Альфред Козинг. «Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов. 1.1-1.2
1. Предварительные теоретические вопросы
1.1. О трудности определения сталинизма
Со смерти Сталина прошло более шестидесяти лет, а после закрытого доклада Хрущёва на XX съезде КПСС в 1956 году - почти шестьдесят лет, но дебаты и споры о таком сложном историческом явлении, как сталинизм, не только продолжаются, но и в последнее время приобрели даже больший масштаб и интенсивность. Несомненно, этот факт следует рассматривать как указание на то, что сталинизм, очевидно, оставил глубокий и обширный след в новой истории.
Мнения о том, что́ именно следует понимать под словом сталинизм, пока ещё сильно разнятся, и убедительные объяснения его происхождения, его сущности, форм его проявления и его влияния на историю марксизма и социализма во многих отношениях остаются неудовлетворительными, хотя ему и посвящена обширная литература. Ситуация ещё более осложняется легендами и мифами об истории КПСС, большевизме, ленинизме, а также о троцкизме, распространявшимися в течение многих десятилетий главным образом печально известным сталинским «Кратким курсом истории ВКП(б)» и сталинской версией «марксизма-ленинизма» в целом, которая и поныне находит своих приверженцев и защитников.
Поскольку в случае сталинизма речь идёт о достаточно сложном явлении, трудно сформулировать определение, которое вобрало бы в себя все его сущностные характеристики. Историк Рой Медведев дал своей книге «К суду истории» 1 подзаголовок «О Сталине и сталинизме», а целый раздел озаглавил «Сущность сталинизма»; однако там не найти ни подходящего определения, ни даже краткого описания сталинизма, хотя книга и содержит большое количество материала и много мыслей и суждений, которые вносят вклад в понимание становления сталинизма и его действий.
В заключительных замечаниях третьего тома Медведев пытается охарактеризовать сталинизм, однако обходится довольно общими словами. Он пишет:
«Является фактом, что Сталин в качестве вождя мирового коммунистического движения и ВКП(б) наследовал Ленину. Но это был такой наследник, который не столько приумножал, сколько проматывал полученное им наследство.
Поэтому мы никак не можем отождествлять сталинизм ни с социализмом, ни с марксизмом, ни с ленинизмом, как бы ни несовершенны во многих частях были эти учения. Сталинизм - это те извращения, которые принес Сталин в теорию и практику научного социализма, это явление, глубоко чуждое и марксизму, и ленинизму» 2.
Помимо верного высказывания, что речь идёт об извращениях марксизма и социализма, итоговый вывод столь обширного и богатого материалом исследования остаётся крайне общим, ведь эти извращения не ограничиваются только научным социализмом, а тезис о том, что сталинизм глубоко чужд и марксизму, и ленинизму, не подкрепляется аргументами. В случае верности этого тезиса едва ли можно было бы понять, почему сталинизм вообще мог возникнуть. Соотношение теоретических воззрений сталинизма с теорией марксизма гораздо более сложно.
Даже если не принимать это во внимание, то остаётся столь же непонятным, почему созданный Сталиным «марксизм-ленинизм» в течение долгого времени принимался многими марксистскими теоретиками как более-менее адекватное дальнейшее развитие марксизма. В этом я не был исключением. Без анализа так называемого ленинизма и его роли в возникновении сталинизма переплетение сталинизма с марксизмом едва ли можно понять.
То, насколько беспомощно некоторые стоят перед вопросом о сущности сталинизма, видно также по формуле Д. А. Волкогонова, который в своей книге «Триумф и трагедия» писал: «Феномен Сталина - социальный, исторический, духовный, моральный и психологический феномен», что, хоть и звучит наукообразно, но по сути не говорит ни о чём, как, к сожалению, и многие другие его изречения, украшающие книгу Волкогонова (впрочем, изобилующую материалом, путь подчас и далёким от темы).
Не подлежит сомнению правота историка Олега Хлевнюка, автора недавно вышедшей биографии Сталина, отозвавшегося о работе Волкогонова как об «архивной публицистике».
Попытки сформулировать относительно ёмкие определения, предпринимающиеся ныне в большом количестве, чаще всего страдают односторонностью или выливаются в чрезвычайно детальные описания - и тогда речь идёт уже не об определении. Когда же такие тексты дополнительно перегружены эмоциональными и моральными аспектами и суждениями, тогда характер определения полностью теряется.
