ЕВГЕНИЙ ПОЛИТДРУГ: ОКТЯБРЬ 93-го. ПЕРЕВОРОТ. (S&P) - 3

[vol_majya]

Кроме того, у Верховного Совета не было своих журналистов, которые могли бы поработать с имиджем парламента и разъяснить, что к чему. Все журналисты работали на Ельцина и терпеливо объясняли тем, кто ничего не понимал (а к этой категории относились 99,9% населения России), что происходит красно-коричневый реакционный путч против демократического президента, и если парламент не расстрелять, начнутся репрессии, гражданская война и прочие ужасы.

23 сентября на заседание Верховного Совета пришел генеральный прокурор Степанков, который согласился с тем, что указ Ельцина нарушает конституцию, но призвал обе стороны разрешить конфликт без кровопролития, политическим путем.

На тот момент ВС вовсе не был красно-коричневым. В лагере противников Ельцина оказалось немало депутатов центристских взглядов. Тогда президент сделал отличный ход: он выпустил указ о социальных гарантиях для народных депутатов. Закон гарантировал депутатам единовременную выплату годового оклада, жилье в Москве, трудоустройство и защиту от уголовного преследования. Депутаты оценили жест - к тому же становилось понятно, что ВС по закону может и прав, да только все силовики подчиняются Ельцину. Парламентарии начали перебегать на противоположную сторону. С лидерами, возглавлявшими различные парламентские комитеты, Ельцин встречался лично, обещая им хлебные должности. Самыми знаменитыми беглецами из Белого дома стали Александр Починок, Рамазан Абдулатипов и Сергей Степашин - им потом достанутся посты заместителей министров в ельцинском правительстве. Все трое сделали головокружительную карьеру. Зюганов и Тулеев тоже сдались за несколько дней до штурма, причем Зюганов даже призвал своих сторонников не поддаваться на провокации и не участвовать в октябрьских событиях.

Защитникам Верховного Совета тем временем раздали оружие. Ходили слухи, что вот-вот начнется штурм здания, все были на взводе. 23 сентября пролилась первая кровь. Группа сторонников парламента под руководством главы «Союза офицеров» Терехова попыталась захватить штаб Объединенных вооруженных сил СНГ. В результате перестрелки случайной пулей была убита пенсионерка, наблюдавшая за стычкой из окна, погиб милиционер. Терехов потом говорил, что, по его сведениям, в этот день должен был начаться штурм, и безлюдный штаб штурмовали, чтобы отвлечь внимание. Ну а дальше откуда-то появились милиционеры, в которых выстрелил один из членов группы - сам Терехов видел его впервые и взял с собой по рекомендации ВС.

Глупость или сознательная провокация Терехова дала Ельцину все козыри. Теперь президент мог усилить давление на ВС, чьи «вооруженные банды» «стреляли в москвичей». Поэтому 24 сентября защитникам выдвинули ультиматум: либо они расходятся и освобождают здание, либо начинается штурм. На размышления им дали сутки. Инцидент помимо всего прочего позволял Лужкову усилить городскую милицию несколькими тысячами ВВшников. Здание парламента было полностью оцеплено, внутрь никого не пускали, а кроме того отключили воду и отопление.




Депутаты Верхновного Совета в Белом доме, где отключили свет и воду



Верховный Совет продолжал штамповать постановления о неконституционности действий Ельцина, о его отстранении и о том, что президент пытается совершить попытку государственного переворота. Потом назначили новые перевыборы парламента и президента, однако никакой фактической силы все эти постановления не имели.

Тем временем министерство юстиции выразило официальную позицию президента, выпустив пресс-релиз:

«Президент вынужден был разрубить „гордиев узел“ губительного противостояния. Превысив по форме свои полномочия, он употребил это нарушение не для узурпации власти (выборы Президента РФ назначены на 12 июня), а для защиты воли народа. Он расчистил путь для обновления механизма власти, для принятия правового порядка в России».

