когда либерализму (нерушимые права личности) противопоставляется соборность (интересы личности нужно принести в жертву чему-то высшему), забывают упомянуть, что за каждой системой стоят конкретные люди-архитекторы и люди-правители, то есть конкретные личности. один бородатый поклонник абсолюта и тоталитаризма готов перегрызть горло другому, хотя ( Read more... )

даниловна лезет в холодильник, достает початую буханку черного хлеба (черный хлеб - это "хлеб", а белый - это "батон"), отрезает щедрой рукой треть и кидает ему на пол. он вцепляется в кусок и некоторое время замирает так, прижав его к полу и как бы боясь упустить добычу и одновременно тщась ее разом проглотить. потом он откусывает большие куски и ( Read more... )

пожилая интеллигентная на вид тетка высовывается из двери макдональдса и увещевает сутулого подростка в куртке с капюшоном, который держит в одной руке ведро на палке, а в другой штуковину для отфутболивания мусора в ведро ( Read more... )

урки заказывают у проводницы чай с двумя пакетиками и называют это "чифирь". "ща разменяю пятихатку". на фоне освещенного желтым светом прохода появляется силуэт в шапке ушанке с мешком, и по позе, по первым негромким словам сразу становится понятно, что зек. он везет куда-то две бензопилы, долго и тщательно укладывает их под сидение со своим ( Read more... )

you're young, sun-dappled bus riding, through cherry street, shade street, grape street. she's spectacled, tall, child-stunted, husbandless, never-got-the-education-i-wanted. she fights you all the time, but now in the bus divulges she's sure you'll go far. in her poverty, she enjoys flirting with the ruffians at work you find so abhorrent and ( Read more... )

вагон метро полон курсантов в черных шинелях с красными погонами, черных сапогах, черных шапках. двое перехихикиваются довольно вызывающе - один сидит, другой стоит перед ним, держась за поручень. вдруг старый пузатый дядька дореволюционного типа, с бородкой, в пальто кричит на сидящего: «где командир ( Read more... )

лоси совсем охренели ( Read more... )

when i've come to the heart of evil ( Read more... )

после молокова влезла женщина с мешком и еще несколько человек. женщина с мешком - худая, невысокая и прямая, в очках - рассказывала что-то звонким голосом тем, кто стоял с ней на остановке. садясь на место позади водителя, она сказала: «и куда я ее сейчас в автобусе без намордника повезу ( Read more... )

socially push-started, i start to see sad visions of human faces. that which has been tagged 'does not exist' presents itself in pensive beauty, listless, evident, as if saying 'how tragic, impossible. we're parted ( Read more... )