Разрушение института семьи как причина падения Западной Римской империи
Покритикуем немножко псевдонационалистических "демографов". Разберём фантазии товарища stranger233.
Сначала он зачем-то привёл обрезанную цитату из Полибия, жившего во II в. до н.э. Вот она полностью:
Полибий говорит так: «Я желаю теперь высказаться по сему предмету, насколько государственная история это допускает. Действительно, в тех затруднительных случаях, когда по слабости человеческой нельзя или трудно распознать причину, там можно отнести ее к божеству или судьбе: например, продолжительные, необычайно обильные ливни и дожди, с другой стороны жара и холода, вследствие их бесплодие, точно так же продолжительная чума и другие подобные бедствия, причины коих нелегко отыскать. Вот почему в такого рода затруднительных случаях мы не без основания примыкаем к верованиям народа, стараемся молитвами и жертвами умилостивить божество, посылаем вопросить богов, что нам говорить или делать для того, чтобы улучшить наше положение или устранить одолевающие, нас бедствия. Напротив, не следует, мне кажется, привлекать божество к объяснению таких случаев, когда есть возможность разыскать, отчего или благодаря чему произошло случившееся. Я разумею, например, следующее: в наше время всю Элладу постигло бесплодие женщин и вообще убыль населения, так что города обезлюдели, пошли неурожаи, хотя мы и не имели ни войн непрерывных, ни ужасов чумы. Итак, если бы кто посоветовал нам обратиться к богам с вопросом, какие речи или действия могут сделать город наш многолюднее и счастливее, то разве подобный советчик не показался бы нам глупцом, ибо причина бедствия очевидна, и устранение ее в нашей власти». Дело в том, что люди испортились, стали тщеславны, любостяжательны и изнеженны, не хотят заключать браков, а если и женятся, то не хотят вскармливать прижитых детей, разве одного-двух из числа очень многих, чтобы этим способом оставить их богатыми и воспитать в роскоши; отсюда-то в короткое время и выросло зло. Ибо ясно и неизбежно, что при одном или двух детях, если одно похитит война или болезнь, дома пустеют, и как у пчел ульи, так точно у народов города постепенно приходят в упадок и бессилие. В этих случаях нет нужды вопрошать божество, каким способом избавиться нам от такого бедствия. Действительно, первый встречный сумеет сказать, что лучше всего нам самим исправить собственные наклонности или по меньшей мере законом обязать родителей вскармливать своих детей, так что в гадателях или чудесных знамениях здесь нет нужды. То же самое имеет силу и по отношению к частным случаям. Даже и тогда, когда невозможно или трудно найти причину, следует старательно искать ее.
Из текста ясно, что Полибий был ещё тем "демографом" и тоже считал, что проблема в неправильных людях, действующих себе во вред. И рецепт решения проблемы такой же - "исправить собственные наклонности". Правда, Полибий был поумнее и вспомнил про закон, в отличие от нынешних правовых нигилистов.
Хотя Полибий описывает Грецию, а не Римскую империю времён упадка, но само описание интересное. Им надо тыкать любителей выдать современную контрацепцию и аборты за какое-то принципиально новое изобретение, ранее небывалое в истории, как будто старый добрый инфантицид (нежелание "вскармливать прижитых детей") был плохим инструментом для решения той же задачи избежания многодетности.
Смотрим дальше описание товарища stranger233:
...римлян, начиная со второго века, охватил всесторонний духовно-нравственный кризис, который наложился сверху на то обстоятельство, что под более эволюционно-высокий путь развития тогдашняя модель семьи не смогла приобрести хоть какой-то адекватный иммунитет. Итог - чудовищная по своим размерам демографическая катастрофа.
А до этого было строго наоборот - многодетность у римлян была чуть ли не аналогом военной максимы и вкупе с более развитой экономикой = меньшей смертностью она и завоевывала менее демографически и экономически сильные (и менее умные, ага) народы. Так небольшое племя латинов стало великой империей, завоевавшей чуть ли не весь тогда известный мир.
Потом был цикл демографического "выравнивания" римлян и остальных народов - как итог, остановка экспансии.
В этом наборе трескучих фраз представляет интерес "тогдашняя модель семьи", которая "не смогла приобрести хоть какой-то адекватный иммунитет".Посмотрим на изначальный семейный строй римлян:
Модестин определял римский брак как "союз мужа и жены, объединение всей жизни, общение по божественному и человеческому праву".
Римская семья (familia) находилась под патриархальной властью главы семейства (pater familias) и носила патрилокальный характер, т.е. жена переходила в дом к мужу. Семья строилась на эсхатологическом убеждении, выразившимся в культе предков (sacra familiares), и ретроспективном счете родства (adgnatio), принимающим во внимание только лиц, объединенных общим семейным культом.
Глава семейства (pater familias) являлся таким образом старшим агнатом, ближайшим к предкам членом семейства (adgnatus proximus). Он выполнял медитативную роль посредника между предками и живыми, только идущими к перевоплощению. Ответственность домовладыки фиксировалась римским правом, как отцовская власть (patria potestas) над всем комплексом лиц и имущества, объединенных генеалогической идеей. Под понятием familia понималось "как совокупность вещей, так и совокупность людей" (Ульпиан), т.е. не только все починенные члены семьи - агнаты, но и принадлежавшие семье рабы, скот и имущество. Именно союзом полновластных отцов семейств (pater familias) являлась римская Республика.
В римской семье на первый план выдвигалась не кровная связь между домовладыкой и его подвластными - связь когнатическая, а юридическая или агнатическая связь. Агнатами считались лица, связанные подчиненной связью ко власти домовладыки. К ним относились, как кровные, так и вошедшие в семью, например, жена или усыновленные. Эмансипированные из-под власти домовладыки покидали семью и утрачивали агнатическую связь с данным семейством.
Дочь, перейдя в семью мужа, попадала под власть мужа или его отца, если он был жив. С прежней семьей ее связывали лишь религиозные обряды и семейные праздники. Вольноотпущенный раб приобретал свободу, ограниченную его обязанностями в отношении "патрона". Дети, рожденные дочерью, оказывались под властью ее нового домовладыки. Таким образом, счет родства велся по мужской линии, поскольку женщина не могла быть домовладыкой и не могла репродуцировать агнатическую связь.
Когнатическое родство возникало с переходом агната или агнатки в другую семью или с эмансипацией. Так, дочь домовладыки, вышедшая замуж, попадала под власть мужа или свекра и становилась когнаткой в отношении своей кровнородственной семьи. Когнатом становился и вышедший из семьи сын. Напротив, усыновленный и тем самым принятый в семью, становился по отношению к ней агнатом - со всеми связанными с тем правами, в том числе и на законную часть наследства.
Отмеченная структура римской семьи обусловила деление граждан по их семейному состоянию на самостоятельных и подчиненных или, как говорилось в римских источниках, на лиц своего права (personal sui jurus) и лиц чужого права (personal alieni juris). Самостоятельным (personal sui juris) был в семье только один человек - pater familias, все остальные члены семьи подлежали его власти.
Центральным полномочием домовладыки было право жизни и смерти (ius vital ac necis). Право предавать подвластных смерти было связано исключительно с ролью домовладыки и пресекалось публичной властью, если домовладыка, наказывая подвластного, действовал из соображений, отличных от дисциплинарных.
Осуществляя свои репродуктивные права, отец имел право не признать новорожденного своим ребенком: только ребенок, признанный отцом (liberum tollere) становился членом семьи, для этого отец должен был поднять ребенка с земли. В противном случае, например, при явном уродстве, следовало expositio filii - дитя выбрасывалось на улицу или относилось на Тарпейскую скалу.
