39
Если в город войдёт человек, он будет идти быстрым шагом, его шарф, как и его волосы, будет развеваться на ветру, а брусчатка под ногами не брызнет в стороны. Он будет сидеть на скамейке, охватив руками верх её спинки и закинув ногу на ногу. Будет холодно и ясно, и он будет улыбаться каждому. Приподнимать шляпу и желать доброго вечера. Петь. Насвистывать. Барабанить пальцами по стёклам проходящих мимо домов. Осторожно притрагиваться к плечу идущего впереди. Шептать на ухо. «Удачи тебе». И, чёрт возьми, вы сами захотите ему поверить. И если верить в фортуну, то лицом подворачивается именно она.
Если в город войдёт кот, он будет двигаться небольшими перебежками, мелькая быстрее тени между деревьями и под рекламными щитами, прячась между куч листьев. Но когда станет смеркаться, горе той собаке, что встанет на его пути. Он будет сер, нагл, незаметен, молниеносен и великолепен в своих движениях. А поздно вечером он поскребётся в чужую дверь, и хозяйка откроет, и дети будут играть с ним, а он поточит когти об диван, уронит ужин с плиты и укусит младшенького за нос, чем закрепит себе этот дом в качестве ночлега. А ночью он выскочит в форточку - и не пообещает вернуться. Он вернётся, но уже не сюда. И он счастлив своей жизни и не знает других дорог, кроме прямой. И удача будет с ним, пока он в ней уверен.
Если из окна третьего этажа вылетит гитара, то она не будет махать крыльями и не улетит на юг. Скорее всего. Она ударится об оконную раму, ещё пару раз перевернётся и спикирует под ноги прохожего. Гриф отколется и будет висеть на струнах, а в корпусе станет на одну дырку больше. Гитара будет старая, домашняя, но не до конца одомашненная. Она сама захочет выйти в окно.
А вот Гребень по стриту рассекает, косячок на ходу сворачивает. Хаер чисто хипповский, феньки нацепил, шузы снял - отрывается мужик. Питер. Лето. Тепло, как у Джа под мышкой. Хошь на флэт вписывайся, хошь прям на стриту и перенайтуй. Он был инженером, теперь он солнце - он выбрал себе это сам.
Если человек покинет город, он сделает это в ту же ночь, что и кот, но он уйдёт не в окно, а за городскую стену, где кот уже будет ждать его. В городе будет праздник в честь солнечного дня, и человек уйдёт незамеченным. А наутро, когда настроение лёгкого сумасшествия, как обычно, ворвётся в дома, в которых спят горожане, оно не найдёт ни кота, ни человека в шерстяном свитере, и тогда обрюзгший пятидесятилетний лавочник вскочит с постели и помчится готовить завтрак любимой женщине. И кофе будет цвета асфальта, молоко убежит на поиски приключений, а праздничный торт сгорит, но чудо уже состоится.
Если говорить метамфорически, то человек и кот едут на велосипеде, колёса которого - колёса фортуны. А на обратные стороны педалей, возможно, тоже кто-то жмёт. Маленький некогда белый кривоногий и тощий таксик и девочка лет семи-десяти-одиннадцати-двадцати. Она то рыдает, то хнычет, то плачет навзрыд даже от счастья, и она всегда в заляпанном розовом платьице и стеблем от цветка в руке. И она тоже что есть силы жмёт на педали.
Заслушав эти показания, Суд постановил: Не колесовать Фортуну. Пока что. Пока не выскажется велосипед.