Словообразование с добавлением к имени собственному суффикса -изм (или аналогичного -ство) издавна следует привычной модели, когда течение мысли или направление деятельности связывается с именем его зачинателя или наиболее важного представителя. Эта привычка вошла также и в рабочее движение - и так установились такие понятия, как марксизм, лассальянство, ленинизм, люксембургианство, троцкизм, брандлеризм, маоизм, а также и сталинизм - совершенно независимо от того, согласны ли были на это сами соответствующие личности. Известна фраза Маркса: «Я знаю только одно, что я не марксист», которую он по преданию обронил, чтобы отмежеваться от воззрений, в те времена отождествлявшихся с марксизмом, однако весьма далеких от воззрений самого Маркса.
1.2. За и против понятия «сталинизм»
О понятии «сталинизм» много спорят из-за целого ряда причин. Многие марксисты резко отвергают его, поскольку понимают его исключительно как антикоммунистический ярлык агрессивных противников марксизма и социализма, используемый лишь для клеветы на социализм. Несомненно, есть и такое, и если бы это было его единственным значением, его непременно нужно было бы отвергнуть на том основании, что речь здесь идёт лишь о политико-идеологическом ярлыке без сущностного содержания, который отражает определённые легко заметные интересы.
В течение долгого времени и я рассуждал схожим образом, из-за чего однозначно отрицательно относился к использованию этого понятия.
Но, к сожалению, фактическая ситуация более сложна, и, прежде чем судить о смысле или бессмысленности и бесполезности этого понятия, лучше сначала прояснить не только его происхождение, но также и его использование в рабочем движении и в марксистской мысли. После того как я несколько глубже занялся этими вопросами, я обнаружил, что должен изменить своё мнение об этом понятии, так как своё начало оно берёт отнюдь не в кругах противников социализма - напротив, оно появляется в коммунистическом движении и в марксистской теоретической мысли, где, однако, играет очень противоречивую роль. Оно используется вовсе не только как негативное понятие, но и как позитивное, для того, чтобы представить деятельность Сталина как бы на одном уровне с деятельностью классиков марксизма.
После того как Сталин уже достиг правящего поста и власти в ВКП(б) и начался культ его личности, после XVII съезда ВКП(б) в газете «Правда», центральном органе партии, появилась статья известного журналиста Карла Радека (прежде одного из ведущих оппозиционеров Сталину), в которой превозносился Сталин. В этой статье впервые появилась формула «марксизм-ленинизм-сталинизм». Этой формулой Радек намеревался внушить, будто теоретические и политические достижения Сталина - того же уровня, что и достижения Маркса и Ленина, и что Сталина так же следует относить к классикам марксизма.
Говорят, что и Лазарь Каганович, в те времена член Политбюро и заместитель Сталина в партаппарате, выдвинул такое же предложение. «Мы всё говорим „ленинизм“, „ленинизм“», - сказал он на встрече на даче Сталина, - «а ведь Ленина давно нет. Сталин сделал больше, чем Ленин, и надо говорить о сталинизме, а о ленинизме хватит» 3.
Этим устанавливалась прямая теоретическая преемственность между воззрениями Маркса, Ленина и Сталина, так что сталинизм представлялся теоретическим развитием и логическим дополнением марксизма. Если бы эти предложения были приняты, то сторонники и почитатели Сталина, конечно же, до сих пор защищали бы это положение. Однако очевидно, что они не получили одобрения у Сталина, из-за чего эта формулировка в своей позитивной форме не использовалась официально. Сталин предпочитал видеть себя в роли «ученика Ленина», однако единственного способного правильно интерпретировать его теоретические взгляды и развивать их в своём духе.
Из «ученика Ленина» он позднее, в 1939 году, в своей официальной биографии собственными руками создал образ «Ленина сегодня», чем достиг того же самого эффекта с несколько меньшим привлечением внимания и внешне куда более скромным образом. Потому что, раз Ленин был классиком марксизма, то это, разумеется, было так же верно и в отношении сегодняшнего Ленина!
Однако отрицательный смысл понятия «сталинизм» установился ещё до указанной попытки интерпретировать его позитивно - во внутрипартийных дискуссиях в ВКП(б). После смерти Ленина в 1924 году проходили острые дискуссии, а также шла борьба за власть между различными группировками в Политбюро партии. Зиновьев, Каменев и Сталин создали так называемую тройку - фракционный триумвират - с целью изгнать Троцкого из руководства (способы и мотивы этих действий ниже будут обсуждены подробнее). Споры, чьим зачинщиком являлся по преимуществу Зиновьев и в которых Сталин, однако, преследовал свои собственные властно-политические цели, характеризовались (главным образом с его стороны) использованием интриг, клеветы, дезинформации, фальсификаций и лжи, направленных против Троцкого, дабы политически и идеологически дискредитировать его и в дальнейшем вывести его из состава Политбюро и сместить с ведущих позиций.
