Какой малый бизнес нам нужен?
Поддержка малого и среднего бизнеса -- лозунг модный и у оппозиции, и среди пиарщиков во власти. И как всякий лозунг, без раскрытия смысла составляющих его слов он лишён содержания. Ну, слово «поддержка» ещё более-менее понятно: но что такое малый и средний бизнес, который поддерживать нужно? Если, конечно, выйти за рамки формализма вроде классификации предприятий как «микро-» при численности работников до 15 человек или «малых» при численности до 100 человек. Зачем нам вообще этот малый бизнес, какой в нём толк? Кредиты. Налоговые льготы. Даже целое телешоу, «Мой бизнес», на 9 выпусков в пятничный праймтайм на ОНТ заделали, малое предпринимательство призванное пропагандировать (и в котором я имел удовольствие сниматься)! Но какой малый бизнес нам нужен? Какую роль в структуре экономики малые предприятия должны играть?
Самозанятость населения, создание новых рабочих мест -- это мы слышим постоянно, это вроде и есть обоснование важности поддерживать малый бизнес. «Миллион новых рабочих мест!» Круто, правда? А хорошо ли? Хорошие ли, правильные ли рабочие места нам уготованы?
Посмотрим сначала на малый бизнес с точки зрения отдельного человека. Что лучше -- быть наёмным работником или предпринимателем? Не спешите с ответом, ибо ответ ваш -- неправильный. Западная статистика показывает чётко: стать предпринимателем означает для человека, что получать он будет в среднем меньше, чем получал бы, если бы работал (с учётом своего опыта и квалификации) по найму. Этот парадоксальный, неприятный для постсоветских людей, обманутых в своё время призраком духа свободы, факт справедлив и для США, и для Европы: например, на графике ниже мы видим распределение величины зарплат в Дании среди предпринимателей («самозанятых») по сравнению с наёмными работниками аналогичных квалификаций. График взят из (Åstebro et al. 2014).
Подавляющее большинство (в США -- три четверти) малых фирм терпит крах, принося основателям чистый убыток, и даже с учётом успешно раскрутившихся компаний (а успешная раскрутка означает прежде всего успешное привлечение инвестиций, что автоматически влечёт размытие доли основателей компании до смешных цифр -- но это отдельная история) средний заработок предпринимателей оказывается ниже того, что они имели бы в качестве наёмных работников в своей профессии. Недаром в тех же США уже минимум лет тридцать как снижается количество вновь образуемых фирм («стартапов») и уровень занятости, обеспечиваемый этими молодыми компаниями. Предпринимательство на Западе -- это не просто высокорисковое и при том высокодоходное инвестирование. Предпринимательством занимаются не денег ради, а по причинам иррациональным, психологическим -- занимаются те, кто не может иначе. Но занятие, подходящее для авантюристов, готовых рисковать материальным благосостоянием ради адреналина конкурентной борьбы и прочих прелестей предпринимательства, нельзя прописывать нормальным людям в качестве замены стабильной работе по найму!
Ну, а с точки зрения интересов государственных -- что означает это расхождение горбов на рассмотренном выше графике распределения доходов? Всё очень просто: это означает, что предприниматели производят меньшую добавленную стоимость, чем они производили бы будучи наёмными работниками; это означает в среднем меньшую эффективность приложения сил граждан, уходящих в предпринимательство, меньшую производительность их труда в денежном выражении; это означает -- снижение ВВП на соответствующую величину. И обещая создать «миллион новых рабочих мест», хорошо бы быть уверенным, что эти рабочие места будут приподнимать «правый хвост» распределения, а не лягут по лекалам датской или американской статистики.
