"БУАТЕЛЬ"
Коршунов В. «Буатель» Ги де Мопассана в анимации Алексея Дёмина. // Французская литературная классика на отечественном экране и русская на французском. Материалы научной конференции. - М.: ВГИК, 2012. - С. 86-91.
Единственной в России - и, насколько нам удалось выяснить, в мире - экранизацией новеллы Ги де Мопассана «Буатель» является одноименная лента российского режиссера анимации Алексея Демина. Этот одиннадцатиминутный фильм был создан в технике акварельной анимации и выпущен на экраны (преимущественно интернет-пространства) в 2006 году. Чем же привлекла известного российского режиссера новелла Мопассана?..
Отметим, что «Буатель» - не самое популярное произведение великого французского писателя. Оно было опубликовано в газете «Эко де Пари» 22 января 1889 года. Позднее новелла вошла в сборник Мопассана «С левой руки». Его названием стало французское выражение, означающее любовные отношения, в которых мужчина по социальному статусу стоит неизмеримо выше женщины.
Текст произведения предваряет посвящение Роберу Пеншону, другу писателя. Одни биографы Мопассана указывают, что именно Пеншон «подарил» писателю тему этой новеллы. Другие ссылаются на слова самого Пеншона о том, что он познакомил Мопассана с неким Жозефом Обуром, помещиком из Нормандии, который и рассказал случай с негритянкой.
Случай для Франции конца XIX века действительно неординарный - молодой француз влюбился в негритянку, сделал ей предложение, но родители юноши не дали благословения на межрасовый брак. Влюбленным пришлось расстаться. Эта фабулярная основа сохранена и в новелле Мопассана, и в фильме Демина.
Но насколько актуальна эта тема в наши дни, ведь за прошедшее столетие отношение к проблеме расовой дискриминации сильно изменилось? Еще совсем недавно мы могли улыбаться по поводу наивности и нетолерантности людей XIX века в этом вопросе. Но события последних лет во Франции и других европейских странах заставляют, как говорила Анни Жирардо, спрятать улыбки в карман: всё не так просто и сегодня.
Что касается российского общества, зараженного различными формами ксенофобии, то здесь сомнений нет - тема, поднятая Мопассаном, актуальна. Более того: накладываясь на современный фон, она обретает новое звучание.
Поэтому выбор Алексея Демина не кажется странным или случайным. Кроме того, известна любовь Демина к французской культуре - в 1997 и 2001 годах он работал в Ателье анимационного кино во французском городе Аннеси. Потому и возник в его творческой биографии Мопассан.
«Алексей Демин - один из самых нежных лириков в сегодняшней отечественной анимации, - пишет кинокритик Дина Годер. - Все его последние фильмы нарисованы легкой акварелью и оттого в них особенно чувствуется рукотворность (это редкость в нынешних мультфильмах, чаще всего нарисованных на компьютере), а картинка получается вибрирующая и дышащая» i.
И - добавим мы - свободная от академизма, немного неправильная, как детские рисунки. Основания для такой «детской» интонации в тексте новеллы есть - веселые краски набережной портового города, а самое главное - «детскость», непосредственность главного героя Антуана Буателя, «простой души», «простого сердца», как выразился бы Густав Флобер. Интересно в этом смысле, как Демин выстраивает композицию кадра: в центре монохромного, черно-белого, графичного изображения - цветовое пятно. Как детский взгляд Буателя на этот серо-скучный взрослый мир.
Следует обратить внимание на способы, с помощью которых режиссер маркирует место действия - Францию конца 19 века. Мы видим пейзажи в стиле Ван Гога арльского периода и слышим аккордеон - «звуковой» символ Парижа рубежа веков.
Наиболее важными в работе по воплощению прозы Мопассана на экране представляются драматургические решения. В первую очередь - отказ от текста. Исключение - редкие и не всегда внятные реплики на французском.
Отсюда возникает необходимость «выпрямить» композицию, то есть выстроить события в каузальной, фабулярной последовательности. Дёмин вынужден отказаться от мопассановского принципа «текст в тексте» (пожилой Буатель рассказывает историю с негритянкой, и затем мы возвращаемся к пожилому Буателю). В фильме композиция линейная - чтобы оправдать ее, пришлось вводить эпизод детства героя, что, впрочем, органично сочетается с «детской» стилистикой фильма.
Отказ от текста влечет за собой и вынужденное «упрощение», исчезновение важных акцентов. В частности, «мотив незапрещения» - в новелле у Мопассана есть взрослые дети, которым он разрешал жениться на ком вздумается - чтобы не повторить ошибку своих родителей.
Отсюда - главная, на наш взгляд, проблема фильма: видимо, не вполне осознанное (может быть, и вовсе не замеченное) противоречие с концепцией Мопассана. Ключом к пониманию этого концептуального противоречия может стать понятие «образ другого», активно вошедшее в гуманитарные науки за последние десятилетия.
«Образ другого» тесно связан с понятием «стереотип», фактически является его компонентом, а в некоторых определениях даже модификацией. Термин «стереотип» впервые использовал в 1922 американский журналист и политолог Уолтер Липпман в книге «Общественное мнение». По Липпману, стереотип - это принятый в исторической общности образец восприятия, фильтрации, интерпретации информации при распознавании и узнавании окружающего мира, основанный на предшествующем социальном опыте. Стереотипы, отмечает Липпман, «маркируют объекты либо как знакомые, либо как странные и необычные, усугубляя различия по этому параметру: слегка знакомое подается как очень близкое, а чуть-чуть странное - как абсолютно чужое» ii.
