«Деятельное ощущение» как первый этап эволюции языка
И сигналы как факторы формообразования в поведении
Спонтанность поведения животных, в том числе все формы вакуумной активности, обеспечиваются явлением ауторитмии, значительность которого как субстрата развития врожденных и, в то же время, приспособительных реакций была независимо обоснована К.Лоренцем и Н.А.Бернштейном.
Ауторитмия - это волны возбуждения и соответствующие им «шевеления» животного, происходящие с определённой периодичностью, заданной стохастически. Об этой стохастике - интереснейшая статья В.А.Непомнящих: «Как животные решают плохо формализованные задачи поиска?», http://ethology.ru/library/?id=141). Видимо, ауторитмия - древнейший и в то же время сохранившийся механизм, определяющий структуру врождённых форм поведения, когда они реализуются вхолостую, а не вызваны извне сигналом.
Благодаря явлению ауторитмии активность животного в совершенно однородной среде при отсутствии сигналов извне, при случайном чередовании стимулов разного качества оказывается нанаправленной, неспецифической и стохастически организованной, без каких-либо явных структур в реализованной последовательности действий, допускающих типологическую характеристику. Ну точь-в-точь ненаправленная изменчивость Дарвина или тотипотентность неспециализированной клетки.
Под действием сигналов извне происходит процесс формообразования - в этом субстрате развития любой целенаправленной активности дифференцируются структуры с определённой формой (демонстрации) и складываются в последовательности, организованные структурами второго уровня (ритуалами).
Происходит формообразование, индуцированное сигналами - в непрерывном континууме потока поведения возбуждённой особи, с повышенной готовностью к социальным взаимодействия определённого рода дискретизируются и дифференцируются специфические структуры - демонстрации, вообще говоря, не индивидуальные, а видовые.
Они обладают типологически определённой формой, и способность животного воспроизвести «нужные формы сигналов в нужной ситуации взаимодействия» с социальными компаньонами определяет уровень эффективности её социального поведения во взаимоотношениях с ними. Само животные как бы берёт видовые сигналы в лизинг, обменивая своё активно и компетентное участие в воспроизводстве системы, подчинение общим «правилам» игры в собственно процессах обмена сигналами на долговременный выигрыш, следующий из эффективного участия в коммуникации.
Иными словами, устойчивое включение индивида в сигнальный обмен вызывает в ненаправленной активности животного дифференциацию именно тех форм и структур, которые необходимы для компетентного участия в соответствующем обмене. Тот же самый процесс происходит при дифференциации клеток под действием индуктора внутри исходно однородного пласта. Здесь формообразовательный сигнал извне - градиент концентрации индуктора между определёнными полюсами зародыша или аналогичные градиенты механических напряжений внутри пласта (Марфенин, 2001).
Тот же самый процесс структуризации бесструктурной и однородной системы уже в ином масштабе времени происходит когда естественный отбор создаёт новую структуру из ненаправленной изменчивости, устанавливая определённые закономерности варьирования в системе, где все варианты уклонений были равновероятны, или давая новые направления уклонений сравнительно со старыми.
Как писал Н.А.Бернштейн: «Первые движения были самопроизвольные, развивающиеся просто потому, что шевелящиеся особи имели лучшие шансы в борьбе за жизнь, чем совершенно неподвижные. [У низших животных] ощущение обслуживаются и обеспечиваются с помощью движений.Движения с виду бессистемные и бестолковые, идут впереди ощущений» (Бернштейн, 1947).
Судя по всему, этот ауторитмический механизм активного деятельного ощущения сохраняется и, преобразуясь, даже усиливается, у высших позвоночных, вплоть до человека.
Во-первых, концентрация внимания на объекте автоматически побуждает нас с ним что-нибудь сделать и сделать именно то, для чего данный объект предназначен, к чему он приспособлен в общественной практике. Конечно, не во всей, а в той её части, которая усвоена данной личностью с положительным знаком (принимаемая субъектом часть жизни общества).
Во-вторых, ауторитмия лежит в основе микродвижений всех рецепторных аппаратов - зрительных, осязательных и пр. И.Н.Горелов (2003) вполне обоснованно предполагает, что так называемая «латентная речевая моторика» происходит из ауторитмических движений, исходно связанных с актами осязания и вкусовых ощущений от пищи во рту у человека же. Эти действия лежат в основе эмотивной и волюнтативной функции речи.