Что замечательно, никаких выборов 12 июня в итоге не было.

Кроме того, Хасбулатов позднее утверждал, что Ельцин через депутата Кожокина предлагал ему бежать из страны в обмен на вознаграждение в размере 10 млн долларов. Проверить эти утверждения по понятным причинам невозможно - если переговоры и были, то конфиденциальные.

Следующий день, 25 сентября, прошел относительно тихо. К вечеру президентский ультиматум истек, все ждали штурма. Силы были явно неравны. Парламент охранял так называемый «мотострелковый полк» - 150 человек добровольцев, лишь часть из которых имели военный опыт, около ста штурмовиков РНЕ (далеко не все с оружием) и около сотни казаков. Остальные защитники Белого дома (около полутора тысяч человек) в основном состояли из безоружной молодежи, пришедшей потусоваться и поучаствовать в историческом событии.

Лужков тоже не сидел сложа руки и активно участвовал в конфликте на стороне Ельцина. Московское правительство распространило призыв собраться у мэрии 26 сентября:

«По полученной оперативной информации, группа лиц, находящаяся в Белом доме, которую возглавляют причастные к кровавому преступлению на Ленинградском проспекте 23 сентября генералы Макашов и Ачалов, готовит очередную провокацию. Вновь раздается огнестрельное оружие психически неуравновешенным и имеющим судимости людям с целью захвата комплекса зданий мэрии Москвы, а также заложников из числа гражданского населения».

Чтобы отколоть от защитников Верховного Совета их потенциальных сторонников, Ельцин издает популистский указ о пособиях на хлеб малообеспеченным гражданам. Администрация президента выпустила для телевизионщиков специальную инструкцию:

«Организовать выступление по телевидению бывших народных депутатов с нелицеприятной оценкой действий руководства бывшего Верховного Совета, несущих полную ответственность за действия террористов. …

Постепенно гасить интерес телезрителей к событиям у Белого дома. У широкой публики должно создаться впечатление об обитателях Белого дома, как людях, оставшихся в отцепленном вагоне ушедшего поезда. …

Трансформировать образ Руслана Хасбулатова в образ Сажи Умалатовой».

Вышла отдельная рекомендация для правительства:

«Правительству РФ и мэрии Москвы не следует в ближайшие дни принимать непопулярные решения - такие, как увеличение платы за проезд в московском метро, заявление Гайдара об отмене льготного кредитования и т. д.»

Ночью 26 сентября защитников Белого дома подняли по тревоге, началась экстренная раздача противогазов - штурма ждали с минуты на минуту. Руцкой по автономной радиостанции вышел в эфир и призвал москвичей собраться у здания для защиты закона и конституции.




Митинг в поддержку Ельцина у здания Моссовета в Москве, 26 сентября 1993 года

Однако штурма не последовало. Было усилено оцепление возле здания, его расширили на прилегающие кварталы. Никого, кроме местных жителей, за оцепление не пускали. В тот же день к защитникам парламента смогли пробраться 12 стройбатовцев из Люберец - они на свой страх и риск бежали из части.

Тем временем глава Конституционного суда выступил с единственно возможным компромиссным вариантом - провести одновременные перевыборы Верховного Совета и президента. Ельцин наотрез отказался. Кроме того, перебежчик из ВС Сергей Степашин встретился с Руцким и передал ему предложение Ельцина: подчиниться указам в обмен на прощение.

27 сентября штурма вновь не случилось, однако московская милиция по распоряжению Лужкова полностью перекрыла доступ в здание парламента. До сих пор туда пропускали депутатов, но теперь перестали - зато выходить можно было свободно.

На следующий день, узнав, что внутрь попасть уже нельзя, сторонники ВС начали собираться в толпы возле оцепления и устраивать стихийные манифестации, которые порой заканчивались стычками с милицией. В ответ близлежащие улицы перегородили грузовиками и колючей проволокой. На тех, кто остался внутри оцепления, начали отрабатывать приемы психологического воздействия: подогнали автомобиль с мощной звуковой системой и с утра и до самой ночи на полную громкость врубали песню Газманова «Путана» вперемешку с указами Ельцина.