Троцкий и его сторонники называли указанные недопустимые методы внутрипартийной дискуссии «сталинистскими» - в связи с определёнными чертами характера Сталина (решительно раскритикованными ещё Лениным), а также ещё и потому, что Сталин в известной степени навязал свои методы Зиновьеву и Каменеву. После того как в течение последующей эволюции такая практика и такие методы постепенно распространились на всю организационную и идеологическую систему и приняли доминирующий характер, их стали объединять под названием «сталинизм» в более широком и одновременно критически-негативном смысле.
В этом критическом марксистском смысле понятие «сталинизм» использовалось в работах и речах тех представителей коммунистического движения, которые в 1920-х годах выступили против сталинского курса построения социализма в СССР, который они считали ошибочным, и подвергли критике используемые Сталиным методы - таких как Троцкий, Радек, Раковский, Иоффе, Смирнов, Преображенский, Смилга, и многих других. Позже к этой критике подключились и Каменев с Зиновьевым - после своего разрыва со Сталиным. Кроме того, Рютин, партработник среднего уровня, в 1930-х годах выступил с критикой сталинской политики и написал работу, в которой резко осуждал систему сталинизма.
Так как эти внутренние дискуссии ВКП(б) переносились также и в Коммунистический Интернационал, они неизбежно перешли и в другие компартии - и в них тоже сформировались группы с разным отношением к политике Сталина и к его методам. Так понятие сталинизма - как и троцкизма - вошло в международное коммунистическое движение и использовалось во внутренних дискуссиях этих партий.
Противники Сталина в ВКП(б) после долгих дискуссий, связанных с клеветой и дискриминацией, были исключены из партии, затем объявлены преступниками и, в конце концов, репрессированы. Большинство вождей оппозиции было объявлено «врагами народа», приговорено к смерти и расстреляно, а бо́льшая часть их сторонников надолго оказалась в лагерях.
В других партиях Коминтерна силы, противостоявшие сталинской политике, были во время так называемой большевизации исключены из своих партий. Малая их часть (Леви, Рейтер-Фрисланд и др.) вернулась в Социал-демократическую партию, однако большинство оставалось на революционных позициях, организовывая со своими сторонниками независимые партии, например в Германии (Брандлер, Тальгеймер и др.) относительно сильную КПО (Коммунистическая партия - Оппозиция) или «троцкистски» ориентированные партии в США и в различных западно-европейских странах; при этом достаточно неопределённое понятие «троцкистский» означало главным образом «антисталинистский».
Также и другие марксисты (такие как Дьёрдь Лукач, Адам Шафф, Исаак Дойчер, Теодор Бергманн, Вольфганг Харих, а также Лео Кофлер, Предраг Враницки и другие) после Второй мировой войны использовали понятия «сталинистский», «сталинизм», хотя и не всегда понимая под ним одно и то же. В социалистических странах, находившихся под прямым влиянием сталинизма, за исключением Югославии, по понятным причинам это понятие не использовалось в публикациях; после XX съезда КПСС часто говорили и писали «культ личности», подразумевая под ним сталинизм, однако чуть позже и само понятие «сталинизм» в некоторых из этих стран стало использоваться с большей или меньшей степенью осторожности.
Из сложной истории коммунистического движения естественно вытекал ряд причин, способствовавших тому, что понятие «сталинизм» у многих должно было вызывать резкое отторжение. Успехи и прогресс Советского Союза на пути социалистического строительства в 1920-х и 1930-х годах для коммунистов, последовательных социалистов и многих прогрессивных людей во всём мире стали решающим историческим событием. Эти успехи на практике показали, что социальный прогресс возможен, что капиталистическое общество со своими кризисами, массовой безработицей и нищетой войн может быть преодолено и заменено мирным, социально более справедливым обществом. Надежды всех прогрессивных сил были направлены на успешное дальнейшее развитие СССР, тем более, что угрожающе выросла опасность фашизма, и люди видели именно в Советском Союзе его решительного противника.