Домовладыка был правомочен манципировать (mancipio dare) своих домочадцев третьим лицам в возмещение ущерба или сдавая их внаем. Сыновья домовладыки, независимо от возраста, семейного или общественного положения, при жизни отца были подвластными с ограниченной гражданской правоспособностью. Приобретенное ими имущество становилось собственностью домовладыки.
После смерти домовладыки, его взрослые сыновья становились носителями власти в семье, а жены и дети попадали под их владычество. Однако при этом, свободный от отцовской власти гражданин, даже не имеющий семьи, считался домовладыкой.
Вступая в брак под властью мужа (cum manu) женщина попадала под manus мужа или его pater familias. В этом браке правоспособность жены всецело поглощалась правоспособностью мужа. Жена входила в новую семью pater familias на правах дочери (filial loco). Со вступлением в брак женщина становилась persona alieni jurus и в этом качестве не могла распоряжаться имуществом. Имущество, нажитое в браке, ранее составлявшее собственность жены, если до заключения брака она было persona sui jurus, или подаренная ей отцом, переходило к мужу или его pater familias. Если жена без ведома мужа покидала дом, муж мог истребовать ее от любого лица по такому же иску, как обеспечивающий возврат имущества, оказавшегося в чужом незаконном владении. Требование о возврате жены могло быть предъявлено и ее родителям, поскольку выход замуж сопровождался разрывом агнатских связей женщины с ее кровными родственниками и возникновением нового агнатского родства между нею и семьей мужа. Брак cum manu мог быть расторгнут только по воле мужа.
Это положение женщины юридически уравновешивалось только тем, что она являлась наследницей мужа на равных началах с детьми, если они были. Обычаи обязывали мужа не налагать на жену наказаний, не выслушав суждения совета из членов ее старой семьи, ставших для нее когнатами. Если же это правило игнорировалось, вмешивался цензор, наблюдавший, в числе своих других полномочий, за нравами. Наконец, почет, связанный с общественным положением мужа, распространялся и на жену.
Вот он где, "жестокий патриархат", которым пугают феминисты. Законодательство о браке и семье поздней Российской империи, которое вызвало бурную реакцию также здесь и одобрительную на сайте "Маскулист", нервно курит в сторонке как образец женской эмансипации и равноправия полов.
В дальнейшем семейный строй римлян стал претерпевать серьёзные изменения:
К III веку до н.э. относятся первые упоминания о форме брака, которая не имеет ничего общего с традиционным римским браком. Более того, по всем позициям она ему прямо противоположна. Эта форма брака имела название sine manu, т.е. "без власти мужа", и считалась "неправильной", в отличие от традиционного брака cume manu. <...> Вступление в брак sine manu не влекло изменения правосубъектности женщины. Она сохраняла статус persona sui juris (если имела его раньше), либо продолжала подчиняться отцовской власти. При этом кровные родственные связи с ее прежней семьей не порывались, как не возникало и агнатического родства между женой и семьей мужа. Жена не переходила под власть и руку (manus) мужа. Мужчина теперь не имел власти над своей женой: супруги в личном отношении считались равноправными субъектами. Муж, в частности, не вправе был обязать жену, покинувшую его дом, вернуться против своей воли.
Юридическое равенство супругов в браке sine manu находило выражение в их имущественных отношениях. Всё имущество супругов, как принадлежавшее им до брака, так и приобретенное в период семейной жизни, оставалось в собственности каждого из супругов, будь то муж или жена. Во избежание узурпации одним супругом прав на имущество другого, дарение между супругами (donations inter uxorem) было запрещено. "Считая подарки ненадежным знаком привязанности, римляне устранили из супружества возможность угодничать, чтобы муж и жена любили друг друга бескорыстно и свободно". (Плутарх. "Римские вопросы"). Супруги могли вступать друг с другом в любые имущественные сделки, в случае возникновения имущественных споров - предъявлять друг другу иски. Брак sine manu можно было расторгнуть по одностороннему заявлению любого из супругов.
В результате установления фактического равенства плебеев с патрициями, в Риме появился слой богатых плебейских родов. Можно предположить, что появление брака sine manu диктовалось нуждой обедневших патрицианских семей в союзе с богатыми плебейскими. Но так, чтобы при этом женщина из патрицианского рода не попала под власть мужа-плебея.
Фактической основой брака sine manu стала форма бракосочетания через usus, т.е. через применение института приобретательной давности к браку. В соответствии с законом, если женщина раз в год три ночи подряд (usurpatio trinoctii) покидала дом мужа, а точнее сожителя, то установления власти (manus) мужа над женой не наступало. При известном проворстве женщины, она могла неограниченно долго избегать власти мужа.
В отличие от формулы Модестина, брак sine manu фактически стал договором между двумя свободными сторонами. Такое понимание брака послужило основанием для эмансипации женщины и уравнению ее в правах с мужчиной.
Менялись и отношения в "правильном" браке cum manu. Власть pater familias слабела. Троекратная продажа сына и однократная - дочери освобождала их от отцовской власти. Взамен права лишить детей жизни, отец признавался обязанным отдать виновного под власть магистрата. Детям разрешалось жаловаться магистрату на чрезмерную строгость и, если жалоба подтверждалась, отца обязывали освободить детей от своей власти. Отец мог освободить детей от patria potestas и по своей воле, посредством эмансипации (emancipatio). Имущество, полученное сыном в виде жалования, военной добычи, именовалось пекулием (peculium casrense) и считалось принадлежащим исключительно сыну.
Господствующей формой пока оставался "правильный" римский брак под властью мужа - cum manu.
Вот оно, начало женской эмансипации и свободы разводов, а также ограничения отцовской власти над детьми. Дальше римская семья стала эволюционировать в сторону всё большей эмансипации женщин и свободы разводов. Ко временам Октавиана Августа (к концу I в. до н.э.) начался кризис института семьи:
Изменения шли в рамках ослабления отцовской власти, эмансипации женщин и замены брака с мужней властью на брак без мужней власти.
Когда-то Марк Катон Старший заметил: "Везде мужи управляют женами, а мы, которые управляем всеми мужами, находимся под управлением наших жен". Безусловно, Катон в свойственной ему манере, сгустил краски и его высказывание больше подходит не к Риму, а к современному западному обществу. Тем не менее, изменения в плане взаимоотношения полов были столь значительны, что английская исследовательница Рэй Тэннэхилл в книге "Секс в истории" пишет о Риме начала империи: "Римлянки и римляне испытывали одинаковые сложности в совместной жизни. Эмансипированные женщины Древнего Рима имели много общего с самым ожесточенным типом современной феминистки: властный ум, повелительные манеры и откровенное презрение к компромиссам. Однако мужья были столь же несносны: они отличались исключительным эгоизмом, разборчивостью, склонностью к морализированию и недостатком воображения. В результате, жены и мужья были не более совместимы, чем где-либо, но, поскольку в Риме было больше целеустремленных женщин, чем в других странах древнего мира, голос их личных обид был слышнее".
Равноправный брак sine manu, выросший из сожительства, вытесняет брак с мужней властью cum manu и сам, в свою очередь, вытесняется простым сожительством. Напомню, что в браке sine manu инициатором развода могла быть любая сторона. По этому поводу феминист Ленин писал: "На деле свобода развода означает не "распад" семейных связей, а, напротив, укрепление их на единственно возможных и устойчивых в цивилизованном обществе демократических основаниях".