Стереотипы, во-первых, экономят усилия человека при восприятии сложных социальных объектов и, во-вторых, защищают его ценности, позиции и права. Но от кого защищают? И что это за сложные социальные объекты? Это не что иное, как «образы другого». «Образ другого» моментально определяет жесткую границу между мной (точнее: нами) и им (точнее: ими). Сразу оговоримся: в научной литературе часто употребляется другой термин - «образ чужого» или слитно: «образ другого/чужого».
Фильм Демина - своеобразная иллюстрация этого «образа другого», правда, понятого несколько упрощенно. Негритянка - диковинка, необычная игрушка. Она встроена в один ряд с такими же «игрушками» - смешной мартышкой и яркими экзотическими птицами, около которых герой ее и встречает. Такая же диковина она и для жителей деревни Буателя, и для его родителей. Для них она и есть «образ другого» - чего-то странного, непривычного, непонятного, а потому неприятного, чуждого и потенциально опасного. Только Буатель, в отличие от своих родителей, не видит этой опасности. И это объяснимо: у «образа другого» есть обратная сторона. Другой интересен. Страшен и интересен одновременно. Он вызывает любопытство своей «непохожестью» и пугает своей непостижимостью.
У Мопассана ситуация, на первый взгляд, очень похожая. Но только на первый взгляд. Вчитаемся в текст: «Как-то раз он решился наконец войти в заведение и был совершенно поражен, услыхав, что она говорит по-французски не хуже других. <…> Буатель, к своему удивлению, узнал, что понятия негритянки во всем схожи с добрыми правилами девушек его родины, что она любит работу, уважает бережливость, религию и хорошее поведение; она стала ему еще дороже, и он так влюбился, что задумал жениться на ней» iii.
Из этого отрывка следует, что по Мопассану негритянка для Буателя - не «другая». Для него она - «своя». Он увидел в ней не экзотическую диковину, а что-то близкое, родное. Она такая же, как он, как его родители, как жители его деревни. А что у нее другой цвет кожи, не имеет никакого значения: «Вот, к примеру, у господина кюре черная ряса, - растолковывает он, - а чем она хуже стихаря, хоть он и белый» iv. Буатель удивляется, что родители этого не понимают. Он уговаривает их - «вы привыкнете», «нужно просто узнать ее получше». То есть Буатель постоянно вводит негритянку в привычный контекст, а не противопоставляет её этому контексту - смотрите, какая она необычная.
Весь конфликт новеллы строится как раз на том, что окружающие видят только это «необычное», не хотят признавать негритянку «своей». Это конфликт двух восприятий - «образа другого» и «образа своего». Буатель борется, он пытается переломить эти стереотипы. Мопассан показывает как минимум три «сражения»: до приезда негритянки, когда Буатель готовит родителей, во время визита девушки и после ее отъезда: «Напрасно он уламывал стариков, они так и не согласились». Стереотипный «образ другого», на стороне которого оказывается большинство, пересиливает.
В фильме, увы, нет ни борьбы Буателя с «образом другого», ни концептуального противопоставления «чужой - свой». Всё немножко по-детски, слишком легко и просто: понравилась - познакомились - тут же познакомил с родителями - они против -расстались. И всё. Для Буателя негритянка - игрушка, которая понравилась ему и почему-то не понравилась другим. Психологическая глубина новеллы растворилась, ушла. Видимо, она вступила в противоречие с «детской» концепцией фильма. У Демина негритянка - образ яркий, праздничный, который не вписывается в контекст обыденной реальности. Отсюда и несколько упрощенная аксиология: «яркий - серый», «праздник - повседневность», «хорошо - плохо».
Между тем сегодня новелла Мопассана - при условии внимательного прочтения - очень точно вписывается в современные представления о «чужом», «другом». Новейшие исследования не связывают эти понятия, а наоборот, противопоставляют их. «Чужой» - это враг. Между мной и «чужим» - стена. «Другой» - это некто, устроенный иначе, чем я, по-другому, но я допускаю эту инаковость, признаю его право на нее. Между мной и «другим» уже не стена, а некое свободное пространство, дистанция. Мопассан словно продолжает этот ряд, достраивает его. Враждебный «чужой» - отстраненный «другой» - близкий, родной «свой». Между мной и «своим» нет ни границы, ни дистанции, он включен в мой мир. В этом смысле у Демина Буателя и его родителей отделяет одна ступенька этой лестницы. А у Мопассана - целых две.
Сегодня мы договорились - и в науке, и в социальной практике - о разграничении «чужого» и «другого». А Мопассан из XIX века говорит нам, что мы еще лишь на половине пути. В этой последовательности, в этом приближении, принятии некогда отчужденного - «чужой, другой, свой» - слышится что-то христианское, новозаветное. «А теперь отложите всё - гнев, ярость, злобу» (Кол 3:8); «нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского - ибо все вы одно» (Гал 3:28). Мысль о детях одного Отца. Нечто очень древнее. И вместе с тем недостижимое.
Резюмируя, следует сказать, что противоречие концепций новеллы и фильма представляется существенным. И если фильм Алексея Дёмина - умозрительно отделяя его от литературного первоисточника - можно назвать одной из удач нашей анимации, то успешной экранизацией Мопассана - в плане смыслового, содержательного попадания - эту картину признать трудно.
i Буатель // Наше кино: сайт. 2010. URL: http://www.nashe-kino.ru/buatel_2006.html (дата обращения: 10.02.2011).
ii Липпман У. Общественное мнение. - М., 2004. - С. 104.
iii Мопассан Г. де. Полн. собр. соч. в 12-ти т. - Т. 8. - М., 1958. - С. 411.
iv Там же. - С. 413.