Русские крестьяне вспоминают о жизни в советских колхозах
Из воспоминаний М. С. Абросимовой: «До образования колхозов воровства в деревне почти не было..»
Абросимова Матрена Спиридоновна родилась в 1909 в д. Усть-Кум Новосибирской обл. Живет в Кемерово. Рассказ записала Павлова Светлана в декабре 1999 г.
В семье было 11 человек. Жили небогато: шесть коров, три лошади, овцы, гуси, куры. В деревне были дворы и побогаче. Но были и совсем бедные. Бедняками считались те, кто работать не хотел. Была, например, у нас одна такая бедняцкая семья из семи человек. Отец у них не работал, а только собак вешал.
Снимал с них шкуры и шил шапки. Жили у нас и совсем зажиточные семьи. Их называли кулаками. Помню одну из них с какой-то волчьей фамилией, что-то вроде Волкодавы. У них было всего больше нашего раза в три. Была даже своя молотилка. Работали они сами, специальных работников не нанимали. Но на них часто работали те крестьяне, которые пользовались их молотилкой.
У нас было заведено помогать друг другу в уборке урожая. Между собой жили хорошо, спокойно, уважительно. Поэтому и двери никто и никогда не закрывал на засовы и замки.
Воровство в деревне случалось очень редко, да и то после образования колхозов. Эти случаи помню все. Однажды у одних украли рыбу из снастей. Воров поймали, обвешали рыбой и прогнали в таком виде через всю деревню. В другой раз сено украли. Воров обвязали пучками сена и провели по деревне (сено было колхозное). Для людей это был большой позор. Как-то раз из стада пропал бык. Его искали три дня. Но нашли во дворе одного дома только бычью шкуру. В там же нашлось и мясо. Это Петр Кошелев с дружками зарезал быка, а мясо приготовил продать. Петра обернули в шкуру, нацепили рога на лоб и гнали, как собаку, по всей деревне. После этого он из деревни уехал. Вот такие у нас были суды - настоящие, народные!
Как организовывали колхоз, я не помню. Помню только, что три дня скотина ревела. Её согнали в один двор и продержали без корма и дойки три дня. Со стороны крестьян было какое-то недовольство (высказывали начальству) и скотину распустили по домам.
Ещё я помню раскулачивание. Из нашей деревни сослали много семей. Семью Волкодавов сослали в Нарым. А их имущество отошло колхозу. Часть вещей была выставлена на продажу и была раскуплена бедняками. Мы покупать те вещи не стали. Отец и мать сказали: "Как же можно чужое добро брать?!". Судьба высланных нам была неизвестна. Кроме одного случая. Двенадцатилетний мальчик Алексей сбежал (так он сказал в деревне) от сосланных родителей и устроился в колхозе пастухом. Председателя еле упросили принять его. Нельзя было. Он же - сын кулака.
Замуж вышла в 20 лет. Мужа своего до свадьбы практически не знала. Он жил в соседней деревне, там был совхоз. Стала в том совхозе работать дояркой. Там хоть и небольшие деньги платили, но это были всё-таки не колхозные трудодни - палочки. Жили, конечно, в основном на то, что сами выращивали. Потом мы с сыном уехали на заработки в Кемерово. Я устроилась на завод. Вскоре и мать с отцом уехали из колхоза. Для того, чтобы тогда уехать из деревни, надо было у председателя колхоза выпросить справку, а потом, ехать в райцентр, где уже "снимали метрику" и давали паспорт.
В Кемерово жили на правом берегу с семьей брата, матерью и отцом. Домишко был небольшой, но добротный. У нас была корова и пять соток земли. Вскоре случилось несчастье: тифом заболели сын и мама. Мама пролежала 40 дней в больнице и вылечилась. А сын после дезобработки умер. Мама рассказала как их дезинфицировали. Завели в кабину, стали поливать водой. А в это время теплая вода отключилась и пошла только холодная. Под этой водой их держали 40 мин. От переохлаждения мой трехлетний сын и умер.
Жили в городе трудно. На работу ходили на другой берег по железнодорожному мосту, по которому два раза в день (утром и вечером) ходил поезд.
Молились на левом берегу в молельном доме. Церкви здесь не было. Хозяйку того дома потом судили за то, что она его предоставила для молящихся.
Перед войной я вышла второй раз замуж. Муж был мордвин, поэтому его не взяли на фронт, а забрали в стройбат. Всю войну он служил на правом берегу.
В войну было трудно. Хлеб выдавали по карточкам: на иждивенцев приходилось по 200 гр. в день, а на детей - 300 гр. Хлеб был тогда специфический, его качество сильно отличалось от современного. Он почему-то сильно крошился.
Вырастили двух сыновей, старшему сейчас- 60 лет, младшему - 57. Есть пять внуков и три правнука.
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина. Коллективизация как национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы. Москва, 2001 г.
Найдено здесь: https://vk.com/veraivernost?w=wall-65370749_14695
или