Соответственно, инстинкт - это неструктурированный ауторитмический процесс, в котором под влиянием сигналов среды и участия особей в специфических взаимодействиях, позволяющих испытать данное влияние, формообразование специфических для него структур полностью завершено и который сам становится специфическим сигналом для других особей. «Сигнальность» инстинктов и ритуализированных демонстраций тем выше, чем в большей степени соответствующее формообразование завершено и оформленные структуры (демонстрации) соответствуют видовому «типу».
Такая же «автоматическая» и «бессознательная» индукция «значащих структур» по-видимому, происходит при усвоении человеческого языка.
К сожалению, пока это разрозненные и несистематизированные наблюдения. Наиболее показательные из них приводит И.Н.Горелов (2003). Мальчик-рутулец, воспитанный в русской семье, говорил по-русски с рутульским акцентом. Русский мальчик, в шестимесячном возрасте усыновлённый лезгинской семьёй, с самого детства произносил некоторые формы лезгинского языка с русским акцентом.
Это значит, что восприятие звукового строя родного языка уже на стадии гуления или, может быть, младенческого лепета, делает органы речи младенца предрасположенными к соответствующему языку и к языку матери сильней, чем отца. В случае двуязычия есть описание «эластичного троса» взаимного управления между матерью и ребёнком у человека и прочих приматов (Крученкова, 2002). Сейчас появляются новые данные, подтверждающие эту гипотезу (включая тезис про билингв, см. «Грудные дети узнают родной язык по речевой мимике», http://elementy.ru/news/430531 ).
Механизм формирования этой предрасположенности оказывается тем же самым, что при «кристаллизации» значащих структур видовой песни воробьиных птиц во взаимодействии молодого самца с «учителем».
С одной стороны, индивидуальные проявления врождённых механизмов поведения встречают противодействие, если вступают в конфликт с нормативными механизмами «построения сигнала» и нормативными правилами употребления сигнала в данном сообществе. Они не встречают противодействия и поощряются, если согласуются с нормативами и, более того, используют соответствующий норматив для повышения эффективности собственного поведения в той же системе (см. Горелов, 2003).
Такой неструктурированной врождённой активностью - субстратом для развития человеческой речи является младенческое гуление. Оно появляется даже у глухонемых от рождения детей. Гуление предшествует более высоко организованным фонациям - младенческому лепету, структурная организация которого тем не менее альтернативна организации звукового строя звучащей речи (см. обзор С.А.Бурлак, 2007).
Переход гуления в лепет происходит благодаря социальной поддержке «звукового строя» родительской речи, обращённой к ребёнку и связанной с ним, его действиями и событиями. Даже если звуки родительской речи пока играют роль неспецифического стимула, важна связь изменений - усиления, прерывания стимуляции с реакциями и действиями самого ребёнка. У глухонемых детей без такой «социальной поддержки» гуление переходит в ранний лепет, но не подкрепляясь, постепенно гаснет.
Дальше звуковой строй родительской речи производит помимо подкрепления произносимого отбор в соответствии с общей схемой описанной выше.
Благодаря этому на основе лепета развиваются первые эхолалические продукции ребёнка, а затем и силлабические фонации - «затравки» слоговых структур будущей речи, причём со структурой слогов, соответствующей акустической структуре родного языка. Соответственно, роль сигнальной индукции будет велика и на стадии формирования собственных структур взрослой речи (где она также практически не исследована).
Например, этнограф Маргарет Мид отмечала, что американский ребёнок, выросший на Самоа и в возрасте 2-х лет вернувшийся в США сильно оживлялся, когда при нём говорили на самоанском языке. У него отмечались крупные систематические ошибки в овладении английской письменной речью.
Анализ ошибок показал, что в их основе лежат грамматические формы самоанского языка (Развитие ребёнка, 1969, цит. по Горелов, 2003).
Источники
Бернштейн Н.А., 1947. О построении движения. М.: Медгиз. 270 с.
Бурлак С.А., 2007. Происхождение языка: Новые материалы и исследования: Обзор / М.: ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед. Отд. языкознания. 150 с.
Горелов И.Н., 2003. Избранные труды по психолингвистике. Серия «Филологическая библиотека». М.: изд-во «Лабиринт». 320 с.Alcock J., 1998. Animal Behavior: An Evolutionary Approach. Sunderland: Sinauer. 6th ed.
Крученкова Е.П., 2002. Принципы отношений мать-детёныш у млекопитающих. Автореф. дисс. доктора биол.наук. М. 48 с.
Марфенин Н.Н., 2002. Нецентрализованная саморегуляция целостности организма // Журн. общей биологии.. Т.63. №1. С.3-19.