В Дом Советов прибыл Кобзон с мандатом от Лужкова. Он пытался убедить Руцкого прекратить сопротивление и одновременно запугивал его немыслимыми карами. У Руцкого стали сдавать нервы. В интервью зарубежным журналистам, которые едва ли не единственные имели доступ в ВС, он даже откровенно признался, что хотел бы спрятаться в каком-нибудь иностранном посольстве - боялся, что убьют.

Весь день 29 сентября продолжаются столкновения между милицией и сторонниками Верховного Совета - за пределами оцепления, где возникают стихийные митинги и манифестации в поддержку парламента. Патриарх Алексий выступает с призывом к миру, просит обе стороны воздержаться от насильственных действий и перейти к диалогу. Он предлагает стать посредником между сторонами во имя мира и согласия.

Ночью 30 сентября к оцеплению подъехали несколько БТРов. Снова ждали штурма, но он не начинался. Баркашовцы вышвырнули из здания советника Хасбулатова Кургиняна (да, того самого). За пределами оцепления продолжались столкновения между милицией и протестующими, причем порой избивали вообще случайных прохожих. Центр города был наводнен вооруженной и злой милицией (некоторых вызвали из регионов), вынужденной сутками стоять под дождем в бронежилетах и полном обмундировании. Милиционеры зверели, не понимая, зачем их держат на холоде. Вполне возможно, что многие в глубине души были либо согласны с Руцким, либо не согласны ни с кем и просто вымещали злобу на всех, кто подворачивался под руку.




БТР у здания парламента

Ночью 1 октября состоялись переговоры между сторонами. От ВС в них принял участие нынешний глава Дагестана Рамазан Абдулатипов - в тот момент он был одним из самых умеренных и склонных к компромиссу лидеров парламента. Абдулатипов пообещал, что все оружие будет сдано на склады под контролем представителей ВС и президентской власти. Взамен в здании парламента пообещали включить свет, воду и отопление.

Однако позднее ВС аннулировал договоренность, заявив, что Абдулатипов превысил полномочия. Парламент хотел выторговать себе доступ к СМИ взамен на разоружение. В Свято-Даниловском монастыре при посредничестве патриарха состоялись еще одни переговоры, однако Ельцин в тот же день дезавуировал их, заявив, что даже теоретически не рассматривает никаких «нулевых вариантов». Оцепление вокруг здания парламента вновь было усилено, по всему центру столицы продолжались столкновения безоружных демонстрантов с милицией.
2 октября события развивались без изменений - сторонники парламента дрались на улицах с милиционерами, а те разгоняли манифестации в поддержку парламента. Обострения 3 октября ничего не предвещало.

День начался как обычно: шли переговоры о сдаче оружия и о компромиссах. На низовом уровне сторонники ВС все так же митинговали на улицах. Одна из манифестаций и стала катализатором, обострившим противостояние. После дежурной драки Виктор Анпилов, на тот момент лидер «Трудовой России», неожиданно увел за собой часть демонстрантов - на прорыв к Верховному Совету. Это была безумная идея, однако после того как демонстранты прорвали оцепление на Крымском мосту, толпа хлынула за авангардом Анпилова. Тем временем в Верховном Совете людей Анпилова уговаривали объяснить шефу, что обострять ситуацию не надо, но было уже поздно. Демонстранты с боями прорвались к зданию мэрии, где по ним открыли огонь уже не резиновыми пулями, а из боевого оружия. Стреляли беспорядочно, были тяжелораненые и даже погибшие, в том числе и с милицейской стороны (толпа при этом не имела огнестрельного оружия).

Прорыв не удалось остановить, и толпа покатилась дальше, к оцеплению, где продолжилась беспорядочная стрельба. Было ранено несколько солдат-ВВшников, после чего их командир от возмущения заявил о переходе на сторону ВС. Однако вскоре полковник Васильев вместе с подчиненными покинул периметр, заявив, что идет за оружием, и больше не вернулся.