Интересно, что результаты были прямо противоположны! Раньше жёны не могли развестись со своими мужьями ни на каких основаниях. Теперь они могли дать мужу развод практически без оснований, что они и делали с большим энтузиазмом и возрастающей частотой.
"Ее счет идет в гору, - замечает Ювенал на рост разводов. - За пять зим она сменила восемь мужей! Напишите это на ее надгробии!"
О женщинах новой формации читаем у Марка Валерия Марциала:
"Вытрясет все, что имеешь,
За то, что не дал - опорочит!"
Женщины разводились с мужьями потому, что те надоедали им. Мужчины разводились с женами потому, что начинали замечать морщины на их лицах или из-за безнравственного, ленивого или сварливого характера римлянок. Тертуллиан уверял, что женщины в Риме выходят замуж лишь для того, чтобы потом развестись. Сенека укорял женщин за то, что они календарные годы считают не по консулам, а по мужьям.
Хотя в среде римской аристократии преобладал брак с мужней властью cum manu, эпидемия разводов не обошла стороной и ее. Цезарь официально был женат 5 раз, Марк Антоний - 4 раза, Октавиан Август - 3 раза. Прежняя римская строгость нравов уходит в прошлое. По свидетельству Светония, Цезарь на любовные утехи был падок и расточителен. Он был любовником многих знатных женщин, в том числе: Постумии, жены Сервия Сульпиция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса и даже Муции, жены Гнея Помпея. Были среди его любовниц и царицы, например, мавританка Эвноя, жена Богуда и египтянка Клеопатра.
Напоминает современность, правда? Октавиан решил покончить с этими безобразиями с помощью изменений законодательства:
В 18-17 годах до н. э. Октавиан провёл по меньшей мере два закона, регламентировавших римский брак. Все мужчины из сословий сенаторов и всадников в возрасте до 60 лет и женщины до 50 лет должны были состоять в браке, причём сенаторам запрещалось жениться на дочерях вольноотпущенников, какими бы богатыми они ни были. Наказаниями за несоблюдение закона стали запрет на посещение торжественных мероприятий и ограничения на получение наследств. Закон о супружеских изменах (lex de adulteris) был весьма суровым: любовникам замужних женщин грозили крупные штрафы и ссылка, а сам муж получал право развестись с неверной женой по упрощённой процедуре. Муж даже получал право убить любовника без суда, если он был рабом, вольноотпущенником этой семьи, а также гладиатором или актёром (эти и некоторые другие профессии определялись в законе как люди, которые зарабатывали на жизнь телом - qui corpore quaestum facit). Впрочем, привлечение жены и любовника к ответственности становилось не правом, а обязанностью: мужчину, который по каким-то причинам не донёс на них, закон предписывал самого привлечь к суду как сводника. Если же отец заставал с любовником дочь, он и вовсе получал право убить обоих без суда (правда, закон не позволял казнить любовника и оставить в живых дочь). Мужчин же могли привлечь к суду лишь за связь с женщиной, которая не была зарегистрированной проституткой. Закон Папия - Поппея 9 года н. э. закрепил и уточнил положения прежних законов (современные историки не сомневаются, что за принятием этого закона стоял Октавиан). Отныне холостяки лишались права получать имущество по завещанию, а бездетные могли получать не более половины от суммы, указанной завещателем. Тацит упоминает, что практика применения закона привела к многочисленным злоупотреблениям, и второй император Тиберий создал специальную комиссию для улучшения ситуации. При этом римский историк замечает, что за время действия закона рождаемость почти не изменилась. Кроме упомянутых мер, в законы вносились дополнения и уточнения в 11 году до н. э. и 4 году н. э.
О целях семейного законодательства Октавиана нет единого мнения. Называются такие цели, как восстановление традиционных устоев для стабилизации государства, получение повода к преследованию оппонентов, пополнение казны благодаря штрафам. Рассматриваются и чисто демографические задачи - увеличение количества солдат в будущем и преломление тенденции к увеличению доли граждан из числа провинциалов и вольноотпущенников по сравнению с коренными жителями Италии.
Семейное законодательство Октавиана было крайне непопулярно. Римляне старались его обойти, используя лазейки в законах: например, стали распространёнными фиктивные помолвки с девочками добрачного возраста, которые впоследствии расторгались, но позволяли около двух лет фактически оставаться холостяком и при этом не подвергаться дискриминационным положениям законов.
Ещё о семейной политике Октавиана:
... понятие бездетности являлось условным и различным для мужчин и женщин. Мужчина считался не бездетным, если у него был один ребенок, женщина - только если у нее было трое, а у вольноотпущенниц - даже четверо детей. Женщины, удовлетворявшие этим требованиям и имевшие так называемое ius trium liberorum, помимо неограниченного права получать по завещаниям, пользовались и рядом других преимуществ. Все то, что не могли получить лица, не состоящие в браке или бездетные, объявлялось caducum и обращалось в пользу других лиц, назначенных в том же завещании или же, при их отсутствии, в пользу казны.
Холостяки были обложены высоким налогом, им было запрещено посещение зрелищ. Вдовы должны были снова выйти замуж в течение 2 лет, а разведенные женщины - в течение 18 месяцев. Разводы были затруднены: в частности, для развода требовалось 7 свидетелей. Если брак расторгался без основательной причины, устанавливались имущественные санкции. При виновности мужа - он терял предбрачный дар. Виновная в разводе супруга лишалась приданого.
Закон "Об обуздании прелюбодеяний" (Lex Iulia de adulteriis coercendis) устанавливал наказание в виде ссылки на острова в случае измены супруги или прелюбодеяния вдовы.
Безусловно, эти меры помогли стабилизировать ситуацию на семейно-брачном фронте. Однако брак без мужней власти продолжал оставаться законным. Он продолжал позиционироваться в римском праве, как договор между двумя равноправными, свободными сторонами. Не стоит удивляться, что меры по увеличению рождаемости имели ограниченный успех. Настолько ограниченный, что Октавиан Август осуществляет непоследовательный и безусловно вынужденный шаг, который вступает в противоречие с его собственной политикой да и с самой сущностью римского брака. Дети от внебрачного сожительства (libery naturales) были наделены некоторыми правами наследования. Сожительство фактически было узаконено, как неполноценный брак (inaeguale coniugium), и стало называться конкубинатом. Женщина при конкубинате не приобретала социального положения мужа, а дети от такого брака не попадали под власть отца. Так Рим "обогатился" третьей формой брака.
Кроме того, тогда же в Риме распространились фиктивные и заочные браки:
В фиктивный брак вступали, например, бедные мужчины за плату, и это, возможно, было нередким случаем в Древнем Риме. Такой брак заключался, чтобы избежать законов о незамужестве и получить неограниченную свободу. Фиктивный брак упоминается Сенекой в книге о браке, а Тертуллиан пишет о терпении «купленных мужей».
Заочный брак. Выйти замуж можно было и в отсутствие жениха, если женщина по его письму или его посланцем будет отведена в дом мужа. Жениться на отсутствующей невесте было невозможно, так как для этого «необходимо введение (жены) в дом мужа, как бы в брачное жилище, а не (мужа) в дом жены». Заочный брак (так и не ставший фактическим) обязывал женщину оплакивать мужа, если тот погибнет.
В Риме процветала проституция, причём проститутки были обоих полов:
Риме существовало два обширных класса проституток: легальные, зарегистрированные в магистрате, проститутки и свободные куртизанки. Легальные проститутки занимались своим ремеслом, как правило, в публичных домах - лупанариях, разных классов. Публичные дома были расположены, главным образом, на окраинах. Исключение составляли дорогостоящие аристократические лупанарии, разместившиеся прямо в центре Рима.
