Верблюды
Слишком большая концентрация снега в воздухе, в ушах, в носу, в горле. Пока идешь утром на станцию, уже успеваешь поругаться с обыкновенным явлением природы. Невозможных размеров снежинки ползут тенями по втоптанному скрипящему ковру, напоминая больших серых жуков. Нет! Целое нашествие больших серых жуков! На завтра эти жуки пропадут, мороз окрепнет, а на небо выползет солнце, которое очень кстати поднимает настроение, хоть и смеется над тобой, что ты от него согреться не можешь.
Смотрю на своих однокурсниц, которые умудряются подводить глаза, красить губы морковной помадой, приходить на консультации в ажурных колготках и с идеальной прической, - и диву даюсь! Я прячусь в старом свитере, натягиваю на голову шапку, засыпаю на вязаных рукавах, от которых на щеках потом следы остаются, пытаюсь найти на лице глаза, которые смогли бы мне гарантировать зачет в случае умственного провала.
Мильтон, Гете, Мольер, Дидро спорят в моей голове с Гоголем, который свой "Вий" поместил в цикл Миргород, о чем я просто не вспомнила на контрольной, с господином Александром Сергеевичем, - Пушкиным, конечно; с Гончаровым, Герценом, Белинским. Параллельно в моих мыслях едет на старом американском составе Нелли Блай, которая совершила путешествие вокруг света за 72 дня (ей-то не надо было ждать загранпаспорт огромное количество времени!), и покоится под кроватью Маркс, еще до своего "марксизма".
Странное время, когда можешь спать даже под одеялом, на которое утром было пролито кофе; наступаешь на гору прессы, которая в комнате на полу вместо ковра, думаешь, сейчас все закончится и наведу порядок. Когда снится ворох снов не потому, что спится, а потому, что проваливаешься в сон и боишься проспать. А потом еле встаешь под 35 будильник (в кастрюлю-то его не положишь, чтобы гремело погромче, так всех разбудить можно, а самой и вовсе не проснуться).
Странное время потому, что если переживаешь за что-то или за кого-то, осознаешь это внезапно, будто беспричинно, а переживаешь так, что дышать тяжело (чувствуешь себя собственной бабулей), и мысли не то чтобы нехорошие в голову лезут, а просто отвратительные!
Странное время потому, что уже не обращаешь внимания, если что-то болит, и что существование твое в последнее время похоже на полуторамесячную качку по Северному Ледовитому на каком-нибудь худеньком плотике, а лежишь и думаешь: "Какая скорая Скорая...", и выпаливаешь это человеку, от которого пахнет лекарствами, прямо в лицо, вместо "Здрасте".
А потом бегаешь по Тверской, как сумасшедшая, в поисках Телеграфа, чтобы распечатать реферат к зачету, находишь его, а он закрыт: воскресенье ведь. И тут вдруг будто глыба с крыши этого самого Телеграфа на голову упала. Радость! Тоже, между прочим, странная, щемящая и болючая от внезапности и от скорого ее исчезновения, но такая... будто ты слишком долго ее ждал.
Все вокруг супер-агрессивные, саркастические, исчезательные, грубые и молчаливые (и ты в том числе). Боишься говорить о том, что у тебя происходит (не важно, хорошее это или плохое), или о том, чего ты хочешь, потому что в ответ последует либо смешок, либо настороженная интонация.
Мама смотрит ролик, сделанный С., говорит, что меня слишком много, но просит прокрутить еще раз с 1.22 минуты. Я отвечаю, что много меня из-за RHCP, которые играли в студии на повторе все 3 часа. А еще говорит, что я чем-то похожа на нее. Дает мне таблетку Глицина, от которого толку мало, и уходит спать.
С. расстраивается из-за видео. Но, надеюсь, все это мимолетно, потому что получилось все хорошо, это точно.
К. пишет по моему завету письмо с запросом на стажировку в ARTCOM Media, чувствую себя супер-советчиком, который не может разобраться с собственной работой.
Вижу на стене тень машины, тень туфли и тень двух людишек, которые то сближаются, то поворачиваются друг к другу спиной, достаю из-под подушки крестового короля, что означает, что мой муж будет скупым ("Да где ты щас видела щедрых мужчин!" - говорит мама). Это мы с К. гадали в Крещение.
