Писатель-воин
А.Ромм || « Литература и искусство» №27, 4 июля 1942 года
«...наша социалистическая организация хозяйства, равно как и весь наш советский строй, и его политическая и военная организация, с честью выдержали тяжелые испытания, выпавшие на их долю в течение года войны, и вышли из горнила этих испытаний еще более прочными и окрепшими».
# Все статьи за 4 июля 1942 года.
Говорят, что война многое дает писателю, что она обогащает его драгоценнейшим опытом, как, впрочем, обогащает и всякого вообще человека. Это верно. Но прежде всего она требует, чтобы человек, где бы и кто бы он ни был, воевал против фашистов, и кто этого не делает, тот никакого опыта, кроме разве опыта самосохранения, не получит. Из тех, кто переживает войну, видит ее не всякий. Человек, который работает в Средней Азии, потому что так нужно для победы, видит войну; человек, который сидит во фронтовом городе и думает лишь о том, как бы уцелеть, - войны не видит, хотя над ним и свистят бомбы. Война есть небывало тяжелое напряжение всех сил народа, и тот, кто идет на нее только «обогащаться», - не сын своего народа. Поэтому мало сделают те писатели, которые отправились на войну собирать материал на заранее задуманную тему, по заранее намеченной схеме и в этом видят всю свою задачу. Книгу свою они, быть может, и напишут, и даже напечатают, но это будет не та книга, которой ждет народ. Таких писателей немного. Но они есть. Фамилий называть не стоит: фронт меняет людей.
Можно писать на фронте, можно писать в тылу. Отгораживаться от войны можно в тылу, можно делать это и на фронте. Отгораживаться можно и будущей книгой о войне. Тебя просят описать для бойцов только что совершенный товарищем подвиг, а ты отвечаешь: я не газетчик, это - дело корреспондента. Надо быть внимательным к бойцам, надо быть товарищем. Но бойцам нужны не только заметки о подвигах. Это верно.
Победить надо скорее. Мы можем выдержать дольше, чем враг, но каждый лишний день войны - это море слез. Напиши об этом из Москвы, поговори со старой женщиной, у которой сын ушел в армию, а внуки эвакуированы в глубь страны. Напиши, как эта старуха просит военного: «Уж вы, пожалуйста, поскорее их побейте», - и сама улыбается своей просьбе, а все-таки смотрит с надеждой. Напиши! На фронте прочтут, и если ты хорошо напишешь, то сотни тысяч людей вспомнят про свою мать и сотни тысяч бойцов будут драться крепче, чем дрались вчера. Ты помог этим бойцам, ты дал им тот под’ем, который без тебя дался бы им труднее.
Константин Симонов не брезгует никакой работой: еще до войны признанный поэт, он пишет очерки, как газетчик, и напрасно к этим очеркам относятся свысока многие плохие поэты, уж, конечно, не стоящие хорошего газетчика. Он внимателен ко всему, что видит, и потому именно он заметил, о чем надо дать стихи. Вместо того, чтобы писать письмо, боец вырезывает из газеты « Жди меня» и посылает его жене или любимой. Симонов помог сказать близкому человеку самое главное - а это для многих очень трудная задача. Симонов помог сотням тысяч бойцов, - он помог фронту, помог победе. Девушка пишет бойцу: «Жду тебя, и ты вернешься, только очень жду». И она сказала бойцу то самое, что ему больше всего хотелось от нее услышать. Это Симонов порадовал бойца, может быть, поддержал его. Он помог фронту, и за это он, до войны известный только ограниченному кругу читателей, стал любимым человеком во всех наших боевых частях. Это ему награда за внимание к тому, что нужно товарищам.
Илья Френкель написал песенку «Давай закурим». Мы прочли ее в «Комсомольской правде» на фронте, на следующий же день она была перепечатана и в той газете, где я работал, и в армейской газете, в редакцию которой я захаживал. Френкель помог сотням тысяч, миллионам бойцов еще крепче ощутить чувство товарищества, величайшую его силу. Он помог фронту, подсказав людям, что можно спеть:
Давай закурим
По одной,
Давай закурим,
Товарищ мой!