По полицейским правилам проститутки носили особое платье. В отличие от одежды римской матроны, где обнажены были только лицо и руки до локтей, проститутки должны были иметь короткую тунику или тогу с разрезом спереди (togatae). Впоследствии, римские проститутки позаимствовали у азиатских куртизанок платье из прозрачного шелка (sericae vestes) , через которое было видно все тело. В эпоху империи матроны так же усвоили эту моду и свою очередь приняли тот позорный вид, который так возмущал Сенеку. "За большие деньги, - говорил он, - мы покупаем эту материю в отдаленных странах и все это лишь для того, чтобы нашим женам нечего было срывать от своих любовников". Проституткам не разрешалось носить белых лент (vittae tenes), которыми поддерживали прическу девушки и порядочные женщины. Обычно проститутки носили светлый парик или окрашивали волосы в рыжий цвет, а на улице набрасывали на голову капюшон (pelliolum).
Нелегальных проституток (erratica scota) можно было встретить в гостиницах, кабаках, на рынках и в районе Колизея. Нижние этажи булочных, где находились мельницы для помола зерна, также служили приютом для нелегальных проституток. Женщины, занимавшиеся тайной проституцией, т.е. не внесенные в списки эдилов, присуждались к штрафу. Пойманные вторично, они изгонялись из города. От наказания могло избавить поручительство содержателя публичного дома (leno), который узаконивал положение проституток, принимая их в число своих пансионерок.
Из числа проституток выделялись куртизанки высокого ранга (bonae meretries). Их услуги оценивались от 20 до 100 сестерциев. Роскошь, окружавшая этих куртизанок, была подобна роскоши афинских гетер. Эти куртизанки были законодательницами мод, они привлекали к себе представителей аристократии, разоряли стариков и предавались разврату с молодыми. "Некоторые, - пишет Лукиан, - смазывают себе волосы лосьоном, так что они блестят, как полуденное солнце, некоторые красят их в рыжевато-желтый цвет, считая естественный цвет безобразным. Если же они удовлетворены своим цветом, то они тратят все деньги на то, чтобы умаслить волосы всеми благовониями Аравии. Затем они разогревают на небольшом огне железные приспособления, чтобы завить волосы и закрутить их в колечки. Сколько усилий требуется, чтобы уложить их над бровями, для лба почти не остается места!"
По вечерам дорогих куртизанок можно был встретить на улицах Рима, перемещавшихся в особых носилках - октафорах, влекомых восемью слугами. Другие прогуливались пешком с веером в руке, в сопровождении рабов для исполнения поручений. Сеанс любви можно было получить прямо в носилках, задернув занавесь. Замужние женщины следуя примеру куртизанок, также обзаводились носилками. Последнее обстоятельство заставило Сенеку сказать: "Теперь римские матроны возлежат в своих носилках, будто желая продать себя с публичного торга".
Женская проституция дополнялась мужской. По закону она запрещалась только римским гражданам. В зависимости от возраста, мужские проститутки именовались: pathici, ephebi, gemelli. Пальцы этих юношей были сплошь унизаны кольцами, тоги изящно задрапированы, волосы расчесаны и надушены, а лицо испещрено маленькими черными мушками. К другому типу принадлежали мужчины, старавшиеся подчеркнуть свою силу и атлетическое телосложение. Обычно это были гладиаторы или рабы. Именно среди них знатные римлянки искали себе любовников. В шестой сатире Ювенал описывает таких римлянок, ищущих любовных утех с гладиаторами, комедиантами и шутами. Ему вторит Петроний: "Она из числа именно таких женщин. В цирке она равнодушно проходит мимо первых четырнадцати рядов скамеек, где сидят всадники, и поднимается в самые верхние ряды амфитеатра. Там, среди черни, она находит предмет для удовлетворения своей страсти".
По закону "Об обуздании прелюбодеяний" (Lex Iulia de adulteriis coercendis) муж обязан был донести об измене в магистрат и развестись с женой. Любовникам устанавливалось наказание в виде ссылки на острова (relegatio in insulam). Чтобы обойти закон, почтенные римские матроны стали регистрироваться проститутками, получая, таким образом, разрешение на легальный разврат (licentia sturpi). Об этом, наряду с Тацитом, говорит Светоний: " Были бесстыжие женщины, которые отрекались от прав и достоинств матроны, сами объявляли себя проститутками, чтобы уйти от кары закона". Такова была эволюция стыдливой и полной достоинства римской матроны! Таково было воздействие легальной проституции на римскую семью!
Теперь перед римской женщиной встал непростой вопрос о том, как избежать нежелательных последствий своего блуда. Римлянки знали о существовании "залетных дней", применяли они и прерванное половое сношение. У врача Сорана можно прочитать о вагинальных тампонах, пропитанных неким клейким веществом, замедляющим скорость сперматозоидов и стягивающим шейку матки. Другие, рекомендуемые римскими эскулапами меры, были явно неэффективны. Так некий Аэтиос из Амиды советует: "Носи с собой кусок утробы львицы в шкатулке из слоновой кости - это очень помогает". По рецепту Плиния, помогает "мышиный помет, применяемый в виде жидкой мази". В другом месте Плиний рекомендует смазывать бедра женщины "кровью, взятой из клещей на коже дикого черного быка".
Больший эффект давали альтернативные формы сексуальной близости, широко практикуемые в Риме. Об этом можно прочитать в "Послании к римлянам" апостола Павла (1:26-27): "Бог отдал их в жертву позорным страстям потому, что женщины изменили природный способ сношения с мужчиной другим, который противен природе. Равным образом и мужчины отказались от естественного способа сношения с женщиной и воспылали порочной страстью друг к другу".
Широко применялись и аборты. Обычно изгнание плода осуществлялось путем применения плодогонных средств. Если эти средства оказывались неэффективными, приходилось прокалывать плод смертоносным железным стержнем.
В отличие от современного матриархата, где детоубийство приравнивается к неприятной медицинской процедуре, в Риме аборт официально считался уголовным преступлением. По римским законам, идущим еще от "Законов XII таблиц", еще не родившийся, но зачатый ребенок признавался субъектом права. Например, в случае смерти отца, при разделе имущества, неродившийся ребенок также являлся законным наследником. Текст закона гласил: "Кто примет плодогонное средство, даже без преступного намерения, ссылается на рудники, если она бедна. Богатые ссылаются на остров и часть их имущества конфискуется. Если результатом выпитого лекарства явится смерть матери и ребенка, то виновный наказывается смертью".
Овидий пишет: "Женщины, зачем вводить в свое чрево смертоносное орудие, зачем давать яд ребенку, который еще не жил?" Говоря о первой женщине, которая сделала аборт, Овидий восклицает: "За эту борьбу против природы, она заслуживает смерти: ей хотелось избежать появления нескольких складок на животе!"
Тем не менее, вытравливание плода стало обычным делом для римских нравов и проводилось почти открыто.
Чтобы избавиться от новорожденного, женщины относили их на берег Велабра, к Авентинскому холму. К этому же месту приходили другие, которым дети, обреченные на гибель, были нужны для своих целей. Ювенал пишет: "Я говорю об убийствах детей и о коварстве тех женщин, которые, насмехаясь над обетами и радостью своих мужей, приносят им с берегов гнусного Велабра наследников, отцами которых те себя почитают".
Следствием сексуальной дерегуляции стало широкое распространение в Риме как бесплодия, так и болезней имени богини любви Венеры.
Вот так вот римская семья "не смогла приобрести иммунитет", т.е. перестала выполнять свою основную функцию воспроизводства населения, и римляне в течение нескольких столетий практически вымерли в результате низкой рождаемости. Удивительно похоже на современность.