Однако в коммунистической пропаганде все успехи СССР всё более связывались с именем Сталина, отчасти небезосновательно, однако по большей части неправомерно, так как тем временем расцветший культ личности очень заметно исказил историческую картину. Сталин, без сомнения, внёс свой вклад в успехи, однако они были не просто плодом его деятельности, а результатом труда миллионов и миллионов усердных рабочих, крестьян, служащих, сотен тысяч инженеров, техников и учёных, государственных и партийных работников. Коммунистическая партия как ведущая и направляющая сила в этом имела, естественно, главную заслугу, но партия не сводилась и не сводится к одной личности. Безмерно преувеличенные дифирамбы одному Сталину в некоторой мере бессознательно вели к отождествлению имени Сталина с социализмом - оно стало как бы символом социализма. Такой способ мышления и такое поведение затем были усилены грандиозным вкладом СССР в победу над фашистской Германией, потому что и военные успехи теперь - в апогее культа личности - приписывались великому стратегу и полководцу Сталину. Вполне понятно, что для всякого, кто находился или ещё находится под гипнозом этих идей, критика Сталина равносильна неприятию и клевете на Советский Союз в целом, хотя такое отношение противоречит марксистской концепции личности в истории.
Но есть и другие обстоятельства в истории коммунистического движения, позволяющие правильно понять такое отношение.
После угасания партийной оппозиции в ВКП(б) понятие «сталинизм» использовалось изгнанным из Советского Союза Троцким, а также работниками и членами коммунистических партий, не принявшими курс и методы Сталина и выступавшими с их критикой. Поскольку Сталин и Коминтерн предприняли широкомасштабную клеветническую кампанию против Троцкого и его сторонников в других странах и представили их предателями социализма, наймитами империализма и наконец даже фашизма, в силу чего так называемый троцкизм был объявлен смертельным врагом социализма, то из этого логически и почти автоматически следовало, что всякая критика Сталина, его воззрений и его политики считалась «троцкизмом». Этой ассоциацией понятие сталинизма внутри коммунистического движения было настолько дискредитировано, что оно расценивалось почти исключительно как вражеский ярлык для дискредитации социализма. Такой взгляд и такое отношение в течение поколений настолько укоренились и эмоционально закрепились, что в марксистских кругах стало достаточно распространённым неприятие и сопротивление использованию этого понятия.
К этому добавилось то, что секретный доклад Хрущёва совершенно естественно вызвал у многих коммунистов достаточно противоречивые соображения и чувства, а также то, что возникло очень сильное эмоциональное сопротивление принятию, к сожалению, неоспоримых фактов именно как фактов, поскольку идеальный образ великого Сталина этими фактами низвергался с пьедестала. Слишком много воспоминаний было связано с его именем, и для многих уже было трудно понять, что возведение такого идола для культа не было оправданным даже в том случае, если бы Сталин не совершал преступного произвола, потому что такое квазирелигиозное почитание вообще не соответствует марксистскими принципам. Однако тот факт, что эти преступления действительно были им совершены, так и не вошёл в головы и сердца многих коммунистов и социалистов - против этого было воздвигнуто слишком много рациональных и эмоциональных барьеров. Трудно избавиться от взглядов и убеждений, которые устанавливались в течение долгого времени и в конце концов закрепились. Это совершенно понятно. Однако всякое убеждение обязано, в конце концов, склониться перед объективной реальностью и критерием истины - если, конечно, вы не желаете превратиться в засохшего догматика.
Недоверие к предаваемым огласке фактам усиливалось ещё и особенностями их подачи (нерешительностью обличений, попытками оправданий, завуалированной манерой изложения), что развязывало противникам социализма руки для их использования в своих, зачастую чудовищных, целях.
Другой важный аргумент заключается в том, что многие трактуют гибель Советского Союза и социализма как следствие отказа от сталинской политики, совершённого Хрущёвым и последующими руководителями КПСС, перешедшими, как утверждается, на позиции ревизионизма. Такой взгляд на историю достаточно наивен, но в его распространённости, без сомнения, также играет роль то, что немало высокопоставленных и самых высоких функционеров КПСС, которые когда-то были горячими сторонниками Сталина, во времена кризиса и распада СССР через разные промежуточные ступени (такие как перестройка и гласность) обратились к слепому «антисталинизму». Для них он лишь послужил мостом, по которому они эволюционировали далее в социал-демократов или националистов. Другие функционеры оказались изобретательнее: они быстро избавились от всяческих «устаревших» убеждений и использовали своё положение для обогащения за счёт расхищения народной собственности и для своего продвижения в нарождавшийся во время контрреволюции класс олигархической буржуазии.
Всё это - обстоятельства и соображения, от которых нельзя отмахнуться, просто назвав их абсурдными, поскольку известно, что слепой и необдуманный антисталинизм зачастую ведёт к антикоммунистическому ренегатству. Хотя не все проходят этот путь до конца: многие останавливаются на реформистском социал-демократизме, на светском или даже религиозно завуалированном национализме или просто на аполитичном цинизме.