Надо быть внимательным к тому, что чувствуют люди: когда их чувство выражено, им становится легче воевать. Поэт сказал за них, сказал именно то и именно так, как им хотелось. Он взял на себя часть их напряжения - он сделал свое дело, помог фронту. Он был внимателен.
Павел Панченко работал во флотских многотиражках, он изо дня в день писал стихи о подвигах летчиков, артиллеристов, бойцов морской пехоты. Герои и их товарищи ходили в бой с вырезанным из газеты стихотворением Панченко в грудном кармане. Темы часто давал политотдел части, стихи от этого не становились хуже. Книга стихов Панченко будет напечатана, и все убедятся, что Панченко не засох на газетной работе, а вырос и окреп. Надо быть внимательным к пожеланиям руководства - оно много знает, оно работает на войну. Боевая героика останется прекрасной поэтической темой на века по окончании последней войны.
Лев Длигач все время сидел в Севастополе, в редакции флотской газеты. Его обязанностью было - писать о военных моряках, и он о них писал. Но он жил в Севастополе и был внимателен. Недавно в «Правде» мы читали его стихотворения «Парикмахер Жан» и «Мать». Скоро выйдет его книга, и больше всего в ней будет стихов о невоенных людях осажденного города. Все увидят, как Длигач вырос, поднимая в своих стихах скромных советских людей, рассказывая фронту о тыле, который работает на фронт и за который фронт дерется. Длигач помогает фронту.
Все эти люди шли на войну не «обогащаться», а приближать победу, бить немца. В этом им помогла писательская внимательность.
Будем бить немца на фронте и в тылу. Будем бить его чем можем - стихом, очерком, статьей, повестью, пьесой, если придется, - пулей, если нет другого способа, - прикладом. Это - главное.
А обогащение придет само ко всякому, кто до конца исполняет свой долг. // Александр Ромм.
************************************************************************************************************
Фронтовые записи
Наша бригада - одна из многих, работающих в действующей армии концертных бригад. Как и все актеры, побывавшие на фронте, мы возвращаемся, наполненные непоколебимой уверенностью в скорой победе Красной Армии. Тысячи фактов свидетельствуют о боевой доблести бойцов и командиров. Вместе с тем, вероятно, нет на свете таких замечательных зрителей и слушателей, как фронтовики.
Прибыли мы как-то в одну гвардейскую минометную часть. Осматриваем «зрительный зал» - поляну молодого березового леса, тщательно и любовно приготовленную сцену. Нас уже ждут. К группе артистов подходит боец с двумя огромными букетами черемухи.
- Прошу принять от нашего подразделения, - обращается он к ним, и мы видим, как расцветают улыбками загорелые лица бойцов этого подразделения.
Солнечный яркий полдень, но в первом ряду, запахнувшись в полушубок, сидит молодой черноглазый военный инженер. Он болен. Его знобит. Но он не смог остаться на койке, когда приехали артисты…
После концерта за столом - оживленная беседа об искусстве, о московских театрах. Смех, шутки, раздаются звуки баяна, затем удалой свист и вскрики. Лихо притоптывая, один из бойцов поет сочиненные им частушки… Я вспоминаю и другую нашу встречу… Громадный крытый сарай превращен в театр. Есть сцена, свет и даже кулисы, устроенные из походных палаток. В этой части мы находимся около двух суток и даем концерты в несколько сеансов. Не успевают еще отзвучать аплодисменты предыдущего концерта, а зал уже вновь наполнен до отказа. Здесь нас познакомили с красивой, пышущей здоровьем девушкой - военным фельдшером. Ее запросто и нежно зовут Катюшей. У Катюши чудесный голос. Ее «У колодца» и «Челита» пользуются заслуженным успехом у местных любителей пения. И надо было видеть гордость и радость бойцов, когда мы включили Катюшу в число исполнителей нашего концерта. Катя вместе с нами побывала у соседей танкистов, и немалой долей успеха нашего выступления мы обязаны ей.
