Е.12 Сплошное везение
Заходя в поезд, невольно ловишь себя на мысли: только бы не пьяные, совсем уж старенькие и дети.
Через пару часов после отправления к нам с Лесей подсела трезвая пожилая пара с младенцем. На треть, так сказать, повезло.
В такой стране, как Китай, нужно уметь ценить и малую удачу, это понимаешь почти сразу.
Билеты на поезд «Маньчжурия - Пекин» нам достались в плацкартный вагон на самые высокие третьи полки. И мы безропотно карабкались ввысь, понимая, что могли бы вообще ничего не купить на нужные даты.
Пока в Китае не начали продавать билеты по паспортам, достать их было почти как в лотерею джекпот выиграть. Они словно вообще не поступали в продажу, по крайней мере, в официальные кассы. Тем не менее, китайцы заполняли собой любой поезд, следующий в любом направлении.
Каждый китаец в душе просто какой-то неисправимый путешественник, к тому же весьма неприхотливый. Ему все время нужно перемещаться, желательно на длительные расстояния. Часов тридцать-сорок, сидя - запросто. Некоторые могут и стоя.
Еще нам повезло и с тем, что ехали мы непосредственно из пункта отправления. А значит постельное белье у нас было чистое. Далее по маршруту такую роскошь уже не получишь. Сходит пассажир с поезда, проводник любезно расправляет опустевшую, еще чуть теплую простынь, взбивает подушку, складывает одеяло, и все - добро пожаловать, приятной поездки! Так делают и в плацкартном вагоне, и в купе, даже в СВ. Может это и есть проявление равенства при социализме, кто знает...
Но самой большой нашей удачей было внезапно наступившее молчание.
Не знаю, кто проектировал вагон, но этот товарищ придумал установить радио в количестве одна штука в центральном купе под потолком. Отрегулировано устройство было на такую мощность, что даже в туалете и тамбуре вдруг стало нескучно коротать время.
Мы в этот момент лежали на своих третьих полках. В центральном купе, разумеется.
Когда закончилась китайская музыка, зазвучал сяншэн. Это такой комедийный жанр, диалог или монолог, что-то вроде нашего «Аншлага», только оригинальнее.
Сначала артист голосом диапазоном в пять октав изобразил звук поезда, приближающегося к платформе московского метрополитена. Потом завизжал, как двадцать воспитанников детского сада при виде самолета. Затем закашлялся, прорычал и несколько раз отхаркнул. После недолгой паузы простонал, зашипел, крякнул что-то нечленораздельное, и все засмеялись. И все началось заново.
Я посмотрела на Лесю диким глазом. Она не сказала ни слова, хотя это ей стоило неимоверных усилий. Мы обе понимали, что помочь в этой критической ситуации может только алкоголизм в запущенной стадии, и у нас нет шансов.
Вместе мы сползли на свободную нижнюю полку, где и затаились, пока вдруг не стало тихо.
В этот момент к нам подсели новые попутчики.
Дедушка поставил под стол огромный мешок с провизией, бабушка опустила на полку младенца. И почти сразу все трое начали есть.
Я смотрела на ребенка.
Он еще не умел ходить. Но с консервами управлялся неплохо.
На десерт был персиковый компот. Малыш был к нему готов, широко и радостно открывая рот. Но скользкий персик сорвался с ложки и прокатился по застеленному ковролином полу, несколько раз перевернувшись. Бабушка подняла персик, что-то с него сдула и скормила ребенку.
Леся тихонько простонала.
- Да ладно, Лесь, - говорю, - она ж подула.
Но Леся меня не услышала, только молча кивнула головой.
Я снова посмотрела в их сторону.
Младенческая попа зависла в воздухе на уровне наших глаз. Это дедушка, взяв ребенка под руки, поднял его вверх в проеме между полками.
Мы и раньше отчетливо видели, что это мальчик. Пока мировая текстильная промышленность работала над разными оттенками розового и голубого, эти ребята выбрали исключающий ошибки, практичный отечественный вариант «штаны с дыркой».
Мальчик фонтаном оросил коврик.
Мы с Лесей, как по команде, поджали ноги.
Почти сразу Леся поинтересовалась, не хочу ли я забраться обратно на полку.
А еще она спросила, считаю ли я, что в Пекине все по-другому, не так, как, например, в Маньчжурии. Конечно, говорю, по-другому, как иначе. И первой строкой ей из нашего учебника по страноведению, мол, «Пекин - это политический, образовательный и культурный центр». Особенно слово "культурный" подчеркнула и по тонам произнесла.