Однако причины гибели и распада социалистической системы не столь просты; не только несерьёзно, но и наивно полагать, будто судьба Советского Союза зависела целиком от Сталина и продолжения его политики. Чтобы достигнуть более глубокого понимания, нам следует рассмотреть процессы возникновения в ходе исторического развития СССР обстоятельств, имевших свои последствия: как неравномерно и со множеством колебаний и зигзагов они формировались и как постепенно наращивали своё совместное влияние.
Более детальное изучение истории КПСС и СССР (не по сталинскому «Краткому курсу», а по основательным работам и историческим источникам), несмотря на внутреннее сопротивление на уровне рассудка и эмоций, привело меня к пониманию того, что употребление понятие «сталинизм» не только оправдано, но и необходимо для понимания и освещения этих событий во всей их противоречивости. Иначе едва ли будет возможно понять, как в очень сложном переплетении и взаимодействии объективных условий и обстоятельств с субъективными факторами и со случайными событиями всё же осуществлялось развитие, создавшее некий тип социалистического общества, по Бухарину - лишь «отсталый тип», однако в своих главных чертах и свойствах уже ставший «формой социализма» 4, и вместе с тем отличавшийся деформациями, отклонениями и заметными извращениями социалистических принципов. Проще говоря: по ходу установления данного типа социалистического общества в нём как историческое побочное явление закрепилась целая система искажений социализма, в своей сущности тесно связанных с воззрениями Сталина (во многих отношениях представлявшими собой вульгаризацию и извращение марксизма) и с его практической политикой. Эта последняя характеризовалась чрезмерным использованием принуждения и насилия для ускорения социального развития, установлением диктатуры в качестве формы правления и террористическим произволом.
При детальном анализе мы сталкиваемся с трудной задачей: проработать разнообразные аспекты в развитии СССР и отделить содержательную часть и основные тенденции от исторически побочных явлений; в противном случае мы сами невольно подготовим почву для отождествления социализма в целом со сталинизмом. Поэтому необходимо воспользоваться максимально точным понятием для обозначения системы указанных деформаций марксистской теории и социалистической политики и для связанной с ними диктаторской формы правления и её самоуправных, беззаконных и в известной степени преступных методов, средств и поступков.
Поскольку все стороны этой системы были главным образом связаны со взглядами и практической деятельностью Сталина (хотя и не только с ними), то по мере развития этой системы, деформировавшей марксизм и социализм, сформировалось само название сталинизм, постепенно получившее содержательное определение.
Формирование названия - тоже часть долгого процесса. Отсюда следует вывод о необоснованности и бесполезности (с практической точки зрения) простого игнорирования и отбрасывания понятия «сталинизм», ибо этим не перечёркиваются факты, к сожалению, связанные с историей социализма. Наша задача - объяснить их, не стремясь оправдать то, для чего не может быть оправдания.
Тот, кто опасается, что использование понятия «сталинизм» лишь играет на руку противникам социализма, попросту упускает из виду, что сильнее слов действуют неопровержимые факты, свидетельствующие о деформациях и искажениях в социалистическом обществе - не важно, как мы их называем. Мы должны тщательно их проанализировать в рамках всей эволюции социализма и объяснить, как они могли возникнуть, почему оказалось возможным столь долго их скрывать, какой ущерб они нанесли развитию социализма и, не в последнюю очередь, в чём они содействовали его гибели. Тот, кто считает, что эта исторически-политическая проблематика может быть осознана и представлена без подходящего понятия, без сомнения, встретится с заметными трудностями.
Именно в этом смысле мы разграничиваем сталинизм как теоретическое понятие социальной и политической науки от неясного и эмоционально нагруженного политически-идеологического ярлыка, служащего реакционным силам лишь для очернения существовавшего советского общества и для предания анафеме всякой будущей социалистической альтернативы и перспективы развития человечества.
В своей лекции о государстве Ленин однажды сказал, что наилучший способ объяснить и понять историческое явление - это исследовать, как оно возникло, как оно развивалось и чем оно стало. Этот исторически-диалектический подход так же лучше всего годится для объяснения и понимания сложного феномена сталинизма без впадения в слепой антисталинизм. Именно по этой причине я считаю нужным и важным достаточно подробно исследовать и показать ход исторического становления сталинизма.
1Рой Медведев. К суду истории. О Сталине и сталинизме. - М., 2011.
2Рой Медведев. К суду истории.
3Рой Медведев. К суду истории.
4Прим. переводчика. Не совсем корректно называть общество, сложившееся в СССР, социализмом. Подробнее об этом см. «Послесловие переводчика» в конце книги.
Комментариев:
Комментировать