Мне снятся собаки, снова жуки и... верблюды. Хотя откуда мне знать, какие бывают верблюды?
Покатаемся, может.
Смотрю на своих однокурсниц, которые умудряются подводить глаза, красить губы морковной помадой, приходить на консультации в ажурных колготках и с идеальной прической, - и диву даюсь! Я прячусь в старом свитере, натягиваю на голову шапку, засыпаю на вязаных рукавах, от которых на щеках потом следы остаются, пытаюсь найти на лице глаза, которые смогли бы мне гарантировать зачет в случае умственного провала.
Мильтон, Гете, Мольер, Дидро спорят в моей голове с Гоголем, который свой "Вий" поместил в цикл Миргород, о чем я просто не вспомнила на контрольной, с господином Александром Сергеевичем, - Пушкиным, конечно; с Гончаровым, Герценом, Белинским. Параллельно в моих мыслях едет на старом американском составе Нелли Блай, которая совершила путешествие вокруг света за 72 дня (ей-то не надо было ждать загранпаспорт огромное количество времени!), и покоится под кроватью Маркс, еще до своего "марксизма".
Странное время, когда можешь спать даже под одеялом, на которое утром было пролито кофе; наступаешь на гору прессы, которая в комнате на полу вместо ковра, думаешь, сейчас все закончится и наведу порядок. Когда снится ворох снов не потому, что спится, а потому, что проваливаешься в сон и боишься проспать. А потом еле встаешь под 35 будильник (в кастрюлю-то его не положишь, чтобы гремело погромче, так всех разбудить можно, а самой и вовсе не проснуться).
Странное время потому, что если переживаешь за что-то или за кого-то, осознаешь это внезапно, будто беспричинно, а переживаешь так, что дышать тяжело (чувствуешь себя собственной бабулей), и мысли не то чтобы нехорошие в голову лезут, а просто отвратительные!
Странное время потому, что уже не обращаешь внимания, если что-то болит, и что существование твое в последнее время похоже на полуторамесячную качку по Северному Ледовитому на каком-нибудь худеньком плотике, а лежишь и думаешь: "Какая скорая Скорая...", и выпаливаешь это человеку, от которого пахнет лекарствами, прямо в лицо, вместо "Здрасте".
А потом бегаешь по Тверской, как сумасшедшая, в поисках Телеграфа, чтобы распечатать реферат к зачету, находишь его, а он закрыт: воскресенье ведь. И тут вдруг будто глыба с крыши этого самого Телеграфа на голову упала. Радость! Тоже, между прочим, странная, щемящая и болючая от внезапности и от скорого ее исчезновения, но такая... будто ты слишком долго ее ждал.
Все вокруг супер-агрессивные, саркастические, исчезательные, грубые и молчаливые (и ты в том числе). Боишься говорить о том, что у тебя происходит (не важно, хорошее это или плохое), или о том, чего ты хочешь, потому что в ответ последует либо смешок, либо настороженная интонация.
Мама смотрит ролик, сделанный С., говорит, что меня слишком много, но просит прокрутить еще раз с 1.22 минуты. Я отвечаю, что много меня из-за RHCP, которые играли в студии на повторе все 3 часа. А еще говорит, что я чем-то похожа на нее. Дает мне таблетку Глицина, от которого толку мало, и уходит спать.
С. расстраивается из-за видео. Но, надеюсь, все это мимолетно, потому что получилось все хорошо, это точно.
К. пишет по моему завету письмо с запросом на стажировку в ARTCOM Media, чувствую себя супер-советчиком, который не может разобраться с собственной работой.
Вижу на стене тень машины, тень туфли и тень двух людишек, которые то сближаются, то поворачиваются друг к другу спиной, достаю из-под подушки крестового короля, что означает, что мой муж будет скупым ("Да где ты щас видела щедрых мужчин!" - говорит мама). Это мы с К. гадали в Крещение.
Мне снятся собаки, снова жуки и... верблюды. Хотя откуда мне знать, какие бывают верблюды?
Покатаемся, может.