Нам надо торопиться в другую часть. Добираемся к вечеру. Местность уже совершенно иная. Овраги. Ни деревца. Накрапывает дождь. Залезаем в траншею. Темно. Переодеваться приходится при электрическом фонарике. Дождь усиливается.
Сценическая площадка в лощине, между двумя пригорками. Ставим здесь грузовую машину. Покрываем верх плащ-палатками. Потолок оказывается слишком низким, а так как проводить концерт сидя нельзя, актеры выступают на «авансцене», делая вид, что дождь их не касается.
Смеркается. Мокрых, но радостных нас провожают бойцы. Дождь, словно желая донять нас, разыгрался. Машины дальше двигаться не могут. Кое-как добираемся до следующей части. Наш неожиданный приезд доставил, видимо, много хлопот и комиссару и бойцам. Сейчас же появились теплые носки, сапоги.
Начавшаяся за ужином беседа - о литературе, о Москве, о театрах - зашла далеко за полночь. Возникает спор о поэзии. Слышна орудийная канонада, по натянутой палатке стучит дождь.
Скоро рассвет, надо немного передохнуть и двигаться дальше.
Оставив машины под прикрытием, пешком добираемся к новой части. Площадка уже готова. Врагу не видны ни зрители, ни актеры. Возможно, впрочем, что ему слышен наш концерт. Что же, пусть послушает, здесь и про него немало будет спето и сказано - острого, злого, правдивого.
Новый переход. Двигаемся в штаб армии. Дороги еще не просохли от весенней распутицы. Из-за дождя добрались лишь к двум часам ночи. Узнаем, что нас ждут уже с 7 часов вечера. Командир т. Попов, любитель и знаток искусства, прискакал за много километров.
…Снова и снова едем по фронтовым дорогам. Здесь когда-то была деревня. Теперь остались только печальные следы, кое-где торчат черные трубы, остатки забора, одинокое дерево со срезанной снарядом вершиной. Из траншей к нам бегут бойцы с обветренными загорелыми лицами. Как они рады гостям! Через полчаса начинается концерт. Актеры выступают в «полной парадной форме», как в Колонном зале Дома союзов в Москве. Актрисы в концертных платьях.
Каждый номер принимается прекрасно. Особенно сеанс мнемотехники артистов Елены и Юрия Розен. Взрыв аплодисментов раздается каждый раз, когда на заключительный вопрос Юрия Розена «о чем думают зрители левой части нашего концертного зала», Елена отвечает: «Они думают о том, как бы скорее разгромить и уничтожить проклятых фашистов!» - «Правильно! А правая часть о чем думает?» - «О том же самом!».
Глядя на зрителя, страстно хочется работать лучше, больше. // Л.Студнева.
************************************************************************************************************
Боевая солидарность писателей
Союз советских писателей получил от Конференции голливудских писателей из Лос-Анжелоса следующую телеграмму: «Мы присоединяемся к вам в общей борьбе за победу демократической культуры. Конференция голливудских писателей».
Союз советских писателей ответил:
«Советские писатели благодарят голливудских писателей за братскую солидарность в борьбе против кровавого гитлеровского варварства.
Приложим все усилия, чтобы писательское боевое слово острее разило врага, поднимало дух бойцов и жгучую ненависть к врагу, помогало приблизить счастливый день полной победы. Президиум Союза советских писателей СССР».
______________________________________________
И.Эренбург: Сила слова ("Правда", СССР)
Н.Кружков: Книга на фронте ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Писатель на войне* ("Литература и искусство", СССР)
Б.Горбатов: Фронтовому журналисту ("Литература и искусство", СССР)
К.Симонов: Военный корреспондент ("Литература и искусство", СССР)
«Литература и искусство» №27, 4 июля 1942 года
«...наша социалистическая организация хозяйства, равно как и весь наш советский строй, и его политическая и военная организация, с честью выдержали тяжелые испытания, выпавшие на их долю в течение года войны, и вышли из горнила этих испытаний еще более прочными и окрепшими».