На звуки выстрелов выскочили РНЕшники. Они вступили в перестрелку с милицией и военными, а те начали отступать в здание мэрии. К зданию подогнали два грузовика - они протаранили центральный вход. После этого силовики бежали из мэрии, и она досталась восставшим. Во время этого эпизода был ранен в ногу журналист Влад Шурыгин (известный военкор), бравший в этот момент интервью.




Участники митинга на Октябрьской площади 3 октября 1993 года у цепи ОМОНовцев

Тут же состоялся импровизированный митинг, на котором Руцкой призывал всех направляться на штурм Останкино, чтобы получить доступ к эфиру. В здание ВС отвели несколько пленных: милиционеров, военных и пару сотрудников мэрии, не успевших бежать.

Тем временем Ельцин ввел в Москве чрезвычайное положение. Сторонники ВС собрали колонну из нескольких военных грузовиков и автомобилей, и добровольцы под руководством генерала Макашова двинулись к Останкино. Туда же начали перебрасывать ВВшников.
До телецентра восставшие добрались без препятствий, но вход оказался закрыт - двери снова пришлось таранить грузовиками. От находившихся внутри журналистов потребовали пустить лидеров парламента в эфир, но пресса объяснила, что не при делах и вообще не может ничего сделать без санкции начальства (а начальство отдало негласный приказ всячески затягивать время). К зданию за это время прибыл отряд спецназа «Витязь» и бойцы дивизии Дзержинского - со снайперскими винтовками и пулемётами. Чуть позже подошёл ОМОН и ВВшники Васильева (того самого, который якобы перешёл на сторону парламента). Васильев проделал тот же самый трюк, что и в прошлый раз: ушёл «за оружием» и не вернулся.

Удивительно, но сторонники ВС ждали три часа, и только потом решили прорываться в одну из аппаратных. Здание обороняли бойцы «Витязя». Макашов требовал от них пустить восставших в эфир, угрожал отобранным у военных гранатомётом, но так и не дождался переговорщиков - вместо этого один из его охранников был выстрелом из здания ранен в ногу, а внутри прогремели два взрыва.

Обстоятельства этих взрывов не установлены до сих пор, парламентская комиссия, занимавшаяся позднее расследованием дела, пришла к выводу, что стреляли не из единственного гранатомёта сторонников ВС. Как бы то ни было, в результате взрыва погиб один из «Витязей», и спецназ открыл по толпе огонь на поражение - не разбираясь, где демонстранты, а где журналисты, прохожие или случайные зеваки. Погибло около 50 человек, около 130 были ранены.

В ответ сторонники ВС начали стрелять по телецентру. Взять его штурмом они не могли - комплекс обороняла тысяча с чем-то хорошо вооружённых бойцов. Озверевшие военные палили во всё, что движется - застрелили даже одного из сотрудников Останкино, прямо внутри здания.

Click to view

Штурм телецентра в Останкино

Толпа, однако, не испугалась стрельбы и не разбежалась, а начала сливать бензин из машин в окрестностях и закидывать телецентр коктейлями Молотова. К зданию подъехали БТРы, которые задавили как минимум двух человек и тоже начали стрелять.

Сторонники ВС отправили в Белый дом гонцов с просьбой прислать подкрепления. По ТВ в этот момент выступал Гайдар, призвавший сторонников Ельцина собираться возле Моссовета, чтобы отстоять демократию. Шойгу пообещал выделить им из запасов МЧС тысячу автоматов. Самые видные человеколюбы Российский Федерации не остались в стороне. Так, гуманист и правозащитник Сергей Ковалев заявил:

«Я всю жизнь пытался бороться за права человека, защищать достоинство личности от произвола власти. Но столь же твердо я готов защищать эти права от осатанелой толпы, которой ее преступные вожаки вручили оружие, превратив ее в острие фашистского мятежа».
Гуманистка Елена Боннэр высказалась так:

«Эту фашистскую банду надо подавить! Чем скорее, тем лучше. Сегодня к преступникам не должно быть снисхождения, так как их руки уже обагрены кровью».

