Ай Вэйвэй опубликовал на сайте Newsweek комментарий о кафкианской реальности Пекина
Проведя 81 день в двух ‘черных тюрьмах’, где его запугивали 10-летним сроком за попытку свержения режима, художник Ай Вэйвэй (艾未未) не стал одним из молчаливых баранов, которых компартия гонит по своим загонам. Спустя два месяца после того, как 22 июня его перевели домой, где Ай Вэйвэй обязан дожидаться суда на условиях, предписанных законом для уголовников, он выступил с откровенным размышлением о жизни в столице Китая, названной им "городом насилия".
В комментарии, опубликованном 29 августа на сайте Newsweek, Ай Вэйвэй подчеркивает, что выйдя за стены черной тюрьмы, ясно увидел, что жизнь в Пекине - это "непрерывный кошмар", от которого невозможно пробудиться. И самое ужасное в этом кошмаре - это "то, что никогда нельзя доверять системе правосудия".
"Пекин - это два города. Один - город власти и денег. Другой - город отчаяния. Я вижу людей в автобусах, вижу их глаза и вижу, что они потеряли надежду", пишет он, указывая, что богатство китайской столицы базируется на необузданной коррупции и угнетении рабочих-мигрантов. "Каждый год миллионы людей приезжают в Пекин, чтобы строить его мосты, дороги и дома... Это рабы Пекина. Они обитают в незаконных постройках, которые Пекин разрушает по мере расширения", процитировало его текст в новостях 29 августа гонконгское радио RTHK. "Кто же владеет домами? Те, кто принадлежит к правительству, угольные боссы, главы крупных предприятий. Они приезжают в Пекин дарить подарки - и в результате рестораны, салоны караоке и сауны стали очень богатыми", продолжает он.
Ай Вэйвэй разоблачает открыточный образ Пекина, где, как в Москве и прочих столицах, есть большой стадион и высокая телебашня. "Пекин говорит иностранцам, что они могут понять этот город, что у нас тут есть похожие вещи: ‘Птичье гнездо’, башня CCTV. Чиновники в костюмах и галстуках, как у вас, говорят, что мы от вас не отличаемся, мы можем делать бизнес. Но они отказывают нам в самых основных правах. [Здесь] можно увидеть закрытые школы для мигрантов. Можно увидеть больницы, где накладывают швы пациентам, - но как только они обнаруживают, что у пациентов нет денег, эти швы выдергивают. Это город насилия".
"Ничто в моем творчестве не представляет Пекин", отмечает художник, принимавший участие в проекте главного стадиона Олимпиады 2008 года. "‘Птичье гнездо’ - так я о нем никогда не вспоминаю. После Олимпиады простые люди о нем и не говорят, потому что Олимпиада никакой радости этим людям не принесла".
“Самое ужасное в Пекине - это то, что никогда нельзя доверять системе правосудия. Если нет доверия, то нельзя и ни в чем разобраться - это напоминает песчаную бурю”, пишет Ай Вэйвэй, напоминая, что познал это на собственном опыте. “Суровое испытание, которому я подвергся, заставило понять, что в этом пространстве есть множество тайных мест, куда [власти] помещают людей, лишенных персональных признаков. Нет имен, только номера. Их не волнует, кто ты есть, совершил ли какое-то преступление. Они тебя могут вообще не замечать - ты им без разницы. Есть тысячи таких мест. Только твои родные рыдают, что ты пропал без вести. Но ты не можешь получить ответ ни от уличных комитетов, ни от чиновников, ни даже с самых высоких уровней - от суда, милиции или главы государства. Моя жена каждый день писала такие петиции, каждый день звонила в отделение милиции. Где мой муж? Просто скажите мне, где он. Но никаких документов, никакой информации...”
Люди привыкли молчать или выражать сочувствие "в скрытом виде", констатирует Ай Вэйвэй, рассказывая о том, как на прошлой неделе гулял в парке и встречные поднимали большой палец или хлопали его по плечу. “Мне всегда говорят: ‘Вэйвэй, сваливай из страны, пожалуйста’, или ‘живи долго и увидишь, как они умрут’. Или уезжай, или сиди тихо и наблюдай, как они умирают. Я действительно не знаю, что делать”, пишет он.
Пекин, где в замкнутом комплексе рядом с площадью Тяньаньмэнь обитают правящие страной партийные бонзы, состоит “не столько из людей, зданий и улиц, сколько из строения твоей психики”, заключает Ай Вэйвэй: “Это можно ощутить, если вспомнить, что Кафка писал о своем Замке. Города и в самом деле есть психические условия. Пекин - это кошмар, непрерывный кошмар”.
В этом тексте нельзя заметить ничего такого, что могло бы рассматриваться как нарушение условий его пребывания дома, а не в тюрьме. Если следовать букве закона, то эти условия ограничиваются запретом влиять на мнение свидетелей или передавать какие-либо сведения соучастникам преступлений. Но в материковом Китае законодательство подчиняется партийной идеологии, и агенты внутренней госбезопасности могут прийти за ним в любой день.
Комментарий Ай Вэйвэя не содержит ничего поразительного и нового, но сам факт публикации говорит об исключительной смелости автора, считает обозреватель британской Times Лео Льюис. "Он знает, что его могут посадить за решетку на долгие годы, но в то же время Пекину придется всему миру объяснять причины этого", подчеркивает он.
