Листая "Отечественные записки", том 132 (1860)
"Четыре года из прошедшего : воспоминания офицера". Подписано: Н. В. (2)
Мои выписки из этой повести можно найти здесь:
https://yuriselfed.livejournal.com/188765.html
*
Г. В. Вызинский. "Англия в XVIII столетии" (2)
Некоторые мои выписки из этих лекций можно найти здесь:
https://yuriselfed.livejournal.com/188456.html
*
М. И. Семевский. "Фрейлина Гамильтон : исторический очерк. 1719"
Мы не станем перечислять знаменитых представителей этой фамилии (Hamilton)... Леди Гамильтон, видимо, самая известная и них. Имя леди Эммы Гамильтон (1765-1815) занимает видное место в скандальных хрониках английского и неаполитанского дворов. Знаменитая красавица была любовницей многих достопочтенных лордов, любовницей нескольких героев, игравших важную роль в учёном и в военном мире, и сама была героиней, которая являлась публике обнажённой и пр. Будучи супругой английского лорда-посланника она фактически управляла неаполитанским двором…
Но статья посвящена не прославленной леди Гамильтон (1765-1815), а фрейлине Гамильтон - любовнице Петра I, казнённой в 1719-м году "за детоубийство, воровство и оскорбительные речи об императрице".
"Девка Марья Гаментова", как она названа в застеночных документах и пыточных допросах, прожила короткую, но яркую жизнь. [Впрочем, с исторической точки зрения, в её жизни было мало интересного].
Семейство Гамильтон прибыло в Россию при царе Иване Васильевиче Грозном… При Петре I Гамильтоны (под именами Гаментовых, Гамонтовых, Хомутовых и др.) принадлежали к аристократическим фамилиям. В каком году начинается служба Марии Гамильтон при дворе Петра I и Екатерины, неизвестно [по некоторым сведениям - в 1713-м году]. Будучи красивой наружности, Мария Гамильтон "вела образ жизни легкомысленный". На частых при дворе попойках и пирах присутствовали и дамы. Пётр скоро заметил красавицу… В 1715-м году у неё уже было несколько горничных, множество нарядов и дорогих вещей…
Екатерина любила украшаться разными уборами и запретила другим женщинам подобные украшения носить; например - убирать алмазами обе стороны головы (дозволено было убирать одну только левую сторону); другим женщинам запрещено было также носить горностаевые меха с хвостиками (со временем - горностаевый мех в России станет использоваться только в одежде царственных особ, тогда как в Германии, например, и богатая мещанка могла носить эти меха).
Оставленная Петром, Мария Гамильтон обратила своё внимание на одного из его денщиков - Ивана Орлова.
В петровские денщики обычно выбирались красивые, рослые, видные, расторопные и смышлёные молодые люди. Число их доходило до двенадцати. Они обычно поступали из дворян незнатного происхождения. Пётр поручал им самые разнообразные дела: например - сбор сведений о поведении губернаторов, военных начальников и пр. На денщиках лежали обязанности: разведывать, доносить, производить следствие, а иногда, по приказу царя, и "исправлять" провинившегося дубиною. Иногда Пётр, официально посылая чиновника для расследования злоупотреблений на местах, тайно посылал вслед за ним и одного из своих денщиков, который должен был следить и за этим чиновником, и за ходом расследования. Денщики также исполняли роль лакеев за царским столом, охранников при его выездах и пр. Такие разносторонние обязанности требовали не только силы, ловкости и бойкости, но и смышлёности. Денщики обычно числились на службе в одном из гвардейских полков, и, по прошествии нескольких лет, государь нередко возводил их в высокие чины, давал им отличные места и поручал им ведать государственными делами. Из них выходили генерал-прокуроры (Ягужинский), президенты коллегий, сенаторы, генералы, правители областей империи и прочие "властные люди".
Некоторые историки утверждают, что любовная страсть, любовные интриги, блуд и разврат до Петра I "не были ни в обычаях, ни в примерах нашего отечества". Однако можно привести бесчисленное множество рассказов, почерпнутых у иностранных писателей и из отечественных документов, о том, что любострастие и блуд имели громадные размеры и в допетровской Руси. Например, одного капитана, вступившего в преступную связь со своей восьмилетней дочерью, начальник укорял такими словами: "Разве ты не мог удовлетворить своей страсти сношением с иною женщиной, когда ты имеешь столько распутниц, сколько у тебя копеек?" (капитану этому отрубили голову). В 1684-м году в Москве некий блудодей Пётр Кикин был бит кнутом перед стрелецким приказом за то что он "девку растлил". Как оказалось, ранее он уже подвергался наказанию за подобное преступление в Вятке, но наказание не пошло ему впрок… Пётр I, строгий ко всем прочим преступлениям и проступкам, бывал, однако, очень снисходителен в проступках прелюбодеяния. Например, уже упоминавшийся Пётр Васильев сын Кикин в 1704-м году, по воле монарха, ведал всеми рыбными промыслами и всеми мельницами в России! Очень человечно смотрел великий преобразователь России на плотское согрешение! … Даже в своих заграничных поездках Пётр I, "ради телесной крепости и горячности крови", не мог не отдаваться в досужие часы любострастию.
