационным принципом капиталистического способа производства было производственное разделение труда, и в той или иной форме разделение труда остается основополагающим принципом организации промышленности. Разделение труда в капиталистической промышленности вовсе не идентично феномену распределения задач, ремесел или производственных специальностей во всем обществе, поскольку, хотя все известные общества разделяли свою работу на производственные специальности, ни одно общество до капитализма систематически не подразделяло работу каждой производственной специальности на ограниченные операции. Эта форма разделения труда становится всеобщей только при капитализме.

Это различие четко прослеживается, например, в описании Херсковицем разделения труда в примитивных обществах:


Лишь в редких случаях среди неграмотных людей встречается какое-либо разделение труда внутри отрасли - или, как это можно было бы назвать, "дробностью труда". Подобная внутриотраслевая специализация встречается только в производстве таких крупных капитальных товаров, как дома, каноэ или рыбопромысловые плотины [1]. Даже в этом случае в таких культурах существует правило, что такое соглашение является временным; более того, каждый работник, посвящающий себя выполнению определенной задачи, чаще всего компетентен выполнять другие этапы работы, помимо тех, на которых он может быть занят в данный момент... Таким образом, в группах, где основное разделение труда происходит по признаку пола, каждый мужчина или женщина не только будут знать, как выполнять все те действия, которые мужчины или женщины обычно выполняют среди них, но и должны уметь выполнять их эффективно. По мере того как мы переходим к обществам с несколько более сложной экономикой, мы обнаруживаем, что некоторые мужчины могут тратить большую часть своего времени, чем другие, на резьбу по дереву или обработку железа, а некоторые женщины - на изготовление горшков или ткачество; но все члены этих групп будут в той или иной степени владеть технологиями, которыми владеют и другие представители этих групп определенного пола. В других бесписьменных обществах определенные мужчины и женщины специализируются не только на одной технике, но и на определенном типе изделий, как, например, в тех случаях, когда одна женщина посвящает свое время изготовлению горшков для повседневного использования, а другая - исключительно для религиозных обрядов. Следует еще раз подчеркнуть, что, за исключением самых необычных обстоятельств, мы не находим организации, в которой одна женщина специализировалась бы на сборе глины, другая - на ее изготовлении, а третья - на обжиге горшков; или когда один человек посвящает себя заготовке дерева, второй - грубому преобразованию пропорций табурета или фигуры (из этого дерева- прим. пер.), а третий - их отделке [Melville J. Herskovits, Economic Anthropology: A Study in Comparative Economics (2nd ed.; New York, 1960), p. 126.].

Херсковиц дает нам здесь картину разделения труда на ремесла, дифференциацию, которая изначально во многом обусловлена половыми ролями. Однако, по большому счету, внутри ремесел нет разделения задач. Хотя мужчины или женщины обычно могут быть связаны с изготовлением определенных продуктов, они, как правило, не разделяют отдельные операции, связанные с изготовлением каждого продукта.

Эта форма разделения труда, характерная для всех обществ, если следовать терминологии Маркса, называется социальным разделением труда. Это производное от специфики человеческого труда: "Животное формирует материю только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого вида [Karl Marx, Economic and Philosophic Manuscripts of 1844, edited and with an introduction by Dirk J. Struik (New York, 1964), p. 113.]. Паук ткет, медведь ловит рыбу, бобр строит плотины и дома, но человек одновременно является ткачом, рыбаком, строителем и тысячью других профессий, объединенных таким образом, что, поскольку это происходит в обществе и возможно только благодаря ему, вскоре возникает социальное разделение в соответствии с ремеслом. Каждый представитель человеческого вида не может в одиночку "производить продукцию по мерке каждого вида" и изобретать мерки, неизвестные ни одному животному, но вид в целом находит возможным делать это, отчасти благодаря общественному разделению труда. Таким образом, общественное разделение труда, по-видимому, присуще видовому характеру человеческого труда, как только он становится общественным трудом, то есть трудом, осуществляемым в обществе и через его посредство.

В противовес этому общему, или общественному, разделению труда существует детальное разделение труда, мануфактурное разделение труда. Это разделение процессов, связанных с изготовлением продукта, на множество операций, выполняемых разными работниками.