Гуманистка Лия Ахеджакова выразила коллективное бессознательное советской интеллигенции вечером 3 октября, заявив по ТВ:

«А где наша армия?! Почему она нас не защищает от этой проклятой Конституции?!»

Тогда же с экранов ТВ к зрителям обратился Явлинский:

«Применить все силы правопорядка для подавления фашиствующих, экстремистских, бандитских формирований, собранных под эгидой Белого дома. Если этих сил будет недостаточно, необходимо рассмотреть вопрос об использовании регулярных вооружённых сил».

Поздним вечером 3 октября в город вошла Таманская дивизия. Около полуночи Ельцин принимает решение зачистить Белый дом. Танки должны были занять позицию напротив здания и для деморализации стрелять по верхним этажам. Зачистку парламента предполагалось возложить на «Альфу» и «Вымпел». Некоторые альфовцы заявили, что не хотят участвовать в этом без гарантий - Ельцин на встрече с командованием предоставил все нужные гарантии, заверив, что никакой ответственности бойцы не понесут.

Утром БТРы начали сметать баррикады. Защитники в ответ кидали в них бутылки с бензином. Штурм был подготовлен плохо, штурмующие стреляли без разбора и часто друг по другу - всё это приводило к жертвам.




Танки на Новоарбатском мосту утром 4 октября

Обстрел длился все утро. Финальную зачистку должны были провести альфовцы и вымпеловцы, но «Вымпел» отказался выполнять приказ. Альфовцы же попытались убедить оставшихся защитников ВС сдаться под гарантии безопасности. На деле получилось, что они солгали - сдавшихся арестовывали, а не вывозили до метро, как было обещано. Многих избили.

Значительная часть погибших - жертвы неизвестных снайперов, стрелявших как в силовиков, так и в гражданских. Кто они и откуда, не удалось выяснить даже комиссии по расследованию - она пришла к выводу, что это, вероятно, были штатные снайперы неких подразделений МВД и Минобороны.

Ельцин выиграл. Первым делом он снял со своих постов всех не поддержавших его чиновников, включая генпрокурора и главу Конституционного суда, которого почти насильно вынудили уйти в отставку.

5 октября в «Известиях» было опубликовано знаменитое письмо 42-х, звездный час советской интеллигенции. Оно было написано в лучших сталинских традициях:

«Нет ни желания, ни необходимости подробно комментировать то, что случилось в Москве 3 октября. Произошло то, что не могло не произойти из-за наших с вами беспечности и глупости, - фашисты взялись за оружие, пытаясь захватить власть. Слава Богу, армия и правоохранительные органы оказались с народом, не раскололись, не позволили перерасти кровавой авантюре в гибельную гражданскую войну, ну а если бы вдруг?.. Нам некого было бы винить, кроме самих себя. Мы „жалостливо“ умоляли после августовского путча не „мстить“, не „наказывать“, не „запрещать“, не „закрывать“, не „заниматься поисками ведьм“. Нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми. Добрыми… К кому? К убийцам? Терпимыми… К чему? К фашизму?

И „ведьмы“, а вернее - красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грязно оскорбляя народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать… Что тут говорить? Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии?»

Под этим подписался почти весь цвет советской интеллигенции.

Жертвами противостояния ВС и президента стали 158 человек, из них 26 силовиков. Большая часть военных и милиционеров погибла 4 октября - перестреляв друг друга во время отвратительно организованного штурма, в котором с разных сторон принимали участие милиционеры, армейские и «афганцы». Со стороны гражданских гибли в основном не защитники ВС, а зеваки, пришедшие посмотреть на зрелище. 423 человека получили ранения или были избиты. Защитники парламента позднее заявляли, что на самом деле погибших значительно больше - по Москве ходили слухи о секретных моргах, куда якобы свозили трупы.