В 1715-м году был издан государев указ об устройстве в Москве и в других городах особых "гошпиталей" и велено было нанять искусных жён для сохранения "зазорных [позорных] младенцов", которых девки рожают беззаконно и, стыда ради, "отмётывают" в разные места, от чего оные младенцы "безгодно" [то есть без всякой выгоды для государства] помирают" [а могли бы стать солдатами]; а иные и умерщвляются. И для того объявлен был указ, чтобы таких младенцев "в непристойные [неподходящие] места не отмётывали", но приносили бы к вышеозначенным гошпиталям и "клали тайно в окно чрез какое закрытие, дабы приносящих лица было не видно"… Как относились к "зазорным детям" до Петра, видно из такого документа: "А у которых бояр и иных чинов людей будут прижиты дети от наложниц или от девок, и по смерти их останутся дети, которые прижиты по закону, а другие дети - выблядки, то поместья и вотчины давать детям, прижитым по закону, а выблядкам никаких поместий не давать, честными [уважаемыми] людьми их не ставить [не считать] и в царскую службу их не принимать".
Первая часть многочисленных занятий Петра по расследованию заговора сына и его сторонников Алексея подходила к концу… В марте 1718-го года загорелись костры, возвысился кол, покатились колёса… Степан Глебов, епископ Досифей, Александр Кикин, Фёдор Пустынный мучительной смертью избавились от дальнейших истязаний. В продолжение четырёх дней на большой площади перед дворцом десятки именитейших особ обоего пола были сечены кнутом и биты батогами и, с вырванными ноздрями или урезанными носами, отправлялись в Сибирь. Сам государь лично объезжал место казней и зорким оком следил за точным исполнением приговоров… По окончании казней государь с государыней уехали из Москвы в Петербург, где Петропавловская крепость постепенно наполнялась: днём и ночью из Москвы и из-за границы привозили туда заговорщиков различного звания, состояния, возраста и пола.
Когда были закончены казни и расправы с заговорщиками, началось следствие по делу "девки Гамонтовой". При обыске в её сундуках нашли алмазные и другие вещи государыни. Мария призналась, что она эти вещи крала.
Из "Уложения" 1649-го года (22-3): А буде отец или мать сына или дочь убьёт до смерти, их посадить за то в тюрьму на год, а отсидят а тюрьме год - приходить им к церкви Божией, и у церкви объявлять тот грех всем людям вслух. А смертью - отца и мать не казнить. Однако снисхождение к убийцам своих законных детей не распространялось на детей незаконных… То же "Уложение" 1649-го года велит женщин, убивших своих незаконных детей, "казнить смертью безо всякой пощады". А смертные казни женскому полу бывают: за богохульство - сжигать на костре, за чародейство - отсекать голову, за погубление (незаконных) детей - закапывать в землю живыми по титьки, с руками вместе, и отоптывать землю ногами, и оттого умирают того же дня или на другой день. Такая казнь должна была служить не только наказанием для преступниц, но и устрашением для других женщин лёгкого поведения, чтобы они "от блуда унялися".
То есть за то, что Мария двух младенцев во чреве "лекарствами вытравила", а третьего, после рождения, задушила, её могли "казнить смертью безо всякой пощады".
Указы Петра от 1716-го года были более снисходительными: Ежели невинный супруг за прелюбодеющую супругу просить будет или она докажет, что "в супружестве не может получить телесную охоту утолить" [!], то можно наказание умалить… Если девка от холостого человека родит, то он для содержания матери и младенца, по состоянию его, нечто имеет дать, и, сверх того, тюрьмою имеет быть наказан - разве что он потом на этой девке женится и возьмёт её за сущую жену; в таком случае их не штрафовать.
То есть Мария могла не душить детей, а выйти замуж за Орлова - и избежать казни. Но на ней было ещё воровство и (самое страшное преступление!) "оскорбительные речи об императрице"…
Даже под пыткой Мария всеми силами старалась выгородить любовника своего, и в результате он был из-под ареста освобождён, потому что, по её словам, "не ведал" ни о её беременностях, ни о том, что она младенца удавила.