Сначала он зачем-то привёл обрезанную цитату из Полибия, жившего во II в. до н.э. Вот она полностью:
Полибий говорит так: «Я желаю теперь высказаться по сему предмету, насколько государственная история это допускает. Действительно, в тех затруднительных случаях, когда по слабости человеческой нельзя или трудно распознать причину, там можно отнести ее к божеству или судьбе: например, продолжительные, необычайно обильные ливни и дожди, с другой стороны жара и холода, вследствие их бесплодие, точно так же продолжительная чума и другие подобные бедствия, причины коих нелегко отыскать. Вот почему в такого рода затруднительных случаях мы не без основания примыкаем к верованиям народа, стараемся молитвами и жертвами умилостивить божество, посылаем вопросить богов, что нам говорить или делать для того, чтобы улучшить наше положение или устранить одолевающие, нас бедствия. Напротив, не следует, мне кажется, привлекать божество к объяснению таких случаев, когда есть возможность разыскать, отчего или благодаря чему произошло случившееся. Я разумею, например, следующее: в наше время всю Элладу постигло бесплодие женщин и вообще убыль населения, так что города обезлюдели, пошли неурожаи, хотя мы и не имели ни войн непрерывных, ни ужасов чумы. Итак, если бы кто посоветовал нам обратиться к богам с вопросом, какие речи или действия могут сделать город наш многолюднее и счастливее, то разве подобный советчик не показался бы нам глупцом, ибо причина бедствия очевидна, и устранение ее в нашей власти». Дело в том, что люди испортились, стали тщеславны, любостяжательны и изнеженны, не хотят заключать браков, а если и женятся, то не хотят вскармливать прижитых детей, разве одного-двух из числа очень многих, чтобы этим способом оставить их богатыми и воспитать в роскоши; отсюда-то в короткое время и выросло зло. Ибо ясно и неизбежно, что при одном или двух детях, если одно похитит война или болезнь, дома пустеют, и как у пчел ульи, так точно у народов города постепенно приходят в упадок и бессилие. В этих случаях нет нужды вопрошать божество, каким способом избавиться нам от такого бедствия. Действительно, первый встречный сумеет сказать, что лучше всего нам самим исправить собственные наклонности или по меньшей мере законом обязать родителей вскармливать своих детей, так что в гадателях или чудесных знамениях здесь нет нужды. То же самое имеет силу и по отношению к частным случаям. Даже и тогда, когда невозможно или трудно найти причину, следует старательно искать ее.
Из текста ясно, что Полибий был ещё тем "демографом" и тоже считал, что проблема в неправильных людях, действующих себе во вред. И рецепт решения проблемы такой же - "исправить собственные наклонности". Правда, Полибий был поумнее и вспомнил про закон, в отличие от нынешних правовых нигилистов.
Хотя Полибий описывает Грецию, а не Римскую империю времён упадка, но само описание интересное. Им надо тыкать любителей выдать современную контрацепцию и аборты за какое-то принципиально новое изобретение, ранее небывалое в истории, как будто старый добрый инфантицид (нежелание "вскармливать прижитых детей") был плохим инструментом для решения той же задачи избежания многодетности.
Смотрим дальше описание товарища stranger233:
...римлян, начиная со второго века, охватил всесторонний духовно-нравственный кризис, который наложился сверху на то обстоятельство, что под более эволюционно-высокий путь развития тогдашняя модель семьи не смогла приобрести хоть какой-то адекватный иммунитет. Итог - чудовищная по своим размерам демографическая катастрофа.
А до этого было строго наоборот - многодетность у римлян была чуть ли не аналогом военной максимы и вкупе с более развитой экономикой = меньшей смертностью она и завоевывала менее демографически и экономически сильные (и менее умные, ага) народы. Так небольшое племя латинов стало великой империей, завоевавшей чуть ли не весь тогда известный мир.
Потом был цикл демографического "выравнивания" римлян и остальных народов - как итог, остановка экспансии.
В этом наборе трескучих фраз представляет интерес "тогдашняя модель семьи", которая "не смогла приобрести хоть какой-то адекватный иммунитет".Посмотрим на изначальный семейный строй римлян:
Модестин определял римский брак как "союз мужа и жены, объединение всей жизни, общение по божественному и человеческому праву".
Римская семья (familia) находилась под патриархальной властью главы семейства (pater familias) и носила патрилокальный характер, т.е. жена переходила в дом к мужу. Семья строилась на эсхатологическом убеждении, выразившимся в культе предков (sacra familiares), и ретроспективном счете родства (adgnatio), принимающим во внимание только лиц, объединенных общим семейным культом.
Глава семейства (pater familias) являлся таким образом старшим агнатом, ближайшим к предкам членом семейства (adgnatus proximus). Он выполнял медитативную роль посредника между предками и живыми, только идущими к перевоплощению. Ответственность домовладыки фиксировалась римским правом, как отцовская власть (patria potestas) над всем комплексом лиц и имущества, объединенных генеалогической идеей. Под понятием familia понималось "как совокупность вещей, так и совокупность людей" (Ульпиан), т.е. не только все починенные члены семьи - агнаты, но и принадлежавшие семье рабы, скот и имущество. Именно союзом полновластных отцов семейств (pater familias) являлась римская Республика.
В римской семье на первый план выдвигалась не кровная связь между домовладыкой и его подвластными - связь когнатическая, а юридическая или агнатическая связь. Агнатами считались лица, связанные подчиненной связью ко власти домовладыки. К ним относились, как кровные, так и вошедшие в семью, например, жена или усыновленные. Эмансипированные из-под власти домовладыки покидали семью и утрачивали агнатическую связь с данным семейством.
Дочь, перейдя в семью мужа, попадала под власть мужа или его отца, если он был жив. С прежней семьей ее связывали лишь религиозные обряды и семейные праздники. Вольноотпущенный раб приобретал свободу, ограниченную его обязанностями в отношении "патрона". Дети, рожденные дочерью, оказывались под властью ее нового домовладыки. Таким образом, счет родства велся по мужской линии, поскольку женщина не могла быть домовладыкой и не могла репродуцировать агнатическую связь.
Когнатическое родство возникало с переходом агната или агнатки в другую семью или с эмансипацией. Так, дочь домовладыки, вышедшая замуж, попадала под власть мужа или свекра и становилась когнаткой в отношении своей кровнородственной семьи. Когнатом становился и вышедший из семьи сын. Напротив, усыновленный и тем самым принятый в семью, становился по отношению к ней агнатом - со всеми связанными с тем правами, в том числе и на законную часть наследства.
Отмеченная структура римской семьи обусловила деление граждан по их семейному состоянию на самостоятельных и подчиненных или, как говорилось в римских источниках, на лиц своего права (personal sui jurus) и лиц чужого права (personal alieni juris). Самостоятельным (personal sui juris) был в семье только один человек - pater familias, все остальные члены семьи подлежали его власти.
Центральным полномочием домовладыки было право жизни и смерти (ius vital ac necis). Право предавать подвластных смерти было связано исключительно с ролью домовладыки и пресекалось публичной властью, если домовладыка, наказывая подвластного, действовал из соображений, отличных от дисциплинарных.
Осуществляя свои репродуктивные права, отец имел право не признать новорожденного своим ребенком: только ребенок, признанный отцом (liberum tollere) становился членом семьи, для этого отец должен был поднять ребенка с земли. В противном случае, например, при явном уродстве, следовало expositio filii - дитя выбрасывалось на улицу или относилось на Тарпейскую скалу.