Через пару часов после отправления к нам с Лесей подсела трезвая пожилая пара с младенцем. На треть, так сказать, повезло.
В такой стране, как Китай, нужно уметь ценить и малую удачу, это понимаешь почти сразу.
Билеты на поезд «Маньчжурия - Пекин» нам достались в плацкартный вагон на самые высокие третьи полки. И мы безропотно карабкались ввысь, понимая, что могли бы вообще ничего не купить на нужные даты.
Пока в Китае не начали продавать билеты по паспортам, достать их было почти как в лотерею джекпот выиграть. Они словно вообще не поступали в продажу, по крайней мере, в официальные кассы. Тем не менее, китайцы заполняли собой любой поезд, следующий в любом направлении.
Каждый китаец в душе просто какой-то неисправимый путешественник, к тому же весьма неприхотливый. Ему все время нужно перемещаться, желательно на длительные расстояния. Часов тридцать-сорок, сидя - запросто. Некоторые могут и стоя.
Еще нам повезло и с тем, что ехали мы непосредственно из пункта отправления. А значит постельное белье у нас было чистое. Далее по маршруту такую роскошь уже не получишь. Сходит пассажир с поезда, проводник любезно расправляет опустевшую, еще чуть теплую простынь, взбивает подушку, складывает одеяло, и все - добро пожаловать, приятной поездки! Так делают и в плацкартном вагоне, и в купе, даже в СВ. Может это и есть проявление равенства при социализме, кто знает...
Но самой большой нашей удачей было внезапно наступившее молчание.
Не знаю, кто проектировал вагон, но этот товарищ придумал установить радио в количестве одна штука в центральном купе под потолком. Отрегулировано устройство было на такую мощность, что даже в туалете и тамбуре вдруг стало нескучно коротать время.
Мы в этот момент лежали на своих третьих полках. В центральном купе, разумеется.
Когда закончилась китайская музыка, зазвучал сяншэн. Это такой комедийный жанр, диалог или монолог, что-то вроде нашего «Аншлага», только оригинальнее.
Сначала артист голосом диапазоном в пять октав изобразил звук поезда, приближающегося к платформе московского метрополитена. Потом завизжал, как двадцать воспитанников детского сада при виде самолета. Затем закашлялся, прорычал и несколько раз отхаркнул. После недолгой паузы простонал, зашипел, крякнул что-то нечленораздельное, и все засмеялись. И все началось заново.
Я посмотрела на Лесю диким глазом. Она не сказала ни слова, хотя это ей стоило неимоверных усилий. Мы обе понимали, что помочь в этой критической ситуации может только алкоголизм в запущенной стадии, и у нас нет шансов.
Вместе мы сползли на свободную нижнюю полку, где и затаились, пока вдруг не стало тихо.
В этот момент к нам подсели новые попутчики.
Дедушка поставил под стол огромный мешок с провизией, бабушка опустила на полку младенца. И почти сразу все трое начали есть.
Я смотрела на ребенка.
Он еще не умел ходить. Но с консервами управлялся неплохо.
На десерт был персиковый компот. Малыш был к нему готов, широко и радостно открывая рот. Но скользкий персик сорвался с ложки и прокатился по застеленному ковролином полу, несколько раз перевернувшись. Бабушка подняла персик, что-то с него сдула и скормила ребенку.
Леся тихонько простонала.
- Да ладно, Лесь, - говорю, - она ж подула.
Но Леся меня не услышала, только молча кивнула головой.
Я снова посмотрела в их сторону.
Младенческая попа зависла в воздухе на уровне наших глаз. Это дедушка, взяв ребенка под руки, поднял его вверх в проеме между полками.
Мы и раньше отчетливо видели, что это мальчик. Пока мировая текстильная промышленность работала над разными оттенками розового и голубого, эти ребята выбрали исключающий ошибки, практичный отечественный вариант «штаны с дыркой».
Мальчик фонтаном оросил коврик.
Мы с Лесей, как по команде, поджали ноги.
Почти сразу Леся поинтересовалась, не хочу ли я забраться обратно на полку.
А еще она спросила, считаю ли я, что в Пекине все по-другому, не так, как, например, в Маньчжурии. Конечно, говорю, по-другому, как иначе. И первой строкой ей из нашего учебника по страноведению, мол, «Пекин - это политический, образовательный и культурный центр». Особенно слово "культурный" подчеркнула и по тонам произнесла.