Но как же добиться поднятия «правого хвоста»? Как добиться, чтобы создаваемые гражданами рабочие места были высокодоходными, высокооплачиваемыми? Для этого нужно стимулировать открытие таких бизнесов, которые, хоть и малыми могут быть по количеству занятых на предприятии, но создают высокую добавленную стоимость. Конечно, это -- не тапочки из шерсти валять, не сумки для собачек шить и не молочком фермерским барыжить. До тапочек и сумочек республике нашей надо ещё дорасти -- дорасти в экономической мощи, в техническом уровне, который, придёт время, позволит и наших граждан освободить от гнёта экономического принуждения к труду, высвободит массы населения и поставит вопрос о занятости ради занятости. Когда же такое время придёт? Ответ на графике (постоен на основе таблиц Bureau of Economic Analysis и Белстата):
Развитие науки и техники на Западе вышло на тот уровень, когда человек стал более не нужным в виде придатка к станку, в качестве рабочего на конвейере. Падение доли рабочих в промышленном секторе США ниже 10%-ной отметки, а в сельхозпроизводстве до 0,95% от всех работающих -- при том что США являются мировым лидером по производству столь любимого нами молока и многих других продуктов -- свидетельствует, что революция цифровых машин, автоматизации и робототехники -- по крайней мере, в США и других передовых странах Запада -- уже свершившийся факт.
Сегодня машины умеют отлично ездить без водителей, а самолёты летать без пилотов; в действительности 90% авиакатастроф происходят из-за вмешательства пилотов, которых держат в кабине исключительно по традиции, ради психологического комфорта пассажиров, тогда как посадка на автопилоте только и делает возможной работу в сложных метеоусловиях крупнейших аэропортов, таких как аэропорт Париж -- Шарль-де-Голль. Сегодня на фермах не нужны ни доярки, ни даже «операторы машинного доения»: роботы справляются куда лучше человека без участия человека. Сегодня вычислительная техника, информационно-коммуникационные технологии и методы моделирования сложных систем достигли такого уровня, что и чиновники для решения 90% задач тоже не нужны, а просто вредны; и лишь классовый интерес государственной бюрократии ни у нас, ни на Западе не позволяет тему реанимации проектов навроде сорванного Хрущёвым советского ОГАС или уничтоженного в 1973 году Пиночетом чилийского Киберсин даже поднимать.
Впрочем, это на Западе.
Мы же, если сопоставить структуру занятости с американской, отстаём от них по доле занятых в промышленности лет на 45: как видно из графика, сегодня наш уровень -- это США 1970 года. (В сельском хозяйстве хуже: у нас уровень начала XX века -- но аграрный сектор за промышленным подтянется, это не беда.) В общем, году в 2060 можно будет запускать второй сезон телешоу «Мой бизнес» и восторгаться шапочками, тапочками и котиками.
Сейчас -- время других проектов.
Самозанятость населения, создание новых рабочих мест -- это мы слышим постоянно, это вроде и есть обоснование важности поддерживать малый бизнес. «Миллион новых рабочих мест!» Круто, правда? А хорошо ли? Хорошие ли, правильные ли рабочие места нам уготованы?
Посмотрим сначала на малый бизнес с точки зрения отдельного человека. Что лучше -- быть наёмным работником или предпринимателем? Не спешите с ответом, ибо ответ ваш -- неправильный. Западная статистика показывает чётко: стать предпринимателем означает для человека, что получать он будет в среднем меньше, чем получал бы, если бы работал (с учётом своего опыта и квалификации) по найму. Этот парадоксальный, неприятный для постсоветских людей, обманутых в своё время призраком духа свободы, факт справедлив и для США, и для Европы: например, на графике ниже мы видим распределение величины зарплат в Дании среди предпринимателей («самозанятых») по сравнению с наёмными работниками аналогичных квалификаций. График взят из (Åstebro et al. 2014).
Подавляющее большинство (в США -- три четверти) малых фирм терпит крах, принося основателям чистый убыток, и даже с учётом успешно раскрутившихся компаний (а успешная раскрутка означает прежде всего успешное привлечение инвестиций, что автоматически влечёт размытие доли основателей компании до смешных цифр -- но это отдельная история) средний заработок предпринимателей оказывается ниже того, что они имели бы в качестве наёмных работников в своей профессии. Недаром в тех же США уже минимум лет тридцать как снижается количество вновь образуемых фирм («стартапов») и уровень занятости, обеспечиваемый этими молодыми компаниями. Предпринимательство на Западе -- это не просто высокорисковое и при том высокодоходное инвестирование. Предпринимательством занимаются не денег ради, а по причинам иррациональным, психологическим -- занимаются те, кто не может иначе. Но занятие, подходящее для авантюристов, готовых рисковать материальным благосостоянием ради адреналина конкурентной борьбы и прочих прелестей предпринимательства, нельзя прописывать нормальным людям в качестве замены стабильной работе по найму!
