Ваня пастушок
Деревня Тифино, Псковская обл. 1958 г.
Школьник Ваня Козлов пасет коров. Фотограф Сергей Васин
Некогда, «во времена оны», в знаменитом издательстве Детгиз, что на Фонтанке, велась очень серьёзная работа с читательской корреспонденцией.
Приходящие на адрес редакции письма тщательно подсчитывались, распределялись по темам, а в конце каждого квартала издавался машинописный сводный бюллетень со статистикой: сколько отзывов было по каждой книге и тематике, баланс положительных и отрицательных мнений и пр. Кроме того, там же публиковались избранные письма или выдержки из них, оригиналы которых иногда сохранялись в тех же картонных папках.
С бюллетенем могли ознакомиться и редакторы, и писатели, и работники школ и библиотек.
Ниже - замечательный пример такой действенной обратной связи.
Одним из многолетних лидеров детских читательских рейтингов оставался писатель Леонид Пантелеев со своими повестями и рассказами. Героями его книг часто становились люди простые, со дна жизни, а часто и полумаргинальные типы: воры, беспризорники, босяки и т.п. Но души их стремились к правде и свету, и с помощью друзей и старших они сами инстинктивно находили верную дорогу.
Таков, к примеру, рассказ «Первый подвиг» (1946), где пастушок жалуется возвращающимся из госпиталя военным, что не видит в родной деревне поводов для героических поступков, которых требует военное время. Мимоходом он просит закурить, на что некурящий командир-гвардеец рассказывает ему назидательную историю из своей молодости:
Молодые пограничники должны были изловить коварного врага, который, будучи из старообрядцев, не переносил запаха «дурного зелья».
Вредная привычка подводит бойцов, и их настигает мгновенная карма - гибнет соратник командира-рассказчика:
Мораль рассказанной притчи напоминает принципы христианской аскезы.
Подвиг - не в ратной доблести, а в духовном прозрении, следующим за покаянием. Покаяние должно быть деятельным, и портсигар офицера, летящий в воду - символический жест отрицания мирских наслаждений.
Обретение праведности предшествует и телесной реабилитации. Исцелившийся от ран гвардеец-командир, человек безусловно святой для деревенского подростка, открывает пастушку истину - путь к праведному служению лежит через отказ от греха.
«... Мережанов (командир), конечно, правду сказал: не в легких и не в печенке дело. А дело в том, что если мальчик сегодня сумел побороть в себе эту маленькую страстишку, - кто знает, какие подвиги, громкие и высокие, он совершит впереди. Он и на полюсе, если нужно, побывает, и на бочке Днепр переплывет, и на горячем коне поскачет впереди полков и дивизий, и - мало ли других славных дел на пути у каждого мальчика!..»
«Видение отроку Варфоломею», Михаил Васильевич Нестеров
«Я думал о нем, и мне казалось, что я уже вижу на его груди Золотую Звезду Героя», - так заканчивается рассказ.
Вслед за литературным пастушонком Ваней на путь истины встаёт и его реальный тёзка из псковской глубинки, глубоко впечатлённый писательской проповедью:
Дорогие товарищи!
Я прочитал книгу Алексея Ивановича Пантелеева "Повести и рассказы". И какая же это прекрасная книга. После того, как я прочитал рассказ "Первый подвиг" я бросил курить. Сразу же. Да не удивляйтесь это такой рассказ после которого я курить бросил. Хотя прекрасно знал что курить - это вредно и в моём возрасте не хорошо. И думаю что больше курить никогда не буду. Я окончил семь классов Голубеницкой семилетней школы, а теперь работаю в колхозе.
И вот дорогие товарищи если бы я до 3 класса прочитал бы рассказ "Индиан Чубатый" я думаю что со мной такого случая не было б.
А случай у меня был такой же в третьем классе какой и с героем этого рассказа Володькой Минаевым. Как раз так же только мы вдвоём с одним мальчишкой Толей Ветровым. Оставила нас учительница Екатерина Николаевна (очень была справедливая) после уроков. Ну она куда-то ушла. А мы сумки (тоже холстовые 1952-53 уч.г.) подмышки и айда домой. Пробыли на улице (осенью октябрь) пока все школьники пошли и мы домой. Дома родители не узнали ничего. На второй день мы с ним в школу пошли а нас выгнали. Ну я тогда пришёл домой сразу. А он опять остался до школьников. И собака тоже была прихвачена. Бобик такой.