# Все статьи за 4 июля 1942 года.
Говорят, что война многое дает писателю, что она обогащает его драгоценнейшим опытом, как, впрочем, обогащает и всякого вообще человека. Это верно. Но прежде всего она требует, чтобы человек, где бы и кто бы он ни был, воевал против фашистов, и кто этого не делает, тот никакого опыта, кроме разве опыта самосохранения, не получит. Из тех, кто переживает войну, видит ее не всякий. Человек, который работает в Средней Азии, потому что так нужно для победы, видит войну; человек, который сидит во фронтовом городе и думает лишь о том, как бы уцелеть, - войны не видит, хотя над ним и свистят бомбы. Война есть небывало тяжелое напряжение всех сил народа, и тот, кто идет на нее только «обогащаться», - не сын своего народа. Поэтому мало сделают те писатели, которые отправились на войну собирать материал на заранее задуманную тему, по заранее намеченной схеме и в этом видят всю свою задачу. Книгу свою они, быть может, и напишут, и даже напечатают, но это будет не та книга, которой ждет народ. Таких писателей немного. Но они есть. Фамилий называть не стоит: фронт меняет людей.
Можно писать на фронте, можно писать в тылу. Отгораживаться от войны можно в тылу, можно делать это и на фронте. Отгораживаться можно и будущей книгой о войне. Тебя просят описать для бойцов только что совершенный товарищем подвиг, а ты отвечаешь: я не газетчик, это - дело корреспондента. Надо быть внимательным к бойцам, надо быть товарищем. Но бойцам нужны не только заметки о подвигах. Это верно.
Победить надо скорее. Мы можем выдержать дольше, чем враг, но каждый лишний день войны - это море слез. Напиши об этом из Москвы, поговори со старой женщиной, у которой сын ушел в армию, а внуки эвакуированы в глубь страны. Напиши, как эта старуха просит военного: «Уж вы, пожалуйста, поскорее их побейте», - и сама улыбается своей просьбе, а все-таки смотрит с надеждой. Напиши! На фронте прочтут, и если ты хорошо напишешь, то сотни тысяч людей вспомнят про свою мать и сотни тысяч бойцов будут драться крепче, чем дрались вчера. Ты помог этим бойцам, ты дал им тот под’ем, который без тебя дался бы им труднее.
Константин Симонов не брезгует никакой работой: еще до войны признанный поэт, он пишет очерки, как газетчик, и напрасно к этим очеркам относятся свысока многие плохие поэты, уж, конечно, не стоящие хорошего газетчика. Он внимателен ко всему, что видит, и потому именно он заметил, о чем надо дать стихи. Вместо того, чтобы писать письмо, боец вырезывает из газеты « Жди меня» и посылает его жене или любимой. Симонов помог сказать близкому человеку самое главное - а это для многих очень трудная задача. Симонов помог сотням тысяч бойцов, - он помог фронту, помог победе. Девушка пишет бойцу: «Жду тебя, и ты вернешься, только очень жду». И она сказала бойцу то самое, что ему больше всего хотелось от нее услышать. Это Симонов порадовал бойца, может быть, поддержал его. Он помог фронту, и за это он, до войны известный только ограниченному кругу читателей, стал любимым человеком во всех наших боевых частях. Это ему награда за внимание к тому, что нужно товарищам.
Илья Френкель написал песенку «Давай закурим». Мы прочли ее в «Комсомольской правде» на фронте, на следующий же день она была перепечатана и в той газете, где я работал, и в армейской газете, в редакцию которой я захаживал. Френкель помог сотням тысяч, миллионам бойцов еще крепче ощутить чувство товарищества, величайшую его силу. Он помог фронту, подсказав людям, что можно спеть:
Давай закурим
По одной,
Давай закурим,
Товарищ мой!