Домовладыка был правомочен манципировать (mancipio dare) своих домочадцев третьим лицам в возмещение ущерба или сдавая их внаем. Сыновья домовладыки, независимо от возраста, семейного или общественного положения, при жизни отца были подвластными с ограниченной гражданской правоспособностью. Приобретенное ими имущество становилось собственностью домовладыки.
После смерти домовладыки, его взрослые сыновья становились носителями власти в семье, а жены и дети попадали под их владычество. Однако при этом, свободный от отцовской власти гражданин, даже не имеющий семьи, считался домовладыкой.
Вступая в брак под властью мужа (cum manu) женщина попадала под manus мужа или его pater familias. В этом браке правоспособность жены всецело поглощалась правоспособностью мужа. Жена входила в новую семью pater familias на правах дочери (filial loco). Со вступлением в брак женщина становилась persona alieni jurus и в этом качестве не могла распоряжаться имуществом. Имущество, нажитое в браке, ранее составлявшее собственность жены, если до заключения брака она было persona sui jurus, или подаренная ей отцом, переходило к мужу или его pater familias. Если жена без ведома мужа покидала дом, муж мог истребовать ее от любого лица по такому же иску, как обеспечивающий возврат имущества, оказавшегося в чужом незаконном владении. Требование о возврате жены могло быть предъявлено и ее родителям, поскольку выход замуж сопровождался разрывом агнатских связей женщины с ее кровными родственниками и возникновением нового агнатского родства между нею и семьей мужа. Брак cum manu мог быть расторгнут только по воле мужа.
Это положение женщины юридически уравновешивалось только тем, что она являлась наследницей мужа на равных началах с детьми, если они были. Обычаи обязывали мужа не налагать на жену наказаний, не выслушав суждения совета из членов ее старой семьи, ставших для нее когнатами. Если же это правило игнорировалось, вмешивался цензор, наблюдавший, в числе своих других полномочий, за нравами. Наконец, почет, связанный с общественным положением мужа, распространялся и на жену.
Вот он где, "жестокий патриархат", которым пугают феминисты. Законодательство о браке и семье поздней Российской империи, которое вызвало бурную реакцию также здесь и одобрительную на сайте "Маскулист", нервно курит в сторонке как образец женской эмансипации и равноправия полов.
В дальнейшем семейный строй римлян стал претерпевать серьёзные изменения:
К III веку до н.э. относятся первые упоминания о форме брака, которая не имеет ничего общего с традиционным римским браком. Более того, по всем позициям она ему прямо противоположна. Эта форма брака имела название sine manu, т.е. "без власти мужа", и считалась "неправильной", в отличие от традиционного брака cume manu. <...> Вступление в брак sine manu не влекло изменения правосубъектности женщины. Она сохраняла статус persona sui juris (если имела его раньше), либо продолжала подчиняться отцовской власти. При этом кровные родственные связи с ее прежней семьей не порывались, как не возникало и агнатического родства между женой и семьей мужа. Жена не переходила под власть и руку (manus) мужа. Мужчина теперь не имел власти над своей женой: супруги в личном отношении считались равноправными субъектами. Муж, в частности, не вправе был обязать жену, покинувшую его дом, вернуться против своей воли.
Юридическое равенство супругов в браке sine manu находило выражение в их имущественных отношениях. Всё имущество супругов, как принадлежавшее им до брака, так и приобретенное в период семейной жизни, оставалось в собственности каждого из супругов, будь то муж или жена. Во избежание узурпации одним супругом прав на имущество другого, дарение между супругами (donations inter uxorem) было запрещено. "Считая подарки ненадежным знаком привязанности, римляне устранили из супружества возможность угодничать, чтобы муж и жена любили друг друга бескорыстно и свободно". (Плутарх. "Римские вопросы"). Супруги могли вступать друг с другом в любые имущественные сделки, в случае возникновения имущественных споров - предъявлять друг другу иски. Брак sine manu можно было расторгнуть по одностороннему заявлению любого из супругов.
В результате установления фактического равенства плебеев с патрициями, в Риме появился слой богатых плебейских родов. Можно предположить, что появление брака sine manu диктовалось нуждой обедневших патрицианских семей в союзе с богатыми плебейскими. Но так, чтобы при этом женщина из патрицианского рода не попала под власть мужа-плебея.
Фактической основой брака sine manu стала форма бракосочетания через usus, т.е. через применение института приобретательной давности к браку. В соответствии с законом, если женщина раз в год три ночи подряд (usurpatio trinoctii) покидала дом мужа, а точнее сожителя, то установления власти (manus) мужа над женой не наступало. При известном проворстве женщины, она могла неограниченно долго избегать власти мужа.
В отличие от формулы Модестина, брак sine manu фактически стал договором между двумя свободными сторонами. Такое понимание брака послужило основанием для эмансипации женщины и уравнению ее в правах с мужчиной.
Менялись и отношения в "правильном" браке cum manu. Власть pater familias слабела. Троекратная продажа сына и однократная - дочери освобождала их от отцовской власти. Взамен права лишить детей жизни, отец признавался обязанным отдать виновного под власть магистрата. Детям разрешалось жаловаться магистрату на чрезмерную строгость и, если жалоба подтверждалась, отца обязывали освободить детей от своей власти. Отец мог освободить детей от patria potestas и по своей воле, посредством эмансипации (emancipatio). Имущество, полученное сыном в виде жалования, военной добычи, именовалось пекулием (peculium casrense) и считалось принадлежащим исключительно сыну.
Господствующей формой пока оставался "правильный" римский брак под властью мужа - cum manu.
Вот оно, начало женской эмансипации и свободы разводов, а также ограничения отцовской власти над детьми. Дальше римская семья стала эволюционировать в сторону всё большей эмансипации женщин и свободы разводов. Ко временам Октавиана Августа (к концу I в. до н.э.) начался кризис института семьи:
Изменения шли в рамках ослабления отцовской власти, эмансипации женщин и замены брака с мужней властью на брак без мужней власти.
Когда-то Марк Катон Старший заметил: "Везде мужи управляют женами, а мы, которые управляем всеми мужами, находимся под управлением наших жен". Безусловно, Катон в свойственной ему манере, сгустил краски и его высказывание больше подходит не к Риму, а к современному западному обществу. Тем не менее, изменения в плане взаимоотношения полов были столь значительны, что английская исследовательница Рэй Тэннэхилл в книге "Секс в истории" пишет о Риме начала империи: "Римлянки и римляне испытывали одинаковые сложности в совместной жизни. Эмансипированные женщины Древнего Рима имели много общего с самым ожесточенным типом современной феминистки: властный ум, повелительные манеры и откровенное презрение к компромиссам. Однако мужья были столь же несносны: они отличались исключительным эгоизмом, разборчивостью, склонностью к морализированию и недостатком воображения. В результате, жены и мужья были не более совместимы, чем где-либо, но, поскольку в Риме было больше целеустремленных женщин, чем в других странах древнего мира, голос их личных обид был слышнее".
Равноправный брак sine manu, выросший из сожительства, вытесняет брак с мужней властью cum manu и сам, в свою очередь, вытесняется простым сожительством. Напомню, что в браке sine manu инициатором развода могла быть любая сторона. По этому поводу феминист Ленин писал: "На деле свобода развода означает не "распад" семейных связей, а, напротив, укрепление их на единственно возможных и устойчивых в цивилизованном обществе демократических основаниях".
Интересно, что результаты были прямо противоположны! Раньше жёны не могли развестись со своими мужьями ни на каких основаниях. Теперь они могли дать мужу развод практически без оснований, что они и делали с большим энтузиазмом и возрастающей частотой.
