Человек в ландшафте: матрицы
Говорили тут в одном ЖЖ о родине как о том, что решающим образом формирует (независимо, знамо дело, от места физического рождения, от этничности, от звуков языка на языке, их вкуса, веса, смысла, от государственного и идеологического устройства страны, в которой всё это происходило и происходит - и даже от времени воздействия, от его продолжительности. В Праге, на Ходове, мне достаточно было прожить в конце детства безотрывно год с небольшим, чтобы это место, тогда для меня мучительное, стало (собирающей и формирующей) матрицей и моделью осмысления много чего. Чем мучительней, тем вернее. Приятное скользит по поверхности - и ускальзывает себе. Мучительное вжигается, вплавляется, - не вынуть.) В общем, о степени географичности таких родин (которых, конечно же, в свете сказанного может быть несколько. И да, язык как формирующая среда - а он, несомненно, среда - умеет быть одной из них).
Мне иногда кажется (собственно, всегда и кажется), что на меня повлиял сам рельеф Воробьёвых гор, территория Университета, по которой в разных обстоятельствах, на разных этапах жизни, включая самые начальные, много хожено и в разговорах и молча, - в смысле общего чувства жизни. Повлиял прямолинейный размах этого пространства (в нём само слово «пространство» разворачивается с сильным хлопком, как большой парус, - и чувствуется его жёсткая, шершавая парусина), небо над ним, вид Лужников и Москвы со смотровой площадки - самим количеством неба и чувством мощного тела земли. Мне давно подозревается (скорее всего, ошибкой, - но это же моя ошибка, меня она и формирует, - на правах внутренней истины), что тот, кто как следует, прочувствованно стоял под этим небом, уже никогда не согласится внутри себя на мелкость, узость и ограниченность, всегда будет тосковать по крупному и тянуться к нему.
География ли это? География - крупнее, масштабнее, а тут - скорее топография, ландшафт.
Это - пространство требовательное, категоричное и щедрое, - дающее одним большим жестом всё бытие сразу: держи. И знает, что удержишь.
Иногда мне кажется, что именно под влиянием этого ландшафта, с его образом в качестве внутреннего стимула мне и по сей день хочется расти во все стороны - и быть прямой, смелой и сильной, как линии, его образовавшие - и крепко держащие его над небытием.
Иван Айвазовский. Вид на Москву с Воробьёвых гор. 1851
1905-1910
1922
(м.б., 1930-е?)
(точной даты не знаю, но, видимо, - конец 1940-х - начало 1950-х)
А вот и год рожденья с гурьбой и гуртом. 1965
1977. Это уже очень-очень помню: будто сейчас.
This entry was originally posted at http://yettergjart.dreamwidth.org/220139.html. Please comment there using OpenID.
Мне иногда кажется (собственно, всегда и кажется), что на меня повлиял сам рельеф Воробьёвых гор, территория Университета, по которой в разных обстоятельствах, на разных этапах жизни, включая самые начальные, много хожено и в разговорах и молча, - в смысле общего чувства жизни. Повлиял прямолинейный размах этого пространства (в нём само слово «пространство» разворачивается с сильным хлопком, как большой парус, - и чувствуется его жёсткая, шершавая парусина), небо над ним, вид Лужников и Москвы со смотровой площадки - самим количеством неба и чувством мощного тела земли. Мне давно подозревается (скорее всего, ошибкой, - но это же моя ошибка, меня она и формирует, - на правах внутренней истины), что тот, кто как следует, прочувствованно стоял под этим небом, уже никогда не согласится внутри себя на мелкость, узость и ограниченность, всегда будет тосковать по крупному и тянуться к нему.
География ли это? География - крупнее, масштабнее, а тут - скорее топография, ландшафт.
Это - пространство требовательное, категоричное и щедрое, - дающее одним большим жестом всё бытие сразу: держи. И знает, что удержишь.
Иногда мне кажется, что именно под влиянием этого ландшафта, с его образом в качестве внутреннего стимула мне и по сей день хочется расти во все стороны - и быть прямой, смелой и сильной, как линии, его образовавшие - и крепко держащие его над небытием.
Иван Айвазовский. Вид на Москву с Воробьёвых гор. 1851
1905-1910
1922
(м.б., 1930-е?)
(точной даты не знаю, но, видимо, - конец 1940-х - начало 1950-х)
А вот и год рожденья с гурьбой и гуртом. 1965
1977. Это уже очень-очень помню: будто сейчас.
This entry was originally posted at http://yettergjart.dreamwidth.org/220139.html. Please comment there using OpenID.