Со дня приговора до дня казни прошло четыре месяца. За это время разные именитые жёны и даже сама императрица пытались умилостивить Петра и уговорить его простить Марию. В конце концов он, сказал: "Если имеете смелость, то возьмите на дýши свои это дело и решите, как хотите; я спорить не буду". Все умолкли. И никто не решился "брать на себя ответа"…
Никто не знает, почему Пётр не простил свою бывшую любовницу. Возможно, что она сказала что-то при допросе о своей связи с Петром. Но в пыточных протоколах никаких указаний на это нет…
Марья Даниловна до последнего дня надеялась на прощение. В назначенный день, догадываясь, что Пётр будет присутствовать при казни, она оделась в белое шёлковое платье с чёрными лентами - в надежде, что красота её, хотя уже и поблекшая от пыток и заточения, произведёт впечатление на монарха. Она ошиблась. Впрочем, "государь был ласков" [!] и не осыпал её упрёками. [!] Он даже поцеловал отрубленную голову Марии [!] … Эту голову, по приказу Петра, заспиртовали и много лет хранили в Академии наук… Шестьдесят лет спустя, в 1780-м году, княгиня Е. Р. Дашкова, бывшая тогда президентом Академии, просматривала счета и заметила, что "чрезвычайно много выходит спирту" [!], в том числе - на уход за двумя головами, одна из которых принадлежала Марии Гамильтон. Голова эта была принесена во дворец к императрице [Екатерине II], и все рассматривали её и дивились сохранившимся следам прежней красоты. Когда любопытство было удовлетворено, эту голову, по приказу императрицы, закопали в погребý… Впрочем, сама Дашкова в своих записках ничего не говорит об это находке… Едва ли Дашкова могла забыть об этой находке - тем более, что Эмма Гамильтон [1765-1815] из рода Гамильтонов была задушевной подругой княгини…
Сегодня [1860] наказание за убийство женщиной в момент рождения своего незаконнорождённого младенца ("от стыда или страха") предлагается назначать в виде 10-12 лет каторжных работ и 60-70 ударов плетьми… [а при допросах формально не разрешается пытать женщин огнём и ломать им рёбра, как это было принято в прежние времена]…
**
М. Петров [Михаил Александрович Петров, ок. 1822 - ок. 1881] "Наносная беда"
Лучшим рассказом этого малоизвестного при жизни и забытого сегодня (2024) автора считается "Саргина могила" (Библиотека для чтения, 1859, № 2). Прочитав "Саргину могилу", В. П. Боткин писал И. С. Тургеневу, что был поражён талантом автора. Этим рассказом восхищался также Л. Н. Толстой. Но "этнографическая" повесть "Наносная беда" на меня впечатления не произвела.
*
Если бы мы хотели исчерпать всю дикость нравов, доселе благополучно процветающих на Руси, пришлось бы написать целые томы…
Из рассказа корреспондента Северной пчелы г. Белова:
Когда пассажиры парохода "Лёгкий", шедшего 6-го июля в Нижний [Новгород], укладывались спать в общей пассажирской каюте, какому-то молодому врачу недостало места. Знакомая ему дама, обратясь к нему сказала: "Вам придётся лечь на полу, под ногами вот этой девицы". "Что ж за беда? - отвечал врач. - По крайней мере стану любоваться хорошенькими ножками". Мать девицы оскорбилась этими словами и стала браниться на весь пароход. "Позвольте спросить вас, сударыня, - возразил на это молодой человек, - разве вам было бы приятнее, если бы я сказал, что мне не доставляет удовольствия смотреть на дурные ножки вашей дочери? Что же такое обидное нашли вы в моих словах?" "Я и отвечать вам не хочу! - кричала барыня. - Вы, с вашими фокусами, отправляйтесь на палубу! Я, сударь, не какая-нибудь дрянь! Я, сударь, природная дворянка! Капитанша!" … Крик этот надоел прочим пассажирам. Один из них, саратовский помещик, который, пользуясь темнотою, счёл за удобное, не стесняясь присутствием дам, снять сюртук и штаны, вышел в этом костюме на средину каюты и обратился к сердитой даме: "Почтенная дама! Со всем моим уважением к слабому полу, со всем глубоким уважением от лица публики - всей публики - имею честь нижайше просить вас успокоиться: теперь уже время сна". [!] В эту минуту залаяли собаки, принадлежавшие господину, державшему речь. "Вы лучше уймите свою публику! - отвечала с азартом барыня. - Здесь вам не псарня!". "Во-первых, отвечал помещик, - я за собак заплатил деньги. Во-вторых, вы их разбудили. В таких случаях с ними, как и с разумным человеком, бывает бред". [!] "Сами вы бредите!" - возразила барыня. "Ну-с, после подобных слов, со всем моим уважением, почтенная дама может убираться ко всем чертям, - отвечал спокойно саратовский помещик, ложась на своё место. Таковы пассажиры парохода "Лёгкий"…
***