Практика рассмотрения социального и дробного разделений труда как единого континуума, единого абстрактного технического принципа, безусловно, является самым большим источником путаницы при обсуждении этого предмета [2]. Разделение труда в обществе характерно для всех известных обществ; разделение труда в мастерской является особым продуктом капиталистического общества. Общественное разделение труда делит общество на профессии, каждая из которых соответствует определенной отрасли производства; детализированное разделение труда разрушает профессии, рассматриваемые в этом смысле, и делает работника непригодным для выполнения какого-либо полного производственного процесса. При капитализме общественное разделение труда хаотично и анархически навязывается рынком, в то время как цеховое разделение труда навязывается планированием и контролем. Опять же, при капитализме продукты общественного разделения труда обмениваются как товары, в то время как результаты деятельности разнорабочего не обмениваются на фабрике, как на рынке, а принадлежат одному и тому же капиталу. В то время как общественное разделение труда подразделяет общество, детальное разделение труда подразделяет людей, и хотя разделение общества может способствовать развитию личности и биологического вида, разделение личности, осуществляемое без учета человеческих возможностей и потребностей, является преступлением против личности и против человечества.

Точка зрения, игнорирующая различие между социальным и детальным разделением труда, находит типичное выражение в следующих комментариях: "Социальная дифференциация и разделение труда являются универсальными атрибутами человеческого общества. Вопреки распространенному в недавнем прошлом мнению, что первобытный человек живет совершенно однородными и аморфными группами, современные знания о первобытных и крестьянских общинах свидетельствуют о большой сложности и специализации... Таким образом, современную специализацию нельзя противопоставлять обществу или эпохе, в которой не существовало разделения труда. Разница заключается в степени, а не в характере" [Wilbert E. Moore, "The Attributes of an Industrial Order," in S. Nosow and W. H. Form, eds., Man, Work, and Society (New York, 1962), pp. 92-93.]. Уилберт Мур здесь заставляет нас предположить, что разделение общества на профессии "не может быть противопоставлено" распаду этих профессий, что нет никакой разницы "в натуральном выражении" между занятиями сельским хозяйством, изготовлением мебели или кузнечным делом и постоянным ужесточением единого набора правил, многократным затягиванием одного комплекта болтов сотни раз в день или штамповки тысяч карточек каждую неделю на протяжении всей трудовой жизни - все это является выражением "разделения труда". На этом уровне абстракции, очевидно, ничего нельзя узнать о разделении труда, кроме банального и извиняющегося вывода о том, что, поскольку разделение труда "универсально", каждое из его проявлений, вероятно, неизбежно. Излишне говорить, что буржуазное общество предпочитает именно этот вывод.

Именно по этой причине популярность работы Эмиля Дюркгейма "Разделение труда в обществе" росла по мере того, как ее применимость к современному миру снижалась. Дюркгейм придерживается именно такого уровня абстракции в своем подходе: "Единственный путь к объективной оценке разделения труда - это изучить его вначале в себе самом; выяснить, чему оно служит и от чего зависит, - в общем, составить себе о нём более адекватное понятие [Emile Durkheim, The Division of Labor in Society (Glencoe, III., 1947), p. 45.]. Он продолжает в том же духе, решительно избегая конкретных социальных условий, при которых развивается разделение труда в нашу эпоху, отмечая во всем своем утверждении, что "идеал человеческого братства может быть реализован только пропорционально прогрессу разделения труда [Ibid., p. 406.], пока в последней десятой части своей работы он не обнаруживает разделение труда на фабриках и в офисах современного капитализма и называет его "ненормальными формами". Но, как заметил один недавний критик, М.К. Кеннеди, "когда мы исследуем эти ненормальные формы по всему миру, становится трудно найти хотя бы один четкий пример нормального разделения труда". Кеннеди абсолютно прав, когда называет "нормальную" форму разделения труда Дюркгейма "идеалом социолога-моралиста, а не социолога морали" [M. C. Kennedy, "The Division of Labor and the Culture of Capitalism: A Critique" (Ph.D. diss., State University of New York at Buffalo, 1968, pp. 185-86; available from University Microfilms, Ann Arbor, Mich.).] [3].

Таким образом, на данном этапе нас интересует не разделение труда в обществе в целом, а внутри предприятия; не распределение рабочей силы между различными отраслями и профессиями, а разбивка профессий и производственных процессов; не разделение труда в "производстве в целом", а в частности, в рамках капиталистического способа производства. Нас интересует не "чистая техника", а скорее сочетание техники с особыми потребностями капитала.

Разделение труда на производстве начинается с анализа трудового процесса, то есть с разделения производственного процесса на его составные элементы. Но само по себе это не то, что приводит к появлению работника, занимающегося отдельными операциями. Такой анализ или разделение, по сути, характерен для каждого трудового процесса, организованного работниками в соответствии с их собственными потребностями.