Ну отец меня здорово журил, а бить не бил. И в тот же день учительница пришла к нам в деревню по грязи то. Отец с ней объяснился и соврал что порки дал мне. Не знаю для чего это он . Я этот случай не забуду до конца жизни.
А теперь я учится окончил. Работаю в колхозе. У меня к Вам будет предложение дорогие редакторы. А почему бы нельзя поместить вот такие рассказы как например "Индиан Чубатый", "Главный инженер", "Новенькая" в учебниках " Родной речи" для учеников 3-4-5 классов. Ведь это очень полезные рассказы. Вот у меня будет такое предложение. Очень много хорошего можно написать по этой замечательной книге.
Псковская обл.
Славковский р-н
п/отд Кр.Сосонье
д. Тифино
Семёнов Иван Ефимович.
А Алексею Ивановичу Пантелееву прошу передать сердечное спасибо и много-много дней его плодотворной работы. Ещё хорошего здоровья. Пусть пишет книг ещё больше таких, как эта книга
с искренним уважением
Семёнов.
адрес написан а возраст - год рождения 1942. 16 июня.
Пишу 8 апреля 1958 г.
...
Рассказ «Индиан Чубатый», коллизия которого повторяется в жизни псковского школьника, - о прогульщике, вернувшемся под отеческий кров вместе с приставшим на улице псом. Это явная перелицовка притчи о блудном сыне из Евангелия от Луки.
В случае же реального псковского Вани - его отец, отказавшийся от порки сына, являет «неизречённое милосердие» и дарует прощение грешнику. А школьная учительница Екатерина Николаевна выступила в роли архангела Гавриила, пришедшего было покарать отрока, но умилостивившегося от кротких слов заступника-родителя.
Текст юного колхозника выправлен красным редакторским карандашом для публикации в очередном дайджесте читательских реакций. Его просьба к «дорогим товарищам редакторам» была удовлетворена, и рассказы Леонида Пантелеева по сей день входят в программы школьного чтения.
Кроме искусно пересказанных Пантелеевым евангельских притч благодарные читатели ценили и первый шедевр писателя - «Республику ШКИД» (1926 г.), рассказывающий историю обращения юных маргиналов в новую советскую религию в детском доме:
«Прочитав книгу, я сел и задумался. Мне стало стыдно...« - исповедуется шестиклассник Саша.
Не сомневаюсь, что письма Саши и Вани, будучи переданными писателю, чрезвычайно порадовали бы его. Через три года после смерти Леонида Пантелеева, в 1991 году, по его завещанию была опубликована рукопись автобиографической исповеди »Верую!«, где он признаётся в своей тайной религиозности:
"Не проповедуя слова Божия на площадях и стогнах, часто не называя вещи своими именами, я, по мере сил своих и но мере возможности, стараюсь, возжегши тайно светильник, внести теплый свет христианства во все то, что выходит из-под моего пера. Там, где можно. А там, где нельзя, - там и не получается ничего или получается плохо. Сила моей дидактики, «моральной проповеди», о которых упоминал в своих статьях К. И. Чуковский, объясняется лишь тем, что она основана на моей христианской вере."
...
Таким образом, в советских условиях скромный бюллетень читательских писем оказывается важным каналом общения писателя-проповедника со своей паствой, своеобразной исповедальной кабинкой.
А формально светское государство в лице Детгиза предпочитало не замечать завуалированной христианской этики в детской литературе, коль скоро она помогала эффективно конструировать моральные основы советского юношества, вразумляя заблудшие чада.
Князь-Владимирский собор в Ленинграде. 1970-е гг. Сюда постоянно приходил писатель Леонид Пантелеев.
Надеюсь постепенно опубликовать и иные любопытные тексты из детгизовской сокровищницы.
Читальный зал детского отдела библиотеки им. А. С. Пушкина в Томске, 1940-е годы
Тема живучести культурных архетипов в обществе, их адаптация к меняющимся общественным условиям - бесконечно разнообразна. Творческая перелицовка классических сюжетов и типажей уже рассматривалась на других ярких примерах: тут, тут и тут.
