Моё детство. Воспоминание
Когда погружаюсь в воспоминания детства, они настолько захватывают, затягивают, манят, возникая перед глазами живыми картинками и увлекательными сюжетами, что я будто отключаюсь от реальности, полностью отдаюсь им, а они уносят меня в прошлые времена, времена детства и юности. Многое из того, что происходило со мной в детстве, неразрывно связано с моим дедушкой.
Одной из наших с дедушкой традиций была теплоходная прогулка по Москва-реке от м. Киевская до м. Пролетарская, которую мы неизменно каждое лето устраивали в солнечные дни. Теплоходную прогулку всегда сопровождали жаркое летнее солнце и голубое небо. Купив билет возле причала у м. Киевская, мы вставали в очередь в ожидании посадки. Сильнее всего я ждал того момента, когда можно будет выбрать самые лучшие места на открытой палубе и сидеть рядом с дедушкой, любуясь зданием Университета на Воробьевых горах, памятником Петру Первому, Храмом Христа Спасителя, театром Эстрады, Кремлем, высоткой на Котельнической набережной. А еще я непременно махал рукой пассажирам проходящих мимо теплоходов. Это тоже была своего рода традиция.
Однажды (это, наверное, было в одну из наших самых первых такого рода прогулок - мне тогда было лет 6-7) с нами на теплоход сели иностранцы. Они подошли к нам с дедушкой и попытались разузнать на английском языке, куда идет теплоход, где делает остановки. Дедушка не говорил по-английски, но для него было предметом особой гордости сказать, что его внук начал учить английский язык. Я помню, все улыбались, обменивались дружелюбными репликами. Один я стеснялся, не зная, что сделать или сказать. И вроде бы я понял, что говорят иностранцы, но смущался и краснел. А потом мое волнение разрядил один из иностранцев (как выяснилось, он был голландцем), который произнес фразу, запомнившуюся мне: «Парк культуры - стоп-стоп!». Из чего мы с дедушкой поняли, что гости города выходят на причале возле м. Парк культуры. И дедушка каким-то образом подтвердил им, что теплоход делает такую остановку, и он скажет им, когда выходить.
Прошло столько лет, а фраза и те обстоятельства никуда не ушли. Вместе с ними я вспоминаю желто-зелено-голубо-оранжевые краски лета, пригорок на противоположной стороне от м. Киевская, с которого открывалась панорама летнего города, такого родного и по-своему волшебного. Трава казалась такой зеленой, а небо - таким голубым. Дедушка улыбался мне, а я чувствовал себя счастливым. Помню, как ждал прогулку на теплоходе. Она случалась только раз в году, а потому ее ожидание вызывало у меня волнительную радость. Еще помню, как дедушка перед любыми выходами из дома всегда одевался как-то празднично, не буднично. Так и на речные прогулки дедушка непременно надевал летние брюки, светлую рубашку. Это его отношение к прогулке как к своего рода празднику передавалось и мне. В моем случае это выражалось не в праздничной одежде, а в том состоянии праздника, которым был наполнен весь я. Дедушка дарил мне счастливые мгновения детства. Я и по сей день стараюсь хранить это. А если уж воспоминания приходят, то сердце мое будто тает, черствость куда-то девается, и, пусть хоть и на несколько мгновений, я снова становлюсь счастливее.
Лето моего детства также ассоциируется у меня и с поездками на дачу. В дни школьных летних каникул я часто ездил с дедушкой, бабушкой и родителями на нашу дачу. Если родители и бабушка приезжали только на выходные, то мы с дедушкой оставались порой на даче на неделю (Почему не дольше? - Не было помывочных и прочих удобств). И вот однажды, как обычно проводив родителей, мы остались с дедушкой вдвоем. Провожать - это тоже было особое, сокровенное действо. Я выходил на проселочную дорогу и следил взглядом за уменьшающимся силуэтом папиного автомобиля. Уходил, лишь когда этот силуэт скрывался из вида.