Надо быть внимательным к тому, что чувствуют люди: когда их чувство выражено, им становится легче воевать. Поэт сказал за них, сказал именно то и именно так, как им хотелось. Он взял на себя часть их напряжения - он сделал свое дело, помог фронту. Он был внимателен.
Павел Панченко работал во флотских многотиражках, он изо дня в день писал стихи о подвигах летчиков, артиллеристов, бойцов морской пехоты. Герои и их товарищи ходили в бой с вырезанным из газеты стихотворением Панченко в грудном кармане. Темы часто давал политотдел части, стихи от этого не становились хуже. Книга стихов Панченко будет напечатана, и все убедятся, что Панченко не засох на газетной работе, а вырос и окреп. Надо быть внимательным к пожеланиям руководства - оно много знает, оно работает на войну. Боевая героика останется прекрасной поэтической темой на века по окончании последней войны.
Лев Длигач все время сидел в Севастополе, в редакции флотской газеты. Его обязанностью было - писать о военных моряках, и он о них писал. Но он жил в Севастополе и был внимателен. Недавно в «Правде» мы читали его стихотворения «Парикмахер Жан» и «Мать». Скоро выйдет его книга, и больше всего в ней будет стихов о невоенных людях осажденного города. Все увидят, как Длигач вырос, поднимая в своих стихах скромных советских людей, рассказывая фронту о тыле, который работает на фронт и за который фронт дерется. Длигач помогает фронту.
Все эти люди шли на войну не «обогащаться», а приближать победу, бить немца. В этом им помогла писательская внимательность.
Будем бить немца на фронте и в тылу. Будем бить его чем можем - стихом, очерком, статьей, повестью, пьесой, если придется, - пулей, если нет другого способа, - прикладом. Это - главное.
А обогащение придет само ко всякому, кто до конца исполняет свой долг. // Александр Ромм.
************************************************************************************************************
Фронтовые записи
Наша бригада - одна из многих, работающих в действующей армии концертных бригад. Как и все актеры, побывавшие на фронте, мы возвращаемся, наполненные непоколебимой уверенностью в скорой победе Красной Армии. Тысячи фактов свидетельствуют о боевой доблести бойцов и командиров. Вместе с тем, вероятно, нет на свете таких замечательных зрителей и слушателей, как фронтовики.
Прибыли мы как-то в одну гвардейскую минометную часть. Осматриваем «зрительный зал» - поляну молодого березового леса, тщательно и любовно приготовленную сцену. Нас уже ждут. К группе артистов подходит боец с двумя огромными букетами черемухи.
- Прошу принять от нашего подразделения, - обращается он к ним, и мы видим, как расцветают улыбками загорелые лица бойцов этого подразделения.
Солнечный яркий полдень, но в первом ряду, запахнувшись в полушубок, сидит молодой черноглазый военный инженер. Он болен. Его знобит. Но он не смог остаться на койке, когда приехали артисты…
После концерта за столом - оживленная беседа об искусстве, о московских театрах. Смех, шутки, раздаются звуки баяна, затем удалой свист и вскрики. Лихо притоптывая, один из бойцов поет сочиненные им частушки… Я вспоминаю и другую нашу встречу… Громадный крытый сарай превращен в театр. Есть сцена, свет и даже кулисы, устроенные из походных палаток. В этой части мы находимся около двух суток и даем концерты в несколько сеансов. Не успевают еще отзвучать аплодисменты предыдущего концерта, а зал уже вновь наполнен до отказа. Здесь нас познакомили с красивой, пышущей здоровьем девушкой - военным фельдшером. Ее запросто и нежно зовут Катюшей. У Катюши чудесный голос. Ее «У колодца» и «Челита» пользуются заслуженным успехом у местных любителей пения. И надо было видеть гордость и радость бойцов, когда мы включили Катюшу в число исполнителей нашего концерта. Катя вместе с нами побывала у соседей танкистов, и немалой долей успеха нашего выступления мы обязаны ей.