Ну, а с точки зрения интересов государственных -- что означает это расхождение горбов на рассмотренном выше графике распределения доходов? Всё очень просто: это означает, что предприниматели производят меньшую добавленную стоимость, чем они производили бы будучи наёмными работниками; это означает в среднем меньшую эффективность приложения сил граждан, уходящих в предпринимательство, меньшую производительность их труда в денежном выражении; это означает -- снижение ВВП на соответствующую величину. И обещая создать «миллион новых рабочих мест», хорошо бы быть уверенным, что эти рабочие места будут приподнимать «правый хвост» распределения, а не лягут по лекалам датской или американской статистики.
Но как же добиться поднятия «правого хвоста»? Как добиться, чтобы создаваемые гражданами рабочие места были высокодоходными, высокооплачиваемыми? Для этого нужно стимулировать открытие таких бизнесов, которые, хоть и малыми могут быть по количеству занятых на предприятии, но создают высокую добавленную стоимость. Конечно, это -- не тапочки из шерсти валять, не сумки для собачек шить и не молочком фермерским барыжить. До тапочек и сумочек республике нашей надо ещё дорасти -- дорасти в экономической мощи, в техническом уровне, который, придёт время, позволит и наших граждан освободить от гнёта экономического принуждения к труду, высвободит массы населения и поставит вопрос о занятости ради занятости. Когда же такое время придёт? Ответ на графике (постоен на основе таблиц Bureau of Economic Analysis и Белстата):
Развитие науки и техники на Западе вышло на тот уровень, когда человек стал более не нужным в виде придатка к станку, в качестве рабочего на конвейере. Падение доли рабочих в промышленном секторе США ниже 10%-ной отметки, а в сельхозпроизводстве до 0,95% от всех работающих -- при том что США являются мировым лидером по производству столь любимого нами молока и многих других продуктов -- свидетельствует, что революция цифровых машин, автоматизации и робототехники -- по крайней мере, в США и других передовых странах Запада -- уже свершившийся факт.
Сегодня машины умеют отлично ездить без водителей, а самолёты летать без пилотов; в действительности 90% авиакатастроф происходят из-за вмешательства пилотов, которых держат в кабине исключительно по традиции, ради психологического комфорта пассажиров, тогда как посадка на автопилоте только и делает возможной работу в сложных метеоусловиях крупнейших аэропортов, таких как аэропорт Париж -- Шарль-де-Голль. Сегодня на фермах не нужны ни доярки, ни даже «операторы машинного доения»: роботы справляются куда лучше человека без участия человека. Сегодня вычислительная техника, информационно-коммуникационные технологии и методы моделирования сложных систем достигли такого уровня, что и чиновники для решения 90% задач тоже не нужны, а просто вредны; и лишь классовый интерес государственной бюрократии ни у нас, ни на Западе не позволяет тему реанимации проектов навроде сорванного Хрущёвым советского ОГАС или уничтоженного в 1973 году Пиночетом чилийского Киберсин даже поднимать.
Впрочем, это на Западе.
Мы же, если сопоставить структуру занятости с американской, отстаём от них по доле занятых в промышленности лет на 45: как видно из графика, сегодня наш уровень -- это США 1970 года. (В сельском хозяйстве хуже: у нас уровень начала XX века -- но аграрный сектор за промышленным подтянется, это не беда.) В общем, году в 2060 можно будет запускать второй сезон телешоу «Мой бизнес» и восторгаться шапочками, тапочками и котиками.
Сейчас -- время других проектов.