Например, жестянщик изготавливает воронку: он рисует ее во весь размер на листовом металле и на основе этого создает контур развернутой воронки и ее нижнего носика. Затем он вырезает каждую деталь с помощью ножниц, раскатывает ее до нужной формы и обжимает или заклепывает швы. Затем он заворачивает верхний край, запаивает швы, прикрепляет подвесное кольцо, смывает кислоту, использованную при пайке, и придает воронке окончательную форму. Но когда он применяет тот же процесс к нескольким одинаковым воронкам, его принцип работы меняется. Вместо того чтобы выкладывать работу непосредственно на материале, он делает выкройку и использует ее, чтобы отметить общее количество необходимых воронок; затем он вырезает их все, одну за другой, сворачивает в рулон и т.д. В этом случае вместо того, чтобы сделать одну воронку в течение часа или двух, он тратил часы или даже дни на каждый этап процесса, создавая в каждом конкретном случае приспособления, зажимы, приспособления и т.д., которые не стоило бы изготавливать для одной воронки, но которые необходимо сделать для изготовления большого количества воронок, ускоряя каждый шаг настолько, чтобы экономия оправдывала дополнительные затраты времени. Он обнаружил, что таким образом можно производить большое количество продукции с меньшими трудностями и большей экономией времени, чем при завершении каждой воронки по отдельности перед началом следующей.

Точно так же бухгалтер, в обязанности которого входит выставление счетов и ведение офисной документации для учета их будущих поступлений, если он или она работает на юриста, у которого одновременно всего несколько клиентов, подготовит счет и сразу же отправит его на соответствующие счета и в выписку клиента. Но если ежемесячно поступают сотни счетов, бухгалтер будет накапливать их и время от времени тратить целый день или два на то, чтобы разнести их по соответствующим счетам. Некоторые из этих проводок теперь будут производиться по ежедневным, еженедельным или ежемесячным суммам, а не по накладным, что значительно экономит трудозатраты при работе с большими объемами; в то же время бухгалтер теперь будет использовать другие упрощенные методы или вспомогательные средства, которые становятся практичными при анализе или разбивке операций таким образом, например, специально подготовленные карточки бухгалтерской книги или формы учета, которые объединяют в одной операции проводку по счету клиента и подготовку ежемесячного отчета.

Такие методы анализа трудового процесса и разделения его на составные элементы всегда были и остаются по сей день распространенными во всех профессиях и ремеслах и представляют собой первую форму детального разделения труда. Очевидно, что они удовлетворяют, по существу, если не полностью, трем преимуществам разделения труда, указанным Адамом Смитом в его знаменитой дискуссии в первой главе "Богатства народов":

Такое значительное увеличение количества работы, которое может выполнить в результате разделения труда одно и то же число рабочих, зависит от трех различных условий: во-первых, от увеличения ловкости каждого отдельного рабочего; во-вторых, от экономии времени, которое обыкновенно теряется на переход от одного вида труда к другому; и, наконец, от изобретения большого количества машин, облегчающих и сокращающих труд и позволяющих одному человеку выполнять работу нескольких [Adam Smith, The Wealth of Nations (New York, 1937), p. 7.].

Пример, который приводит Смит, - это изготовление булавок, и его описание выглядит следующим образом:

Один рабочий тянет проволоку, другой выпрямляет ее, третий обрезает, четвертый заостряет конец, пятый обтачивает один конец для насаживания головки; изготовление самой головки требует двух или трех самостоятельных операций; насадка ее составляет особую операцию, полировка булавки - другую; самостоятельной операцией является даже завертывание готовых булавок в пакетики. Таким образом, сложный труд производства булавок разделен приблизительно на восемнадцать самостоятельных операций, которые в некоторых мануфактурах все выполняются различными рабочими, тогда как в других один и тот же рабочий нередко выполняет две или три операции [Ibid., pp. 4-5.].

В этом примере разделение труда продвинулось на шаг дальше, чем в примерах с жестянщиком и бухгалтером. Операции не только отделены друг от друга, но и поручены разным работникам. Здесь мы имеем дело не просто с анализом трудового процесса, но и с созданием рабочего-технолога. Оба этапа зависят от масштаба производства: без достаточного количества они неосуществимы. Каждый этап представляет собой экономию рабочего времени. Наибольшая экономия достигается за счет анализа процесса, а дальнейшая экономия, степень которой зависит от характера процесса, достигается за счет разделения операций между разными работниками [4].