"Ее счет идет в гору, - замечает Ювенал на рост разводов. - За пять зим она сменила восемь мужей! Напишите это на ее надгробии!"
О женщинах новой формации читаем у Марка Валерия Марциала:
"Вытрясет все, что имеешь,
За то, что не дал - опорочит!"
Женщины разводились с мужьями потому, что те надоедали им. Мужчины разводились с женами потому, что начинали замечать морщины на их лицах или из-за безнравственного, ленивого или сварливого характера римлянок. Тертуллиан уверял, что женщины в Риме выходят замуж лишь для того, чтобы потом развестись. Сенека укорял женщин за то, что они календарные годы считают не по консулам, а по мужьям.
Хотя в среде римской аристократии преобладал брак с мужней властью cum manu, эпидемия разводов не обошла стороной и ее. Цезарь официально был женат 5 раз, Марк Антоний - 4 раза, Октавиан Август - 3 раза. Прежняя римская строгость нравов уходит в прошлое. По свидетельству Светония, Цезарь на любовные утехи был падок и расточителен. Он был любовником многих знатных женщин, в том числе: Постумии, жены Сервия Сульпиция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса и даже Муции, жены Гнея Помпея. Были среди его любовниц и царицы, например, мавританка Эвноя, жена Богуда и египтянка Клеопатра.
Напоминает современность, правда? Октавиан решил покончить с этими безобразиями с помощью изменений законодательства:
В 18-17 годах до н. э. Октавиан провёл по меньшей мере два закона, регламентировавших римский брак. Все мужчины из сословий сенаторов и всадников в возрасте до 60 лет и женщины до 50 лет должны были состоять в браке, причём сенаторам запрещалось жениться на дочерях вольноотпущенников, какими бы богатыми они ни были. Наказаниями за несоблюдение закона стали запрет на посещение торжественных мероприятий и ограничения на получение наследств. Закон о супружеских изменах (lex de adulteris) был весьма суровым: любовникам замужних женщин грозили крупные штрафы и ссылка, а сам муж получал право развестись с неверной женой по упрощённой процедуре. Муж даже получал право убить любовника без суда, если он был рабом, вольноотпущенником этой семьи, а также гладиатором или актёром (эти и некоторые другие профессии определялись в законе как люди, которые зарабатывали на жизнь телом - qui corpore quaestum facit). Впрочем, привлечение жены и любовника к ответственности становилось не правом, а обязанностью: мужчину, который по каким-то причинам не донёс на них, закон предписывал самого привлечь к суду как сводника. Если же отец заставал с любовником дочь, он и вовсе получал право убить обоих без суда (правда, закон не позволял казнить любовника и оставить в живых дочь). Мужчин же могли привлечь к суду лишь за связь с женщиной, которая не была зарегистрированной проституткой. Закон Папия - Поппея 9 года н. э. закрепил и уточнил положения прежних законов (современные историки не сомневаются, что за принятием этого закона стоял Октавиан). Отныне холостяки лишались права получать имущество по завещанию, а бездетные могли получать не более половины от суммы, указанной завещателем. Тацит упоминает, что практика применения закона привела к многочисленным злоупотреблениям, и второй император Тиберий создал специальную комиссию для улучшения ситуации. При этом римский историк замечает, что за время действия закона рождаемость почти не изменилась. Кроме упомянутых мер, в законы вносились дополнения и уточнения в 11 году до н. э. и 4 году н. э.
О целях семейного законодательства Октавиана нет единого мнения. Называются такие цели, как восстановление традиционных устоев для стабилизации государства, получение повода к преследованию оппонентов, пополнение казны благодаря штрафам. Рассматриваются и чисто демографические задачи - увеличение количества солдат в будущем и преломление тенденции к увеличению доли граждан из числа провинциалов и вольноотпущенников по сравнению с коренными жителями Италии.
Семейное законодательство Октавиана было крайне непопулярно. Римляне старались его обойти, используя лазейки в законах: например, стали распространёнными фиктивные помолвки с девочками добрачного возраста, которые впоследствии расторгались, но позволяли около двух лет фактически оставаться холостяком и при этом не подвергаться дискриминационным положениям законов.
Ещё о семейной политике Октавиана:
... понятие бездетности являлось условным и различным для мужчин и женщин. Мужчина считался не бездетным, если у него был один ребенок, женщина - только если у нее было трое, а у вольноотпущенниц - даже четверо детей. Женщины, удовлетворявшие этим требованиям и имевшие так называемое ius trium liberorum, помимо неограниченного права получать по завещаниям, пользовались и рядом других преимуществ. Все то, что не могли получить лица, не состоящие в браке или бездетные, объявлялось caducum и обращалось в пользу других лиц, назначенных в том же завещании или же, при их отсутствии, в пользу казны.
Холостяки были обложены высоким налогом, им было запрещено посещение зрелищ. Вдовы должны были снова выйти замуж в течение 2 лет, а разведенные женщины - в течение 18 месяцев. Разводы были затруднены: в частности, для развода требовалось 7 свидетелей. Если брак расторгался без основательной причины, устанавливались имущественные санкции. При виновности мужа - он терял предбрачный дар. Виновная в разводе супруга лишалась приданого.
Закон "Об обуздании прелюбодеяний" (Lex Iulia de adulteriis coercendis) устанавливал наказание в виде ссылки на острова в случае измены супруги или прелюбодеяния вдовы.
Безусловно, эти меры помогли стабилизировать ситуацию на семейно-брачном фронте. Однако брак без мужней власти продолжал оставаться законным. Он продолжал позиционироваться в римском праве, как договор между двумя равноправными, свободными сторонами. Не стоит удивляться, что меры по увеличению рождаемости имели ограниченный успех. Настолько ограниченный, что Октавиан Август осуществляет непоследовательный и безусловно вынужденный шаг, который вступает в противоречие с его собственной политикой да и с самой сущностью римского брака. Дети от внебрачного сожительства (libery naturales) были наделены некоторыми правами наследования. Сожительство фактически было узаконено, как неполноценный брак (inaeguale coniugium), и стало называться конкубинатом. Женщина при конкубинате не приобретала социального положения мужа, а дети от такого брака не попадали под власть отца. Так Рим "обогатился" третьей формой брака.
Кроме того, тогда же в Риме распространились фиктивные и заочные браки:
В фиктивный брак вступали, например, бедные мужчины за плату, и это, возможно, было нередким случаем в Древнем Риме. Такой брак заключался, чтобы избежать законов о незамужестве и получить неограниченную свободу. Фиктивный брак упоминается Сенекой в книге о браке, а Тертуллиан пишет о терпении «купленных мужей».
Заочный брак. Выйти замуж можно было и в отсутствие жениха, если женщина по его письму или его посланцем будет отведена в дом мужа. Жениться на отсутствующей невесте было невозможно, так как для этого «необходимо введение (жены) в дом мужа, как бы в брачное жилище, а не (мужа) в дом жены». Заочный брак (так и не ставший фактическим) обязывал женщину оплакивать мужа, если тот погибнет.
В Риме процветала проституция, причём проститутки были обоих полов:
Риме существовало два обширных класса проституток: легальные, зарегистрированные в магистрате, проститутки и свободные куртизанки. Легальные проститутки занимались своим ремеслом, как правило, в публичных домах - лупанариях, разных классов. Публичные дома были расположены, главным образом, на окраинах. Исключение составляли дорогостоящие аристократические лупанарии, разместившиеся прямо в центре Рима.
