Прощай, нищета ч.2
От трущоб к миллионерам
«Как государство богатеет, и чем живет»
Западные либералы убеждены, что все люди в равной мере способны освоить рыночную экономику, в то время как русские консерваторы гордятся неприспособленностью своего народа к капитализму.
Почему бурный материальный прогресс человечества начался только в первой половине XIX века? Почему процесс стартовал в Англии? Кто в состоянии убедительнее его объяснить - экономист Адам Смит или приходской священник Томас Мальтус? Об этом у меня состоялся разговор с деканом Экономического факультета Калифорнийского университета в городе Дэвисе Грегори Кларком, автором нашумевшей книги Farewell to Alms, «Прощай, нищета».
Часть вторая. Начало беседы см. http://330independence.livejournal.com/25449.html
Евгений Аронов: Так вот, учитывая 200 тысяч лет допромышленной истории гомосапиенс, как получилось, что человечество в начале 19-го века, наконец, совершило прорыв к стабильному материальному росту, причем этот рост не остановила вся последующая череда экономических кризисов?
Грегори Кларк: Я хочу только добавить к вышесказанному, что даже если взять Нидерланды в их «золотой век», охватывающий 1600-1700 годы, тогдашние темпы экономического роста не превышали одной десятой тех, что наблюдаются после «Промышленной революции». И после «золотого века», между прочим, в Голландии наступает застой.
Е.А.: Стандартное объяснение «Промышленной революции» сводится к тому, что Англия совершила этот прорыв, поскольку первой по-настоящему либерализовала свою экономику. Это институциональная теория...
Г.К.: И если бы эта либерализация, якобы давшая людям стимулы к новаторству, случилась на 100 тысяч лет раньше, то мы бы досрочно получили и «Промышленную революцию». Я снова внимательно взглянул на историю Англии средних веков и пришел к выводу, что общепринятое представление об этом периоде глубоко ошибочное. Я утверждаю, что Англия в средние века имела рыночную экономику более свободную, чем сегодняшняя: налог на доходы, который взимала королевская власть, равнялся 1%; местных налогов практически не было, не считая налога на землю; подати, которые собирала церковь, составляли от силы 5% подушного дохода. Мало того, в стране существовали свободная торговля и свободный рынок труда; государство не было обременено крупным долгом; Англия не знала практически никакой инфляции на протяжении 300 лет. Все это убеждает меня в том, что расхожее мнение, будто политико-экономическая либерализация являлась предусловием экономического роста, в корне неверное. И сегодня у нас есть, с одной стороны, Швеция - богатая страна с дико въедливым государством, присваивающим половину ВВП, а, с другой,- беднейшая Уганда, где невзирая на обширную коррупцию, средний гражданин отдает государству всего порядка 10% дохода. И взгляните на Индию, где англичане в 19-ом веке создали чуть ли не совершенную систему свободного предпринимательства и где до самого последнего времени мы видели повсеместную беспросветную нищету!
Е.А.: Профессор Кларк, но Вы же, наверное, не станете полностью умалять значимость институтов. Взять хотя бы такие примеры, как Китай при Мао и Дэн Сяопине, или сравнить Северную Корею с Южной...
Г.К.: Я не отрицаю, что государство-монстр в состоянии погубить экономику. Конечно, минимально приемлемые институты являются необходимым условием экономического роста, но уж никак не достаточным. И современный Китай служит подтверждением моего тезиса, что весьма посредственные - с точки зрения классического либерализма - институты вполне совместимы с экономическим прогрессом. У китайской нации был потенцил к росту, который она смогла реализовать благодаря весьма скромным институциональным новшествам. Те же новшества в другой нации не дали бы никаких результатов!
Е.А.: Это и есть узловое положение Вашей книги - «потенциал нации»...
Г.К.: Логика допромышленной эры прекрасно просматривается не только в учениях Томаса Мальтуса, но и в теории Чарльза Дарвина, который, напомню, находился под очень сильным интеллектуальным влиянием Мальтуса. Из дарвинизма, приложимого к социуму, следует, что без сильных искусственных стимулов к ограничению рождаемости у людей богатых или просто состоятельных потомство будет более обширным, чем у бедноты. И допромышленная история Англии это полностью подтверждает: у богатых стабильно было больше детей, которые доживали до возраста, когда они могли заводить собственных детей, - и так на протяжении многих поколений. На начало 17 века в Англии у состоятельной семьи было 4,5 ребенка, которые доживали до взрослого возраста, а у бедной - меньше 2. В течение долгого времени, порядка 600 лет, богатые, владевшие крайне дефицитным земельным ресурсом, по сути, генетически покоряли Англию.
Е.А.: Подобный процесс происходил не только в Англии...
Г.К.: Отнюдь, у нас есть подтверждающие это данные по Германии, Швеции, Франции. В Англии процесс просто шел быстрее, чем на континенте и уж точно намного стремительнее, чем в Азии. Так вот, в свободном обществе типа английского ввиду обилия детей у имущих классов происходило передвижение людей из высших слоев в средние и низшие, постольку поскольку не каждый ребенок мог унаследовать и без того дефицитную землю...
Е.А.: Одновременно с движением социального лифта и в обратном направлении.
Г.К.: Да, конечно, было и движение снизу вверх, но мне интересен именно первый эффект, который привел к тому, что доля в населении генетического фонда наиболее преуспевающих индивидов увеличивалась последовательно и неуклонно каждое поколение.
("Голос Америки") Продолжение следует