Работник может нарушить технологический процесс, но он никогда добровольно не превратит себя в пожизненного специалиста по отдельным операциям. Это заслуга капиталиста, который не видит причин, почему бы ему не получить так много от первого шага - анализа операций - и еще больше от второго - раскола среди рабочих, - но ему не следует делать второй шаг так же, как и первый. Первый шаг разрушает только процесс, в то время как второй расчленяет также и рабочего, это ничего не значит для капиталиста, тем более, что, разрушая ремесло как процесс, находящийся под контролем рабочего, он воссоздает его как процесс, находящийся под его собственным контролем. Теперь он может рассчитывать на свой выигрыш в двойном смысле - не только в производительности, но и в управленческом контроле, поскольку то, что смертельно ранит работника, в данном случае выгодно ему [5].

Эффект от этих преимуществ усиливается еще одним, которое, хотя и на удивление мало упоминается в экономической литературе, безусловно, является наиболее убедительной причиной огромной популярности разделения задач между работниками при капиталистическом способе производства и его быстрого распространения. Она не была четко сформулирована и не была особо подчеркнута ещё и полвека спустя после Смита, вплоть до Чарльза Бэббиджа.

В главе XIX "О разделении труда" своей книги "Об экономике машин и производств", первое издание которой было опубликовано в 1832 году, Бэббидж отмечает, что "самая важная и влиятельная причина [экономии за счет разделения труда] осталась совершенно незамеченной". Он приводит классические аргументы Уильяма Петти. Адам Смит и другие политэкономисты, цитирующие приведенный выше отрывок из Смита, о «трех различных обстоятельствах» разделения труда, повышающих производительность труда, продолжают:

Итак, хотя все это важные причины, и каждая из них по-своему влияет на результат, все же мне кажется, что любое объяснение дешевизны промышленных изделий, как следствия разделения труда, было бы неполным, если бы не был сформулирован следующий принцип.

Хозяин, разделяя работу на отдельно выполняемые операции, каждая из которых требует различной степени умения или физической силы, может купить точно такое количество того и другой, какое необходимо для каждой операции, тогда как, если бы вся работа целиком выполнялась одним рабочим, этот человек должен был бы обладать достаточным умением, чтобы справиться с самыми сложными операциями, и достаточной силой, чтобы выполнять самые тяжелые операции, на которые подразделяется вся работа [Charles Babbage, On the Economy of Machinery and Manufactures (London, 1832; reprint ed., New York, 1963), pp. 175-76.].

Иными словами, в обществе, основанном на купле-продаже рабочей силы, разделение ремесла удешевляет его отдельные части. Чтобы прояснить этот момент, Бэббидж приводит пример, который, как и у Смита, связан с производством булавок. Он представляет таблицу с разбивкой по видам (то есть по возрасту и полу) и заработной плате занятых на английском производстве булавок, известных в его время как «Elevens» [Ibid., p. 184.].



Из этой таблицы, как указывает Бэббидж, ясно, что если минимальная заработная плата мастера, способного выполнять все операции, не превышает самую высокую заработную плату в приведенном выше списке, и если такие мастера нанимаются исключительно на работу, то затраты на оплату труда при производстве увеличатся более чем вдвое, даже если применялось такое же разделение труда, и даже если мастера изготавливали булавки с той же скоростью, что и рабочие, производившие детали [6].

Давайте добавим еще один, более поздний пример, взятый с первой сборочной линии в американской промышленности, конвейера для упаковки мяса (на самом деле это линия для разборки). Дж.Р. Коммонс реалистично включил в это описание, наряду с обычными деталями, ставки оплаты труда рабочих:

Трудно было бы найти другую отрасль, где разделение труда было бы продумано так изобретательно и до мелочей. Животное было обследовано и размечено подобно карте, а работники распределены по более чем тридцати специальностям и двадцати ставкам оплаты - от 16 до 50 центов в час. Обладатель "50 центов" ограничен в использовании ножа для обработки наиболее деликатных частей шкуры (floorman - уборщик) или топора для разделки позвоночника (splitter - разнорабочий-разделитель).; и везде, где менее квалифицированный специалист может получить работу за 18 центов, 18 с половиной центов, 20 центов, 21 цент, 22 с половиной цента, 24 цента, 25 центов и так далее, для него создается место и определяется профессия. Только в сфере обработки кожи существует девять должностей с восемью различными ставками оплаты. Человек за 20 центов отделяет хвост, человек за 22 с половиной цента - отрезает другую часть, где нет хорошей кожи, а нож человека за 40 центов режет с другой текстурой и ощущениями, отличными от ножа человека за 50 центов [J. R. Commons, Quarterly Journal of Economics, vol. XIX, p. 3; quoted in F. W. Taussig, Principles of Economics (New York, 1921), p. 42.].

