В Брюгге
“In Bruges” на русский перевели как «Залечь на дно в Брюгге», а на немецкий как «Увидеть Брюгге и умереть» (Brügge sehen und sterben). И вот мы с Ником ходили по этому «сказочному, бля, великолепию» и гадали, какое название больше подходит.
Как раз было полнолуние, День Всех Святых. Втайне я надеялся увидеть ожившую картину Босха или хотя бы массовку в звериных и птичьих масках, как в фильме - Хэлоуин все-таки. Но в городе ничего такого не происходило, поэтому мы просто одно за другим обходили заочно знакомые места. Ник вдумчиво дегустировал бельгийское пиво, а я неутомимо искал идеальный отрезок канала для адекватных съёмок одной не дающей мне покоя сцены, где Гарри, опершись на металлические перила, целится в Рея, который, как на дуэли, гордо встал во весь рост в уплывающей вдаль лодке и с недоверием бормочет: «Не, слишком далеко. Не попадёт».
К вечеру мне надоела эта дыра, как и вообще большинство европейских городов, будь то мегаполисы или вот такие средневековые музеи под открытым небом. Приелись эти мощёные улочки невероятной красоты, массивные каменные мосты и открыточно подсвеченые здания по берегам каналов, в чёрное зеркало которых самовлюблённо глядятся белые лебеди, неспешно проплывая туда-сюда. Идилия, чтоб её. Скука. Но, как потом оказалось, даже для таких как я у Брюгге всегда есть кое-что в запасе - не зря ведь здесь фильм снимали.
Прежде чем возвращаться в хостел мы подошли к довольно большому кафе и присели за столик на улице. Да-да, в ноябре в западной Европе все еще можно сидеть под открытым небом и даже наслаждаться этим при температуре в 12-14°C. Ник сразу же отнес этот метереологический факт (как и наличие обогревателей на террасе кафе) в разряд европейских ценностей, к которым следует стремиться и Беларуси наравне с соблюдением прав человека и демократией.
В соседнем здании была, судя по звуку, дискотека, и мимо нас время от времени проходили группки молодёжи, оживлённо беседуя на забавном фламандском наречии. Вдруг раздался звон металла, сопровождаемый невнятными ругательствами. Обернувшись, мы увидели в дымину пьяного переростка в кожанке, неуклюже пытающегося подняться с кучи велосипедов, а рядом - гораздо более трезвого парня поменьше с агрессивно-угрожающей миной. Сами мы к этому времени уже «допили всё, что было у них меж оконных рам» и собирались идти домой, только Ник ещё с вожделением поглядывал на кусочек лимона в своём стакане. Предвкушал, видно, освежающий вкус на языке и оттягивал удовольствие. Но какое тут домой, когда прямо на улице такое шоу дают?!
Переростку удалось, наконец, встать. Он доковылял до своего спарринг-партнёра, и они начали перепихиваться, как в школе. Причем длинный толкал, как пьяному и положено, расслабленно-замедленно, а тот, который потрезвее и помельче - раздражённо, с плохо скрываемым отвращением. Потолкались-потолкались и успокоились. Мы немножко отвлеклись, и тут длинный неожиданно резко ударил противника по лицу. А дальше началась классическая сцена из вестерна: мелкий взревел быком и с разбегу пхнул длинного. Переросток пролетел метров десять, бестолково размахивая руками как встревоженная моль, и приземлился прямиком на наш столик. Стук падающих па брусчатку стульев, звон бьющихся бокалов и негодующее «бля, мой лимончик!» слились в финальный аккорд. Вечер удался.
Как раз было полнолуние, День Всех Святых. Втайне я надеялся увидеть ожившую картину Босха или хотя бы массовку в звериных и птичьих масках, как в фильме - Хэлоуин все-таки. Но в городе ничего такого не происходило, поэтому мы просто одно за другим обходили заочно знакомые места. Ник вдумчиво дегустировал бельгийское пиво, а я неутомимо искал идеальный отрезок канала для адекватных съёмок одной не дающей мне покоя сцены, где Гарри, опершись на металлические перила, целится в Рея, который, как на дуэли, гордо встал во весь рост в уплывающей вдаль лодке и с недоверием бормочет: «Не, слишком далеко. Не попадёт».
К вечеру мне надоела эта дыра, как и вообще большинство европейских городов, будь то мегаполисы или вот такие средневековые музеи под открытым небом. Приелись эти мощёные улочки невероятной красоты, массивные каменные мосты и открыточно подсвеченые здания по берегам каналов, в чёрное зеркало которых самовлюблённо глядятся белые лебеди, неспешно проплывая туда-сюда. Идилия, чтоб её. Скука. Но, как потом оказалось, даже для таких как я у Брюгге всегда есть кое-что в запасе - не зря ведь здесь фильм снимали.
Прежде чем возвращаться в хостел мы подошли к довольно большому кафе и присели за столик на улице. Да-да, в ноябре в западной Европе все еще можно сидеть под открытым небом и даже наслаждаться этим при температуре в 12-14°C. Ник сразу же отнес этот метереологический факт (как и наличие обогревателей на террасе кафе) в разряд европейских ценностей, к которым следует стремиться и Беларуси наравне с соблюдением прав человека и демократией.
В соседнем здании была, судя по звуку, дискотека, и мимо нас время от времени проходили группки молодёжи, оживлённо беседуя на забавном фламандском наречии. Вдруг раздался звон металла, сопровождаемый невнятными ругательствами. Обернувшись, мы увидели в дымину пьяного переростка в кожанке, неуклюже пытающегося подняться с кучи велосипедов, а рядом - гораздо более трезвого парня поменьше с агрессивно-угрожающей миной. Сами мы к этому времени уже «допили всё, что было у них меж оконных рам» и собирались идти домой, только Ник ещё с вожделением поглядывал на кусочек лимона в своём стакане. Предвкушал, видно, освежающий вкус на языке и оттягивал удовольствие. Но какое тут домой, когда прямо на улице такое шоу дают?!
Переростку удалось, наконец, встать. Он доковылял до своего спарринг-партнёра, и они начали перепихиваться, как в школе. Причем длинный толкал, как пьяному и положено, расслабленно-замедленно, а тот, который потрезвее и помельче - раздражённо, с плохо скрываемым отвращением. Потолкались-потолкались и успокоились. Мы немножко отвлеклись, и тут длинный неожиданно резко ударил противника по лицу. А дальше началась классическая сцена из вестерна: мелкий взревел быком и с разбегу пхнул длинного. Переросток пролетел метров десять, бестолково размахивая руками как встревоженная моль, и приземлился прямиком на наш столик. Стук падающих па брусчатку стульев, звон бьющихся бокалов и негодующее «бля, мой лимончик!» слились в финальный аккорд. Вечер удался.