.
Спонтанность поведения животных, в том числе все формы вакуумной активности, обеспечиваются явлением ауторитмии, значительность которого как субстрата развития врожденных и, в то же время, приспособительных реакций была независимо обоснована К.Лоренцем и Н.А.Бернштейном.
Ауторитмия - это волны возбуждения и соответствующие им «шевеления» животного, происходящие с определённой периодичностью, заданной стохастически. Об этой стохастике - интереснейшая статья В.А.Непомнящих: «Как животные решают плохо формализованные задачи поиска?», http://ethology.ru/library/?id=141). Видимо, ауторитмия - древнейший и в то же время сохранившийся механизм, определяющий структуру врождённых форм поведения, когда они реализуются вхолостую, а не вызваны извне сигналом.
Благодаря явлению ауторитмии активность животного в совершенно однородной среде при отсутствии сигналов извне, при случайном чередовании стимулов разного качества оказывается нанаправленной, неспецифической и стохастически организованной, без каких-либо явных структур в реализованной последовательности действий, допускающих типологическую характеристику. Ну точь-в-точь ненаправленная изменчивость Дарвина или тотипотентность неспециализированной клетки.
Под действием сигналов извне происходит процесс формообразования - в этом субстрате развития любой целенаправленной активности дифференцируются структуры с определённой формой (демонстрации) и складываются в последовательности, организованные структурами второго уровня (ритуалами).
Происходит формообразование, индуцированное сигналами - в непрерывном континууме потока поведения возбуждённой особи, с повышенной готовностью к социальным взаимодействия определённого рода дискретизируются и дифференцируются специфические структуры - демонстрации, вообще говоря, не индивидуальные, а видовые.
Они обладают типологически определённой формой, и способность животного воспроизвести «нужные формы сигналов в нужной ситуации взаимодействия» с социальными компаньонами определяет уровень эффективности её социального поведения во взаимоотношениях с ними. Само животные как бы берёт видовые сигналы в лизинг, обменивая своё активно и компетентное участие в воспроизводстве системы, подчинение общим «правилам» игры в собственно процессах обмена сигналами на долговременный выигрыш, следующий из эффективного участия в коммуникации.
Иными словами, устойчивое включение индивида в сигнальный обмен вызывает в ненаправленной активности животного дифференциацию именно тех форм и структур, которые необходимы для компетентного участия в соответствующем обмене. Тот же самый процесс происходит при дифференциации клеток под действием индуктора внутри исходно однородного пласта. Здесь формообразовательный сигнал извне - градиент концентрации индуктора между определёнными полюсами зародыша или аналогичные градиенты механических напряжений внутри пласта (Марфенин, 2001).
Тот же самый процесс структуризации бесструктурной и однородной системы уже в ином масштабе времени происходит когда естественный отбор создаёт новую структуру из ненаправленной изменчивости, устанавливая определённые закономерности варьирования в системе, где все варианты уклонений были равновероятны, или давая новые направления уклонений сравнительно со старыми.
Как писал Н.А.Бернштейн: «Первые движения были самопроизвольные, развивающиеся просто потому, что шевелящиеся особи имели лучшие шансы в борьбе за жизнь, чем совершенно неподвижные. [У низших животных] ощущение обслуживаются и обеспечиваются с помощью движений.Движения с виду бессистемные и бестолковые, идут впереди ощущений» (Бернштейн, 1947).
Судя по всему, этот ауторитмический механизм активного деятельного ощущения сохраняется и, преобразуясь, даже усиливается, у высших позвоночных, вплоть до человека.
Во-первых, концентрация внимания на объекте автоматически побуждает нас с ним что-нибудь сделать и сделать именно то, для чего данный объект предназначен, к чему он приспособлен в общественной практике. Конечно, не во всей, а в той её части, которая усвоена данной личностью с положительным знаком (принимаемая субъектом часть жизни общества).
Во-вторых, ауторитмия лежит в основе микродвижений всех рецепторных аппаратов - зрительных, осязательных и пр. И.Н.Горелов (2003) вполне обоснованно предполагает, что так называемая «латентная речевая моторика» происходит из ауторитмических движений, исходно связанных с актами осязания и вкусовых ощущений от пищи во рту у человека же. Эти действия лежат в основе эмотивной и волюнтативной функции речи.