Школьник Ваня Козлов пасет коров. Фотограф Сергей Васин
Некогда, «во времена оны», в знаменитом издательстве Детгиз, что на Фонтанке, велась очень серьёзная работа с читательской корреспонденцией.
Приходящие на адрес редакции письма тщательно подсчитывались, распределялись по темам, а в конце каждого квартала издавался машинописный сводный бюллетень со статистикой: сколько отзывов было по каждой книге и тематике, баланс положительных и отрицательных мнений и пр. Кроме того, там же публиковались избранные письма или выдержки из них, оригиналы которых иногда сохранялись в тех же картонных папках.
С бюллетенем могли ознакомиться и редакторы, и писатели, и работники школ и библиотек.
Ниже - замечательный пример такой действенной обратной связи.
Одним из многолетних лидеров детских читательских рейтингов оставался писатель Леонид Пантелеев со своими повестями и рассказами. Героями его книг часто становились люди простые, со дна жизни, а часто и полумаргинальные типы: воры, беспризорники, босяки и т.п. Но души их стремились к правде и свету, и с помощью друзей и старших они сами инстинктивно находили верную дорогу.
Таков, к примеру, рассказ «Первый подвиг» (1946), где пастушок жалуется возвращающимся из госпиталя военным, что не видит в родной деревне поводов для героических поступков, которых требует военное время. Мимоходом он просит закурить, на что некурящий командир-гвардеец рассказывает ему назидательную историю из своей молодости:
Молодые пограничники должны были изловить коварного врага, который, будучи из старообрядцев, не переносил запаха «дурного зелья».
Вредная привычка подводит бойцов, и их настигает мгновенная карма - гибнет соратник командира-рассказчика:
Мораль рассказанной притчи напоминает принципы христианской аскезы.
Подвиг - не в ратной доблести, а в духовном прозрении, следующим за покаянием. Покаяние должно быть деятельным, и портсигар офицера, летящий в воду - символический жест отрицания мирских наслаждений.
Обретение праведности предшествует и телесной реабилитации. Исцелившийся от ран гвардеец-командир, человек безусловно святой для деревенского подростка, открывает пастушку истину - путь к праведному служению лежит через отказ от греха.
«... Мережанов (командир), конечно, правду сказал: не в легких и не в печенке дело. А дело в том, что если мальчик сегодня сумел побороть в себе эту маленькую страстишку, - кто знает, какие подвиги, громкие и высокие, он совершит впереди. Он и на полюсе, если нужно, побывает, и на бочке Днепр переплывет, и на горячем коне поскачет впереди полков и дивизий, и - мало ли других славных дел на пути у каждого мальчика!..»
«Видение отроку Варфоломею», Михаил Васильевич Нестеров
«Я думал о нем, и мне казалось, что я уже вижу на его груди Золотую Звезду Героя», - так заканчивается рассказ.
Вслед за литературным пастушонком Ваней на путь истины встаёт и его реальный тёзка из псковской глубинки, глубоко впечатлённый писательской проповедью:
Дорогие товарищи!
Я прочитал книгу Алексея Ивановича Пантелеева "Повести и рассказы". И какая же это прекрасная книга. После того, как я прочитал рассказ "Первый подвиг" я бросил курить. Сразу же. Да не удивляйтесь это такой рассказ после которого я курить бросил. Хотя прекрасно знал что курить - это вредно и в моём возрасте не хорошо. И думаю что больше курить никогда не буду. Я окончил семь классов Голубеницкой семилетней школы, а теперь работаю в колхозе.
И вот дорогие товарищи если бы я до 3 класса прочитал бы рассказ "Индиан Чубатый" я думаю что со мной такого случая не было б.
А случай у меня был такой же в третьем классе какой и с героем этого рассказа Володькой Минаевым. Как раз так же только мы вдвоём с одним мальчишкой Толей Ветровым. Оставила нас учительница Екатерина Николаевна (очень была справедливая) после уроков. Ну она куда-то ушла. А мы сумки (тоже холстовые 1952-53 уч.г.) подмышки и айда домой. Пробыли на улице (осенью октябрь) пока все школьники пошли и мы домой. Дома родители не узнали ничего. На второй день мы с ним в школу пошли а нас выгнали. Ну я тогда пришёл домой сразу. А он опять остался до школьников. И собака тоже была прихвачена. Бобик такой.