Принцип Бэббиджа является основополагающим для эволюции разделения труда в капиталистическом обществе. Он отражает не технический аспект разделения труда, а его социальный аспект. Поскольку трудовой процесс может быть разобщенным, он может быть разделен на элементы, некоторые из которых проще других и каждый из которых проще целого. В переводе на рыночный язык это означает, что рабочая сила, способная выполнять этот процесс, может быть приобретена дешевле в виде отдельных элементов, чем в виде потенциала, объединенного в одного работника. Примененный сначала к ремеслам, а затем и к механическим изделиям, принцип Бэббиджа в конечном итоге становится основополагающей силой, управляющей всеми формами труда в капиталистическом обществе, независимо от того, в какой обстановке или на каком иерархическом уровне он находится.

В мифологии капитализма принцип Бэббиджа представлен как попытка "сохранить дефицитные навыки", привлекая квалифицированных работников к выполнению задач, которые "только они могут выполнить", и не тратя впустую "социальные ресурсы". Это преподносится как ответ на "нехватку" квалифицированных работников или технически подготовленных людей, чье время лучше всего использовать "эффективно" на благо "общества". Однако иногда этот принцип может проявляться в форме реакции на нехватку квалифицированной рабочей силы - например, во время войн или других периодов стремительного расширения производства - это оправдание в целом ложно, капиталистический способ производства систематически уничтожает всесторонние навыки там, где они существуют, и создает навыки и профессии, соответствующие его потребностям, технические возможности отныне распределяются строго по принципу "необходимо знать". С этого момента всеобщее распространение знаний о производственном процессе среди всех его участников становится не просто "ненужным", но и позитивным барьером, необходимым для функционирования капиталистического способа производства.

Рабочая сила превратилась в товар. Ее использование больше не организовано в соответствии с потребностями и желаниями тех, кто ее продает, а скорее в соответствии с потребностями ее покупателей, которыми в первую очередь являются работодатели, стремящиеся увеличить свой капитал. И именно эти покупатели заинтересованы в удешевлении этого товара. Наиболее распространенный способ удешевления рабочей силы иллюстрируется принципом Бэббиджа: разбейте ее на простейшие элементы. И поскольку капиталистический способ производства создает работающее население, соответствующее его потребностям, принцип Бэббиджа, благодаря самой форме этого "рынка труда", навязывается самими капиталистами.

Каждый этап трудового процесса, насколько это возможно, отделен от специальных знаний и подготовки и сводится к простому труду. Между тем, относительно небольшое число лиц, для которых предусмотрены специальные знания и подготовка, освобождены, насколько это возможно, от обязанностей, связанных с простым трудом. Таким образом, всем трудовым процессам придается структура, которая в своих крайних проявлениях поляризует тех, чье время бесконечно ценно, и тех, чье время практически ничего не стоит. Это можно даже назвать общим законом капиталистического разделения труда. Это не единственная сила, влияющая на организацию труда, но, безусловно, самая мощная и общая. Ее результаты, более или менее достигнутые в каждой отрасли и профессии, убедительно свидетельствуют о ее действенности. Это формирует не только занятость, но и численность населения, потому что в долгосрочной перспективе это создает ту массу простой рабочей силы, которая является основной характеристикой населения развитых капиталистических стран.

__________________________

1. Херсковиц совершает здесь обычное экономическое чудо, превращая "дома, каноэ или рыбопромысловые плотины" в "средства производства", в соответствии с буржуазноцентричным взглядом, который бессознательно проецирует все категории, характерные для капиталистического производства, и согласно которому дома становятся "капиталом", даже когда они были капитализированы только как строения, которые люди строили для собственного проживания.

2. «Однако, несмотря на многочисленные аналогии и связь между разделением труда внутри общества и разделением труда внутри мастерской, оба эти типа различны между собой не только по степени, но и по существу» [Karl Marx, Capital, vol. 1 (Moscow, n.d.), p. 334.].

