Олеарий-2
А вот еще немного русофобии из протонациста 17 века Адама Олеария. Перевод мой:
«В их [московитов] общении не было ничего изысканного. Напротив, они не стеснялись зевать, рыгать и потягиваться где угодно. Их отрыжка была особенно неприятна из-за обилия лука и чеснока, которые они добавляли во все блюда. Это делало их дыхание достаточно тяжелым и без дополнительных испарений. Они настолько привыкли к этому, что не стеснялись делать это в любой компании, за исключением разве что присутствия самого Великого князя.
Московиты не стремились к изучению искусств или наук, не интересовались делами других стран и, соответственно, никогда не вели о них разговоров. Было бы хорошо, если бы они могли воздержаться от обсуждения своих непристойностей и скотства, которые составляли их развлечения во время попоек. Я говорю не о застольях знатных господ, а об обычном времяпрепровождении московитов, где все их разговоры вертелись вокруг мерзостей, которые они сами совершили или видели у других. Они хвастались преступлениями, которые в других странах искупались бы огнем, а память о них была бы погребена в пепле.
Поскольку они были полностью преданы всяческому распутству, вплоть до противоестественных грехов не только с мужчинами, но и с животными, тот, кто мог рассказать больше всего историй такого рода и сопроводить их наиболее выразительными жестами, считался самым бравым мужчиной. Их скрипачи слагали об этом песни, а шарлатаны устраивали публичные представления, не стесняясь показывать зрителям свои штаны, а иногда и все остальное.
Те, кто водил медведей, фокусники и кукольники, которые в мгновение ока воздвигали сцену с помощью покрывала, привязанного к поясу и натянутого над головой, показывали внутри него своих кукол, изображая свое скотство и содомию, развлекая детей, которые тем самым лишались всякого чувства стыда и порядочности.
Более того, московиты полностью отбросили всякий стыд. Позы в их танцах и бесстыдство их женщин были верными признаками их низменных наклонностей. В Москве мы видели, как мужчины и женщины выходили из публичных домов совершенно нагими и непристойными жестами и выражениями пытались склонить к разврату некоторых молодых людей из нашей свиты.
Праздность, мать всех пороков, казалось, была уделом этого варварского народа. Именно она толкала их на подобные излишества, чему способствовало и их пьянство. Будучи от природы склонными к роскоши, напившись вина, они не думали ни о чем другом.
По этому поводу у меня есть история, которую рассказал мне переводчик Великого князя, когда мы были в Новгороде. В этом городе ежегодно проводилось паломничество, привлекавшее множество богомольцев. Тот, кому разрешалось держать питейное заведение, получал от митрополита разрешение ставить несколько палаток для размещения паломников обоего пола. Те непременно являлись туда рано утром перед службой и выпивали по нескольку чарок крепкого напитка. Более того, некоторые из них вместо того, чтобы заниматься молитвами, проводили весь день в пьянстве, отчего возникали такие невообразимые беспорядки, что, как он мне рассказывал, однажды он видел женщину, напившуюся до такой степени, что, выйдя из палатки, она упала и заснула нагишом прямо на улице среди бела дня.
Это дало повод одному московиту, который тоже был пьян, лечь рядом с ней и, удовлетворив свою похоть, также заснуть на глазах у множества людей. Те, окружив их, лишь смеялись над позой, в которой они находились, пока наконец какой-то старик, ужаснувшись этому зрелищу, не прикрыл их своей одеждой.
Нет места в мире, где пьянство было бы более распространено, чем в Московии. Люди всех сословий - духовенство и миряне, мужчины и женщины, старики и молодежь - пьют крепкие напитки в любое время: до, во время и после трапезы. Они называют это "царское вино" и не упускают случая предложить его тем, кто их навещает. Даже простолюдины, крестьяне и холопы не отказываются от чарок, которые им подносят знатные особы, и пьют, пока не свалятся, а нередко и умирают на месте.
Даже их вельможи не свободны от этого порока. Вспомнить хотя бы московского посла, отправленного к шведскому королю Карлу в 1608 году. Забыв о своем положении и делах, доверенных ему государем, он выпил столько крепкого вина накануне вечером перед аудиенцией, что на следующий день его нашли мертвым в постели. Вместо того чтобы сопровождать его на аудиенцию, пришлось нести его в могилу.
Люди попроще не довольствуются тем, что остаются в питейном заведении, пока не истратят последнюю копейку, но часто закладывают там свою одежду, вплоть до рубахи. Это было обычным зрелищем во время нашего пребывания в Москве. Когда я остановился в гостинице «Любек» по пути в Новгород во время моего путешествия в Московию в 1634 году, я видел, как из находившегося неподалеку кабака выходили несколько таких пьяниц: кто без шапки, кто без обуви или чулок, некоторые без кафтанов, в одних рубахах.
Особенно я обратил внимание на одного, который вышел первым без кафтана, в одной рубахе, но, встретив по пути друга, направлявшегося в кабак, вернулся с ним и вышел снова, уже оставив там и рубаху. Я окликнул его и спросил, что он сделал со своей рубахой и не ограбили ли его. Он ответил с обычной для московитов учтивостью: «Ё* твою мать, не твоё это дело. Это доброе вино довело меня до такого состояния. Но раз уж рубаха осталась там, пусть и штаны составят ей компанию». Не успел он это сказать, как вернулся в заведение, откуда вскоре вышел голый, как Адам, прикрывая срам пучком цветов, которые подобрал у двери, и так, весьма довольный, отправился к себе домой».