К сегодняшней дате.
Я только в этом году узнал, что в российских школах давно отменили НВП, а сейчас собираются вернуть. Мы же проходили этот предмет, как и положено по уставу. Начальную военную подготовку в школе у нас вел полковник Скурихин. Классический такой военрук, к которому у нас относились с подобающим снобизмом учеников физматкласса, чьи высказывания мы называли «скурихинизмами» и рассказывали про него анекдоты. У меня мало что осталось в голове от этих уроков, разве что названия отравляющих веществ зарин и зоман, фраза "вероятный противник", ну и, не исключено, что где-то в подсознании сидит порядок сборки-разборки АК-47. Апофеозом НВП стали трехдневные сборы в десятом классе, где мы научились наматывать портянки, и я в первый и в последний (надеюсь!) раз в жизни пострелял из автомата.
Хуже всего мне давалась строевая подготовка. Если с теоретическими знаниями все было хорошо, да и с нормативами по автомату и противогазу я худо-бедно справлялся, то маршировать, вытягивая носок и размахивая руками - ну никак. Точнее, я-то думал, что у меня получается, но у Скурихина было другое мнение. Поэтому он после уроков заставлял меня в коридоре отрабатывать эти упражнения. Но тщетно. Мне было проще решить с десяток задач из Сканави, чем промаршировать десять метров так, чтобы он от меня отвязался. Я до сих пор не понимаю, почему для обороноспособности страны было так важно, чтобы солдаты умели маршировать? Впрочем, не только я недоумеваю.
Через 30 лет после окончания школы наша классная руководительница рассказала мне, что на педсовете состоялся разговор с военруком.
- Поставьте Спиваку пятерку, он на медаль идет. - сказали ему.
- Не могу я ему пятерку поставить, он маршировать не умеет! - упирался Скурихин.
- Зато теорию хорошо знает! - возразила классная.
В общем, продавили Скурихина, когда директор школы вмешался.
Потом были еще мои сложные взаимоотношения с военной кафедрой, но об этом как-нибудь в другой раз.
Хуже всего мне давалась строевая подготовка. Если с теоретическими знаниями все было хорошо, да и с нормативами по автомату и противогазу я худо-бедно справлялся, то маршировать, вытягивая носок и размахивая руками - ну никак. Точнее, я-то думал, что у меня получается, но у Скурихина было другое мнение. Поэтому он после уроков заставлял меня в коридоре отрабатывать эти упражнения. Но тщетно. Мне было проще решить с десяток задач из Сканави, чем промаршировать десять метров так, чтобы он от меня отвязался. Я до сих пор не понимаю, почему для обороноспособности страны было так важно, чтобы солдаты умели маршировать? Впрочем, не только я недоумеваю.
Через 30 лет после окончания школы наша классная руководительница рассказала мне, что на педсовете состоялся разговор с военруком.
- Поставьте Спиваку пятерку, он на медаль идет. - сказали ему.
- Не могу я ему пятерку поставить, он маршировать не умеет! - упирался Скурихин.
- Зато теорию хорошо знает! - возразила классная.
В общем, продавили Скурихина, когда директор школы вмешался.
Потом были еще мои сложные взаимоотношения с военной кафедрой, но об этом как-нибудь в другой раз.