3. Джордж Фридман говорит, что, если бы Дюркгейм дожил до того времени, когда стало возможным дальнейшее развитие разделения труда, "он был бы вынужден признать "ненормальными" большинство форм, которые принимает труд в современном обществе, как в промышленности, так и в управлении, а в последнее время и в торговле (я имею в виду разделение труда в американских супермаркетах). Идея о том, что любому, кто писал через несколько поколений после промышленной революции, а также после Адама Смита, Бэббиджа, Юра (Эндрю Юр - прим. пер.), Маркса и бесчисленного множества других, нужно было ждать, пока "американские супермаркеты" узнают о разделении труда при капитализме, неубедительна. Но в целом осторожное отношение Фридмана к Дюркгейму, которого - несмотря на то, что на последующих страницах он не находит в книге ничего ценного - он называет "самым энергичным умом, который когда-либо работал над этой великой проблемой", свидетельствует о завышенной репутации вклада Дюркгейма.

4. Различие между анализом трудового процесса и созданием рабочего-консультанта можно увидеть в этих строках из специального доклада, представленного Джорджем Уоллисом Палате общин об американском рабочем девятнадцатого века:

"...молодой американский рабочий быстро превращается в квалифицированного ремесленника, и, освоив однажды одну часть своего дела, он никогда не успокоится, пока не освоит все. Хорошее выполнение одной механической операции, и только этой, не удовлетворяет ни его, ни работодателя. Он стремится выполнить что-то большее, чем поставленная задача, и, следовательно, должен научиться всему. Ему разрешается освоить вторую часть своего ремесла в награду за то, что он овладеет первой, и так далее до конца, если можно сказать, что он когда-нибудь достигнет этого. Неутомимая деятельность ума и тела, стремление усовершенствовать свою отрасль промышленности, постоянно встречающиеся ему факты о гениальных людях, которые решали экономические и механические проблемы к собственной выгоде и возвышению, - все это стимулирует и ободряет; и можно сказать, что по крайней мере в штатах Новой Англии нет ни одного рабочего мальчика средних способностей, который не имел бы представления о каком-нибудь механическом изобретении или усовершенствовании производства...."

"...И это знание двух или трех отраслей одной профессии или даже занятие несколькими профессиями одним человеком не так сильно влияет на систематическое разделение труда, как можно было бы предположить. В большинстве случаев смена места работы производится только в удобное для работника время или для того, чтобы избавить его от монотонного постоянного выполнения одной работы.... Однако у этого успешного в других отношениях нарушения экономического закона разделения есть один недостаток. Это отрицательно сказывается на том совершенном мастерстве рук и удивительной точности, которые всегда проявляются в постоянном сосредоточении внимания и практики рабочего на чем-то одном; и это часто очень заметно в большинстве промышленных изделий Америки..."

5. «Мы очень много изучили и усовершенствовали в последнее время великое изобретение цивилизации - разделение труда; только мы даём ему ложное название. Правильно выражаясь, надо сказать: не работа разделена, но люди разделены на частицы людей, разломлены на маленькие кусочки, на крошки; так что та малая часть рассудка, которая оставлена в человеке, недостаточна, чтобы сделать целую булавку или целый гвоздь, и истощается на то, чтобы сделать кончик булавки или шляпку гвоздя. Правда, что хорошо и желательно делать много булавок в день; но если бы только мы могли видеть, каким песком мы полируем их - песком человеческой души, то мы бы подумали о том, что это тоже и невыгодно. Громкий крик, который поднимается из наших мануфактурных городов, громче грохота их печей, на самом деле говорит о том, что мы производим там все, кроме людей...» - писал Раскин [John Ruskin, The Stones of Venice, section II, chapter VI; quoted in Ken Coates, Essays on Industrial Democracy (London, 1971), pp. 44-45.].

6. Не все экономисты упустили этот момент из виду. Альфред Маршалл назвал его "великим принципом экономичного производства Бэббиджа" [Alfred Marshall, Industry and Trade (1919; reprint ed., London, 1932), p. 149.]. Но Маршалл, в конце концов, писал в то время, когда экономистов все еще интересовало, как все устроено в реальном мире.

Полезные ссылки:

Для очень занятых: квалифицированная помощь с курсовыми и дипломными проектами вместе с агрегатором Автор24

Читай книги вместе с alpinabook.ru

Смотри новинки на сайте Читай-город

Развивайся со sky.pro, получи любую профессию онлайн с Нетологией

Спасаем деревья и климат с б/у электронными книгами