Соответственно, инстинкт - это неструктурированный ауторитмический процесс, в котором под влиянием сигналов среды и участия особей в специфических взаимодействиях, позволяющих испытать данное влияние, формообразование специфических для него структур полностью завершено и который сам становится специфическим сигналом для других особей. «Сигнальность» инстинктов и ритуализированных демонстраций тем выше, чем в большей степени соответствующее формообразование завершено и оформленные структуры (демонстрации) соответствуют видовому «типу».
Такая же «автоматическая» и «бессознательная» индукция «значащих структур» по-видимому, происходит при усвоении человеческого языка.
К сожалению, пока это разрозненные и несистематизированные наблюдения. Наиболее показательные из них приводит И.Н.Горелов (2003). Мальчик-рутулец, воспитанный в русской семье, говорил по-русски с рутульским акцентом. Русский мальчик, в шестимесячном возрасте усыновлённый лезгинской семьёй, с самого детства произносил некоторые формы лезгинского языка с русским акцентом.
Это значит, что восприятие звукового строя родного языка уже на стадии гуления или, может быть, младенческого лепета, делает органы речи младенца предрасположенными к соответствующему языку и к языку матери сильней, чем отца. В случае двуязычия есть описание «эластичного троса» взаимного управления между матерью и ребёнком у человека и прочих приматов (Крученкова, 2002). Сейчас появляются новые данные, подтверждающие эту гипотезу (включая тезис про билингв, см. «Грудные дети узнают родной язык по речевой мимике», http://elementy.ru/news/430531 ).
Механизм формирования этой предрасположенности оказывается тем же самым, что при «кристаллизации» значащих структур видовой песни воробьиных птиц во взаимодействии молодого самца с «учителем».
С одной стороны, индивидуальные проявления врождённых механизмов поведения встречают противодействие, если вступают в конфликт с нормативными механизмами «построения сигнала» и нормативными правилами употребления сигнала в данном сообществе. Они не встречают противодействия и поощряются, если согласуются с нормативами и, более того, используют соответствующий норматив для повышения эффективности собственного поведения в той же системе (см. Горелов, 2003).
Такой неструктурированной врождённой активностью - субстратом для развития человеческой речи является младенческое гуление. Оно появляется даже у глухонемых от рождения детей. Гуление предшествует более высоко организованным фонациям - младенческому лепету, структурная организация которого тем не менее альтернативна организации звукового строя звучащей речи (см. обзор С.А.Бурлак, 2007).
Переход гуления в лепет происходит благодаря социальной поддержке «звукового строя» родительской речи, обращённой к ребёнку и связанной с ним, его действиями и событиями. Даже если звуки родительской речи пока играют роль неспецифического стимула, важна связь изменений - усиления, прерывания стимуляции с реакциями и действиями самого ребёнка. У глухонемых детей без такой «социальной поддержки» гуление переходит в ранний лепет, но не подкрепляясь, постепенно гаснет.
Дальше звуковой строй родительской речи производит помимо подкрепления произносимого отбор в соответствии с общей схемой описанной выше.
Благодаря этому на основе лепета развиваются первые эхолалические продукции ребёнка, а затем и силлабические фонации - «затравки» слоговых структур будущей речи, причём со структурой слогов, соответствующей акустической структуре родного языка. Соответственно, роль сигнальной индукции будет велика и на стадии формирования собственных структур взрослой речи (где она также практически не исследована).
Например, этнограф Маргарет Мид отмечала, что американский ребёнок, выросший на Самоа и в возрасте 2-х лет вернувшийся в США сильно оживлялся, когда при нём говорили на самоанском языке. У него отмечались крупные систематические ошибки в овладении английской письменной речью.
Анализ ошибок показал, что в их основе лежат грамматические формы самоанского языка (Развитие ребёнка, 1969, цит. по Горелов, 2003).
Источники
Бернштейн Н.А., 1947. О построении движения. М.: Медгиз. 270 с.
Бурлак С.А., 2007. Происхождение языка: Новые материалы и исследования: Обзор / М.: ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед. Отд. языкознания. 150 с.
Горелов И.Н., 2003. Избранные труды по психолингвистике. Серия «Филологическая библиотека». М.: изд-во «Лабиринт». 320 с.Alcock J., 1998. Animal Behavior: An Evolutionary Approach. Sunderland: Sinauer. 6th ed.
Крученкова Е.П., 2002. Принципы отношений мать-детёныш у млекопитающих. Автореф. дисс. доктора биол.наук. М. 48 с.
Марфенин Н.Н., 2002. Нецентрализованная саморегуляция целостности организма // Журн. общей биологии.. Т.63. №1. С.3-19.
.