Тот день был погожим, и ничто не предвещало изменений в природе. Мы с дедушкой стали собирать ягоды с кустов на нашем участке нам на ужин. Неожиданно небо затянуло иссиня-черными тучами. Поднялся ветер, начался мелкий дождичек, который затем перерос в тропический ливень. Мы спрятались с дедушкой в нашем летнем домике. Засверкали молнии, загрохотало, загромыхало, и мне оставалось лишь наблюдать через окно, как поплыли неубранные нами впопыхах дачные инструменты. Слыша, как капли ливня ударяются о рубероидную крышу дома, казалось, что вот-вот крыша проломится и дождь зальет нас с дедушкой. Природная стихия бушевала, и от того ее спектакль манил, потрясал, ужасал и будоражил чувства. Я не мог оторваться от окна и всё наблюдал за происходящим. Успокаивало то, что рядом был дедушка, и от этого было менее страшно. А потом вечером, когда ливень прекратился и наступило предзакатное умиротворение, мы лежали с дедушкой на двуспальной кровати в нашем домике, каждый читал свою книгу, а я все думал и представлял, как буйствовала природа. В тот день я долго не мог уснуть.
Дедушка научил меня любить много ходить и гулять. В детстве мы часами проводили время на улице, в парках, в скверах, в лесу возле дачи. Я обожал прогулки по Серебряному бору, где знал каждый уголок, каждую тропинку. Возле дачи мы часто ходили в лес, и вот однажды, зайдя в лес, дедушка познакомил меня со скрипами деревьев, шорохами листвы, с движением в самой природе. Музыка леса поразила меня, ведь я думал, что мы одни в лесу, а потому вокруг должна быть тишина. И это было удивительно: одновременно и страшно, и увлекательно. Я затаился в ожидании, что будет дальше. Я представил, что в лесу помимо нас затаились посторонние с кладом. А потому я согласился идти на скрип с двояким ощущением: и хотелось, и было боязно. Дедушка шел впереди, а я осторожно - за ним. Мы ступали по немного влажной земле, в которой наша обувь чуть-чуть утопала. Сухие ветки шуршали под ногами. В какой-то момент мы оказались на опушке перед деревьями, чьи ветки с листвой покачивалась от ветра из стороны в сторону, издавая скрипящие звуки. Это было сравнимо с открывающейся дверью избушки Бабы Яги, с паркетом в старой квартире, только в несколько раз сильнее. Музыка леса поразила меня, ведь я думал, что такие звуки могут издавать только другие люди, шагая по земле, нагибая ветки. А мы были абсолютно одни. Я помню себя стоящим с полуоткрытым ртом и слушающим симфонию русского леса. Казалось бы, что в этом ничего необычного нет, а мне почему-то запомнилось.
Еще я обожал оставаться ночевать у дедушки с бабушкой. Имея незримую духовную связь с дедушкой, я любил закрываться в его комнате вместе с ним, чувствуя, что сейчас мы находимся в своем мире, в безопасности, где никто не потревожит нашу умиротворенность. Конечно, в комнате дедушки царили любовь и доброта. На бесконечных полках стояли книги, которые я любил трогать за корешки. Пахло какой-то стариной. Этот запах я до сих пор помню. И теперь, приезжая в гости к бабушке (дедушки не стало в 2014 году), я часто захожу в комнату к дедушке, все также теребя книги, вдыхая запах старины и просто ощущая прикосновение своего детства. Отучившись пятидневку в школе, родители спрашивали, не хочу ли я провести пару деньков у дедушки с бабушкой, а для меня это был подарок. Мне не нужны были ни скейт, ни тетрис, лишь бы провести время в той комнате, с дедушкой. О, какие это были времена! Сколько положительных эмоций, сколько откровений детских и юношеских лет, сколько истинной любви, рационально оценить которую можно только уже в зрелом возрасте. И, конечно, церемония приготовления ко сну - ее сложно забыть. Перед сном дедушка всегда читал книги. И, видя, с каким увлечением он это делает, я часто просил дедушку почитать мне вслух. Голос дедушки был родным. Когда из уст дедушки лились строки Пушкина, Гоголя или Толстого, у меня включалось воображение, и я представлял майора Ковалева из «Носа», Вакулу из «Вечеров на хуторе…», Евгения Онегина и других героев. Мир литературных героев оживал, и казалось, что они вот здесь, рядом, ведут диалоги, действуют. Комната наполнялась новыми красками и впечатлениями, а мне только оставалось их впитывать. С этими чувствами я засыпал.