Лу Цин, которая станет женой художника, позирует ему перед главным портретом Мао в 5-ю годовщину кровавой расправы на площади Тяньаньмэнь. Пекин, 4 июня 1994
Ай Вэйвэй избран почетным членом Королевской академии художеств Великобритании
Возглавившему шествие протеста в Пекине художнику грозит тюрьма за нападение на милицию
В Пекине ожидается новый процесс по делу о нападении художника на группу милиционеров
В комментарии, опубликованном 29 августа на сайте Newsweek, Ай Вэйвэй подчеркивает, что выйдя за стены черной тюрьмы, ясно увидел, что жизнь в Пекине - это "непрерывный кошмар", от которого невозможно пробудиться. И самое ужасное в этом кошмаре - это "то, что никогда нельзя доверять системе правосудия".
"Пекин - это два города. Один - город власти и денег. Другой - город отчаяния. Я вижу людей в автобусах, вижу их глаза и вижу, что они потеряли надежду", пишет он, указывая, что богатство китайской столицы базируется на необузданной коррупции и угнетении рабочих-мигрантов. "Каждый год миллионы людей приезжают в Пекин, чтобы строить его мосты, дороги и дома... Это рабы Пекина. Они обитают в незаконных постройках, которые Пекин разрушает по мере расширения", процитировало его текст в новостях 29 августа гонконгское радио RTHK. "Кто же владеет домами? Те, кто принадлежит к правительству, угольные боссы, главы крупных предприятий. Они приезжают в Пекин дарить подарки - и в результате рестораны, салоны караоке и сауны стали очень богатыми", продолжает он.
Ай Вэйвэй разоблачает открыточный образ Пекина, где, как в Москве и прочих столицах, есть большой стадион и высокая телебашня. "Пекин говорит иностранцам, что они могут понять этот город, что у нас тут есть похожие вещи: ‘Птичье гнездо’, башня CCTV. Чиновники в костюмах и галстуках, как у вас, говорят, что мы от вас не отличаемся, мы можем делать бизнес. Но они отказывают нам в самых основных правах. [Здесь] можно увидеть закрытые школы для мигрантов. Можно увидеть больницы, где накладывают швы пациентам, - но как только они обнаруживают, что у пациентов нет денег, эти швы выдергивают. Это город насилия".
"Ничто в моем творчестве не представляет Пекин", отмечает художник, принимавший участие в проекте главного стадиона Олимпиады 2008 года. "‘Птичье гнездо’ - так я о нем никогда не вспоминаю. После Олимпиады простые люди о нем и не говорят, потому что Олимпиада никакой радости этим людям не принесла".
“Самое ужасное в Пекине - это то, что никогда нельзя доверять системе правосудия. Если нет доверия, то нельзя и ни в чем разобраться - это напоминает песчаную бурю”, пишет Ай Вэйвэй, напоминая, что познал это на собственном опыте. “Суровое испытание, которому я подвергся, заставило понять, что в этом пространстве есть множество тайных мест, куда [власти] помещают людей, лишенных персональных признаков. Нет имен, только номера. Их не волнует, кто ты есть, совершил ли какое-то преступление. Они тебя могут вообще не замечать - ты им без разницы. Есть тысячи таких мест. Только твои родные рыдают, что ты пропал без вести. Но ты не можешь получить ответ ни от уличных комитетов, ни от чиновников, ни даже с самых высоких уровней - от суда, милиции или главы государства. Моя жена каждый день писала такие петиции, каждый день звонила в отделение милиции. Где мой муж? Просто скажите мне, где он. Но никаких документов, никакой информации...”
Люди привыкли молчать или выражать сочувствие "в скрытом виде", констатирует Ай Вэйвэй, рассказывая о том, как на прошлой неделе гулял в парке и встречные поднимали большой палец или хлопали его по плечу. “Мне всегда говорят: ‘Вэйвэй, сваливай из страны, пожалуйста’, или ‘живи долго и увидишь, как они умрут’. Или уезжай, или сиди тихо и наблюдай, как они умирают. Я действительно не знаю, что делать”, пишет он.
Пекин, где в замкнутом комплексе рядом с площадью Тяньаньмэнь обитают правящие страной партийные бонзы, состоит “не столько из людей, зданий и улиц, сколько из строения твоей психики”, заключает Ай Вэйвэй: “Это можно ощутить, если вспомнить, что Кафка писал о своем Замке. Города и в самом деле есть психические условия. Пекин - это кошмар, непрерывный кошмар”.
В этом тексте нельзя заметить ничего такого, что могло бы рассматриваться как нарушение условий его пребывания дома, а не в тюрьме. Если следовать букве закона, то эти условия ограничиваются запретом влиять на мнение свидетелей или передавать какие-либо сведения соучастникам преступлений. Но в материковом Китае законодательство подчиняется партийной идеологии, и агенты внутренней госбезопасности могут прийти за ним в любой день.
Комментарий Ай Вэйвэя не содержит ничего поразительного и нового, но сам факт публикации говорит об исключительной смелости автора, считает обозреватель британской Times Лео Льюис. "Он знает, что его могут посадить за решетку на долгие годы, но в то же время Пекину придется всему миру объяснять причины этого", подчеркивает он.
Лу Цин, которая станет женой художника, позирует ему перед главным портретом Мао в 5-ю годовщину кровавой расправы на площади Тяньаньмэнь. Пекин, 4 июня 1994
Ай Вэйвэй избран почетным членом Королевской академии художеств Великобритании
Возглавившему шествие протеста в Пекине художнику грозит тюрьма за нападение на милицию
В Пекине ожидается новый процесс по делу о нападении художника на группу милиционеров