Ну отец меня здорово журил, а бить не бил. И в тот же день учительница пришла к нам в деревню по грязи то. Отец с ней объяснился и соврал что порки дал мне. Не знаю для чего это он . Я этот случай не забуду до конца жизни.
А теперь я учится окончил. Работаю в колхозе. У меня к Вам будет предложение дорогие редакторы. А почему бы нельзя поместить вот такие рассказы как например "Индиан Чубатый", "Главный инженер", "Новенькая" в учебниках " Родной речи" для учеников 3-4-5 классов. Ведь это очень полезные рассказы. Вот у меня будет такое предложение. Очень много хорошего можно написать по этой замечательной книге.
Псковская обл.
Славковский р-н
п/отд Кр.Сосонье
д. Тифино
Семёнов Иван Ефимович.
А Алексею Ивановичу Пантелееву прошу передать сердечное спасибо и много-много дней его плодотворной работы. Ещё хорошего здоровья. Пусть пишет книг ещё больше таких, как эта книга
с искренним уважением
Семёнов.
адрес написан а возраст - год рождения 1942. 16 июня.
Пишу 8 апреля 1958 г.
...
Рассказ «Индиан Чубатый», коллизия которого повторяется в жизни псковского школьника, - о прогульщике, вернувшемся под отеческий кров вместе с приставшим на улице псом. Это явная перелицовка притчи о блудном сыне из Евангелия от Луки.
В случае же реального псковского Вани - его отец, отказавшийся от порки сына, являет «неизречённое милосердие» и дарует прощение грешнику. А школьная учительница Екатерина Николаевна выступила в роли архангела Гавриила, пришедшего было покарать отрока, но умилостивившегося от кротких слов заступника-родителя.
Текст юного колхозника выправлен красным редакторским карандашом для публикации в очередном дайджесте читательских реакций. Его просьба к «дорогим товарищам редакторам» была удовлетворена, и рассказы Леонида Пантелеева по сей день входят в программы школьного чтения.
Кроме искусно пересказанных Пантелеевым евангельских притч благодарные читатели ценили и первый шедевр писателя - «Республику ШКИД» (1926 г.), рассказывающий историю обращения юных маргиналов в новую советскую религию в детском доме:
«Прочитав книгу, я сел и задумался. Мне стало стыдно...« - исповедуется шестиклассник Саша.
Не сомневаюсь, что письма Саши и Вани, будучи переданными писателю, чрезвычайно порадовали бы его. Через три года после смерти Леонида Пантелеева, в 1991 году, по его завещанию была опубликована рукопись автобиографической исповеди »Верую!«, где он признаётся в своей тайной религиозности:
"Не проповедуя слова Божия на площадях и стогнах, часто не называя вещи своими именами, я, по мере сил своих и но мере возможности, стараюсь, возжегши тайно светильник, внести теплый свет христианства во все то, что выходит из-под моего пера. Там, где можно. А там, где нельзя, - там и не получается ничего или получается плохо. Сила моей дидактики, «моральной проповеди», о которых упоминал в своих статьях К. И. Чуковский, объясняется лишь тем, что она основана на моей христианской вере."
...
Таким образом, в советских условиях скромный бюллетень читательских писем оказывается важным каналом общения писателя-проповедника со своей паствой, своеобразной исповедальной кабинкой.
А формально светское государство в лице Детгиза предпочитало не замечать завуалированной христианской этики в детской литературе, коль скоро она помогала эффективно конструировать моральные основы советского юношества, вразумляя заблудшие чада.
Князь-Владимирский собор в Ленинграде. 1970-е гг. Сюда постоянно приходил писатель Леонид Пантелеев.
Надеюсь постепенно опубликовать и иные любопытные тексты из детгизовской сокровищницы.
Читальный зал детского отдела библиотеки им. А. С. Пушкина в Томске, 1940-е годы
Тема живучести культурных архетипов в обществе, их адаптация к меняющимся общественным условиям - бесконечно разнообразна. Творческая перелицовка классических сюжетов и типажей уже рассматривалась на других ярких примерах: тут, тут и тут.