Ельцин после своей победы установил вполне авторитарный режим. Парламента не было, Конституционный суд был распущен. Победители легко продавили принятие суперпрезидентской конституции, по которой парламент становился жалким и ни на что не способным придатком исполнительной власти.

Лидеры ВС были арестованы, но в феврале следующего года их амнистировали. Ельцин хотел избежать расследования, которое могло выявить весьма неблагоприятные факты - выгоднее было замять дело, а не разбираться, кто здесь на самом деле мятежник и организатор государственного переворота.




Первые окруженцы покидают Белый дом после обстрела

Противостояние двух ветвей власти было предопределено форс-мажорными обстоятельствами демонтажа советской системы - возникли две равносильные ветви власти, каждая из которых считала себя главной. В этой истории всего три ключевых эпизода:

1) Антиконституционный ельцинский указ о роспуске ВС, который перевел конфликт из кулуарно-политического в уличное противостояние.

2) Провокационная вылазка Терехова, приведшая к случайным жертвам. Она позволила ельцинским СМИ навесить на защитников ВС ярлык «психически больных с оружием», «экстремистов, психопатов, террористов, путчистов, мятежников и коммуно-фашистов», что, безусловно, повредило делу.

3) Провокационные действия Анпилова, увлекшего толпу на прорыв оцепления вокруг ВС, что резко обострило конфликт и перевело его на принципиально другой уровень насилия. Защитники ВС не имели в этом раскладе ни единого шанса на успех - их оказалось слишком мало, а все силовики остались лояльны Ельцину. У парламента не было ни оружия, ни доступа к СМИ, ни симпатий мировой общественности, готовой ради управляемого и послушного Ельцина закрыть глаза на что угодно.

Победа Ельцина определила судьбу России на долгие годы вперед. РФ стала суперпрезидентской республикой с авторитарной властью. Разделения ветвей власти не получилось, а значит не получилось и сколько-нибудь правдоподобной демократии. Начав жертвовать демократическими институтами и принципами с первого дня своего существования, дальше российская власть уже не останавливалась. И каждый раз у нее находились основания для нечестной игры: то красно-коричневая угроза, то коммунистический реванш, то цветные революции, то агрессивный блок НАТО.

Противостояние Верховного Совета и президента легко разрешалось без крови и уличных боёв - Ельцин и Руцкой с Хасбулатовым конфликтовали не ради идеи или идеологии, а по поводу разделения власти в будущей России, только и всего. ВС хотел перетянуть одеяло на сторону парламента, Ельцин - на свою. Никакой красно-коричневой угрозы не существовало, ее придумали по ходу дела. Парламент объединял очень разные по своему характеру силы. Никаких безумных сталинистов или радикальных фашистов там не было, зато было множество вполне умеренных депутатов, близких по своим взглядам к центристам. Баркашов, превратившийся в пугало, вообще появился у здания уже после того, как началась осада, и привёл всего 100 с чем-то бойцов - капля в море защитников Белого дома. Среди сторонников ВС были самые разные люди: пенсионеры, лишившиеся накоплений из-за либерализации цен, анархисты, левые, правые, монархисты, просто тусовщики из молодежи.

Ситуация разрешалась очень просто. Достаточно было согласиться на нулевой вариант: перевыборы парламента и президента. Но Ельцин не мог на это пойти - не позволяли гордость, упрямство и жажда власти. Президент опасался, что не сможет продавить свой проект конституции, а ВС не хотел уступать в одностороннем порядке. Кроме того, послушный и управляемый Ельцин был выгоден США - Борису Николаевичу позволяли поиграть в плохого парня, и это до определённой степени развязывало ему руки.
По закону в этой грязной истории был прав Верховный Совет. Но в уличных боях побеждает не тот, кто прав, а тот, у кого есть винтовка.

использованы материалы: http://sputnikipogrom.com/russia/60320/october-93/#.V_TiijRkjIW