Его милость Иван Мазепа, гетман
Небольшой публицистический очерк Дмитрия Донцова под названием, вынесенным в заголовок, опубликованный в 1933 году, в переводе на русский язык.
∗ ∗ ∗
Мало есть личностей в истории, которые и через несколько столетий после смерти вызывали вулканы страстей: адорации и ненависти.
К этим немногим принадлежит Иван Мазепа, гетман. Опозоренный, непонятый, оболганный, побеждённый и проклятый, - он стоит живой: перед противниками и поклонниками.
В чём причина?
Прометеевское в нём.
Когда - в легенде - до сих пор орёл расклёвывает сердце дерзкого противника Зевса, то в церквях до сих пор проклинают душу дерзкого противника Петра. Доказательство, что второй так же мало умер, как и первый.
Доказательство, что большой спор, поднятый Мазепой, ещё не закончен. Что Великая Северная война ещё не окончена. Что Полтава не была "викторией".
Особенно теперь, когда зашатался символ империи "град Петра", построенный на "благородных костях" казацких...
Когда наследники царя убрались из Мазепиного Киева, чтобы перенести столицу земель "гетманского регимента" в Харьков... Когда, хоть не Мазепа, то Мазепинцы снова перегородили путь России к Черному морю.
Чем был Ришелье, Людовик ХІѴ и Бонапарт для Австрии; чем Наполеон для Англии Питтов*, тем - вот "уже лет более двухсот" - является Мазепа для России: вечное memento mori!
Потому что он был тот, кто сидя в Батурине о Фастове и правой стороне** мечтал; кто "вечный мир и союз Его Царского Величества с Королевским Величеством учинённый" (в подтверждение Андрусова) - "содержать крепко" ни среди Войска Запорожского, ни среди "народа Малороссийского" не спешил...
Потому что он был тот, что на Крым и к морю нам тропу трудную указал.
Потому что он был из тех, что "не нося больше невольничьи ярма на своих вольных казацких шеях, с помощью Божьей сбросить их" учил...
И за то навлёк на себя гнев противников, зависть и клевету своих.
Бросали ему самый страшный упрёк неудачников: безумны были его замыслы, поскольку не удались! Но он, упавший, - живёт до сих пор. Они же, устоявшие - упали.
Упрекают его, что вмешался неуклюже в неумолимые права исторического процесса... Но он - не отсудить на историческом процессе стремился права свои, лишь "через саблю" их получить...
Упрекают его в его безнравственности и эгоизме. Но забывают, что эгоизм Ивана Мазепы является более благородным, чем альтруизм Иванов Непомнящих.
Потому что действительно не для "лакомства несчастного"***, лишь ради идеи поднял бунт против варвара Севера. Те, (предтечи социалистов), что для "социальной справедливости", не для Украины колотнечи устраивали, как "щенюк Петрик" - "напрасно где-то сгинули". Или как Сулимко или Суховей - "по себе вечный оставили позор"... Мазепу и его идею не съел зуб времени: более ослепительным чем когда-либо является её блеск.
Что был он безнравственным в понимании тартюфов демократизма, несомненно!
Он вцелело был фигурой ренессанса. Недаром и называли противники - "Макиавелли и хитрый лис".
Он имел что-то из эпохи Макиавелли, говорившего, что государственный муж должен быть львом и лисом одновременно. В этом он равен Хмельницкому. Другие были или только львы, как П.Дорошенко и П.Орлик. Или - только лисы, как Брюховецкий и Самойлович.
Он был одним и вторым одновременно.
Когда он "макиавеллевской хитростью" привлекал, перетягивал на свою сторону царя и царских воевод, и бояр, и Самойловича, и Карла, и шаткую старшину, и ещё более шатких Запорожцев, которые его "ласке региментарной сублимировались" - был он гениальным лисом.
Когда он "отступников и плутов" как Петрик и других "своевольников" на горло карал, "виновнейшим руки и ноги ломал, головы отсекал и на виселицах вешал", или их "глупство киями изгонял" - был он львом.
Когда же униженные письма к Царскому Пресветлому Величеству писал, Кочубею и Искре и тем своим, что скоро вырвались вперёд, как Палий и Мандрика - головы рубил, или в ссылку послал, а одновременно Карла звал, был он лис и лев одновременно! Особенно же тогда, когда, внезапно сбросив маску, во всем своём ужасном величии встал перед выведенным в поле противником, который считал себя гением, но которым лишь играл Батуринский лев...
Когда рассматриваем эту трагическую фигуру нашего ренессанса, как он не довольствовался лаской и благодеяниями царя, а "предал" его; как он не довольствовался дочерней любовью крестницы, лишь хотел её "уст коралловых"; как он, по свидетельству Нордберга, и на 70-м году жизни сохранил огонь и блеск молодости в глазах, и как он пал жертвой апатии уставшей страны своей, - если вспомнить то вечное мятежное в нём, то поневоле думаешь о "сатанинском эликсире" Гофмана, о Цезаре Борджии, о трагических и блестящих фигурах великого Мусу и неиспользованного внутреннего прометеевского огня...
Укрощённый дух нашей степи, степи Игоря и Сирко исходил из него; и в его "aventures galantes", и в его суровости региментарной, и в ласковой улыбке, и в гневе, и в мощном вызове истории.
Его фигура не нашла ни адекватной себе оценки в истории, ни адекватного изображения в писательстве, которое силой экспрессии равнялось хотя бы Гюго или Сенкевичу. Поэтому и стоит перед нами всё ещё та фигура, тревожная в своей таинственности, загадочная, волнующая пафосом дистанции, притягивающая, не укладываясь ни в одну рамку наших примитивных классификаций.
И указывает в будущее - не только как Тот, кто дал нам образец цели, но и образец человека. Выше и крепче разъеденных "нравственной" гнилью более поздних веков потомков.
-----------------------------------------------
* Вероятно, имеется в виду Уильям Питт Младший, руководитель британского правительства в годы наполеоновских войн.
** Речь идёт о правой стороне Днепра.
*** Устоявшийся оборот, часто употребляемый в украинских народных думах для обозначения мотивов измены, отступничества.