Click to viewНам надо торопиться в другую часть. Добираемся к вечеру. Местность уже совершенно иная. Овраги. Ни деревца. Накрапывает дождь. Залезаем в траншею. Темно. Переодеваться приходится при электрическом фонарике. Дождь усиливается.
Сценическая площадка в лощине, между двумя пригорками. Ставим здесь грузовую машину. Покрываем верх плащ-палатками. Потолок оказывается слишком низким, а так как проводить концерт сидя нельзя, актеры выступают на «авансцене», делая вид, что дождь их не касается.
Смеркается. Мокрых, но радостных нас провожают бойцы. Дождь, словно желая донять нас, разыгрался. Машины дальше двигаться не могут. Кое-как добираемся до следующей части. Наш неожиданный приезд доставил, видимо, много хлопот и комиссару и бойцам. Сейчас же появились теплые носки, сапоги.
Начавшаяся за ужином беседа - о литературе, о Москве, о театрах - зашла далеко за полночь. Возникает спор о поэзии. Слышна орудийная канонада, по натянутой палатке стучит дождь.
Скоро рассвет, надо немного передохнуть и двигаться дальше.
Оставив машины под прикрытием, пешком добираемся к новой части. Площадка уже готова. Врагу не видны ни зрители, ни актеры. Возможно, впрочем, что ему слышен наш концерт. Что же, пусть послушает, здесь и про него немало будет спето и сказано - острого, злого, правдивого.
Новый переход. Двигаемся в штаб армии. Дороги еще не просохли от весенней распутицы. Из-за дождя добрались лишь к двум часам ночи. Узнаем, что нас ждут уже с 7 часов вечера. Командир т. Попов, любитель и знаток искусства, прискакал за много километров.
…Снова и снова едем по фронтовым дорогам. Здесь когда-то была деревня. Теперь остались только печальные следы, кое-где торчат черные трубы, остатки забора, одинокое дерево со срезанной снарядом вершиной. Из траншей к нам бегут бойцы с обветренными загорелыми лицами. Как они рады гостям! Через полчаса начинается концерт. Актеры выступают в «полной парадной форме», как в Колонном зале Дома союзов в Москве. Актрисы в концертных платьях.
Каждый номер принимается прекрасно. Особенно сеанс мнемотехники артистов Елены и Юрия Розен. Взрыв аплодисментов раздается каждый раз, когда на заключительный вопрос Юрия Розена «о чем думают зрители левой части нашего концертного зала», Елена отвечает: «Они думают о том, как бы скорее разгромить и уничтожить проклятых фашистов!» - «Правильно! А правая часть о чем думает?» - «О том же самом!».
Глядя на зрителя, страстно хочется работать лучше, больше. // Л.Студнева.
************************************************************************************************************
Боевая солидарность писателей
Союз советских писателей получил от Конференции голливудских писателей из Лос-Анжелоса следующую телеграмму: «Мы присоединяемся к вам в общей борьбе за победу демократической культуры. Конференция голливудских писателей».
Союз советских писателей ответил:
«Советские писатели благодарят голливудских писателей за братскую солидарность в борьбе против кровавого гитлеровского варварства.
Приложим все усилия, чтобы писательское боевое слово острее разило врага, поднимало дух бойцов и жгучую ненависть к врагу, помогало приблизить счастливый день полной победы. Президиум Союза советских писателей СССР».
______________________________________________
И.Эренбург: Сила слова ("Правда", СССР)
Н.Кружков: Книга на фронте ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Писатель на войне* ("Литература и искусство", СССР)
Б.Горбатов: Фронтовому журналисту ("Литература и искусство", СССР)
К.Симонов: Военный корреспондент ("Литература и искусство", СССР)
«Литература и искусство» №27, 4 июля 1942 года