По полицейским правилам проститутки носили особое платье. В отличие от одежды римской матроны, где обнажены были только лицо и руки до локтей, проститутки должны были иметь короткую тунику или тогу с разрезом спереди (togatae). Впоследствии, римские проститутки позаимствовали у азиатских куртизанок платье из прозрачного шелка (sericae vestes) , через которое было видно все тело. В эпоху империи матроны так же усвоили эту моду и свою очередь приняли тот позорный вид, который так возмущал Сенеку. "За большие деньги, - говорил он, - мы покупаем эту материю в отдаленных странах и все это лишь для того, чтобы нашим женам нечего было срывать от своих любовников". Проституткам не разрешалось носить белых лент (vittae tenes), которыми поддерживали прическу девушки и порядочные женщины. Обычно проститутки носили светлый парик или окрашивали волосы в рыжий цвет, а на улице набрасывали на голову капюшон (pelliolum).
Нелегальных проституток (erratica scota) можно было встретить в гостиницах, кабаках, на рынках и в районе Колизея. Нижние этажи булочных, где находились мельницы для помола зерна, также служили приютом для нелегальных проституток. Женщины, занимавшиеся тайной проституцией, т.е. не внесенные в списки эдилов, присуждались к штрафу. Пойманные вторично, они изгонялись из города. От наказания могло избавить поручительство содержателя публичного дома (leno), который узаконивал положение проституток, принимая их в число своих пансионерок.
Из числа проституток выделялись куртизанки высокого ранга (bonae meretries). Их услуги оценивались от 20 до 100 сестерциев. Роскошь, окружавшая этих куртизанок, была подобна роскоши афинских гетер. Эти куртизанки были законодательницами мод, они привлекали к себе представителей аристократии, разоряли стариков и предавались разврату с молодыми. "Некоторые, - пишет Лукиан, - смазывают себе волосы лосьоном, так что они блестят, как полуденное солнце, некоторые красят их в рыжевато-желтый цвет, считая естественный цвет безобразным. Если же они удовлетворены своим цветом, то они тратят все деньги на то, чтобы умаслить волосы всеми благовониями Аравии. Затем они разогревают на небольшом огне железные приспособления, чтобы завить волосы и закрутить их в колечки. Сколько усилий требуется, чтобы уложить их над бровями, для лба почти не остается места!"
По вечерам дорогих куртизанок можно был встретить на улицах Рима, перемещавшихся в особых носилках - октафорах, влекомых восемью слугами. Другие прогуливались пешком с веером в руке, в сопровождении рабов для исполнения поручений. Сеанс любви можно было получить прямо в носилках, задернув занавесь. Замужние женщины следуя примеру куртизанок, также обзаводились носилками. Последнее обстоятельство заставило Сенеку сказать: "Теперь римские матроны возлежат в своих носилках, будто желая продать себя с публичного торга".
Женская проституция дополнялась мужской. По закону она запрещалась только римским гражданам. В зависимости от возраста, мужские проститутки именовались: pathici, ephebi, gemelli. Пальцы этих юношей были сплошь унизаны кольцами, тоги изящно задрапированы, волосы расчесаны и надушены, а лицо испещрено маленькими черными мушками. К другому типу принадлежали мужчины, старавшиеся подчеркнуть свою силу и атлетическое телосложение. Обычно это были гладиаторы или рабы. Именно среди них знатные римлянки искали себе любовников. В шестой сатире Ювенал описывает таких римлянок, ищущих любовных утех с гладиаторами, комедиантами и шутами. Ему вторит Петроний: "Она из числа именно таких женщин. В цирке она равнодушно проходит мимо первых четырнадцати рядов скамеек, где сидят всадники, и поднимается в самые верхние ряды амфитеатра. Там, среди черни, она находит предмет для удовлетворения своей страсти".
По закону "Об обуздании прелюбодеяний" (Lex Iulia de adulteriis coercendis) муж обязан был донести об измене в магистрат и развестись с женой. Любовникам устанавливалось наказание в виде ссылки на острова (relegatio in insulam). Чтобы обойти закон, почтенные римские матроны стали регистрироваться проститутками, получая, таким образом, разрешение на легальный разврат (licentia sturpi). Об этом, наряду с Тацитом, говорит Светоний: " Были бесстыжие женщины, которые отрекались от прав и достоинств матроны, сами объявляли себя проститутками, чтобы уйти от кары закона". Такова была эволюция стыдливой и полной достоинства римской матроны! Таково было воздействие легальной проституции на римскую семью!
Теперь перед римской женщиной встал непростой вопрос о том, как избежать нежелательных последствий своего блуда. Римлянки знали о существовании "залетных дней", применяли они и прерванное половое сношение. У врача Сорана можно прочитать о вагинальных тампонах, пропитанных неким клейким веществом, замедляющим скорость сперматозоидов и стягивающим шейку матки. Другие, рекомендуемые римскими эскулапами меры, были явно неэффективны. Так некий Аэтиос из Амиды советует: "Носи с собой кусок утробы львицы в шкатулке из слоновой кости - это очень помогает". По рецепту Плиния, помогает "мышиный помет, применяемый в виде жидкой мази". В другом месте Плиний рекомендует смазывать бедра женщины "кровью, взятой из клещей на коже дикого черного быка".
Больший эффект давали альтернативные формы сексуальной близости, широко практикуемые в Риме. Об этом можно прочитать в "Послании к римлянам" апостола Павла (1:26-27): "Бог отдал их в жертву позорным страстям потому, что женщины изменили природный способ сношения с мужчиной другим, который противен природе. Равным образом и мужчины отказались от естественного способа сношения с женщиной и воспылали порочной страстью друг к другу".
Широко применялись и аборты. Обычно изгнание плода осуществлялось путем применения плодогонных средств. Если эти средства оказывались неэффективными, приходилось прокалывать плод смертоносным железным стержнем.
В отличие от современного матриархата, где детоубийство приравнивается к неприятной медицинской процедуре, в Риме аборт официально считался уголовным преступлением. По римским законам, идущим еще от "Законов XII таблиц", еще не родившийся, но зачатый ребенок признавался субъектом права. Например, в случае смерти отца, при разделе имущества, неродившийся ребенок также являлся законным наследником. Текст закона гласил: "Кто примет плодогонное средство, даже без преступного намерения, ссылается на рудники, если она бедна. Богатые ссылаются на остров и часть их имущества конфискуется. Если результатом выпитого лекарства явится смерть матери и ребенка, то виновный наказывается смертью".
Овидий пишет: "Женщины, зачем вводить в свое чрево смертоносное орудие, зачем давать яд ребенку, который еще не жил?" Говоря о первой женщине, которая сделала аборт, Овидий восклицает: "За эту борьбу против природы, она заслуживает смерти: ей хотелось избежать появления нескольких складок на животе!"
Тем не менее, вытравливание плода стало обычным делом для римских нравов и проводилось почти открыто.
Чтобы избавиться от новорожденного, женщины относили их на берег Велабра, к Авентинскому холму. К этому же месту приходили другие, которым дети, обреченные на гибель, были нужны для своих целей. Ювенал пишет: "Я говорю об убийствах детей и о коварстве тех женщин, которые, насмехаясь над обетами и радостью своих мужей, приносят им с берегов гнусного Велабра наследников, отцами которых те себя почитают".
Следствием сексуальной дерегуляции стало широкое распространение в Риме как бесплодия, так и болезней имени богини любви Венеры.
Вот так вот римская семья "не смогла приобрести иммунитет", т.е. перестала выполнять свою основную функцию воспроизводства населения, и римляне в течение нескольких столетий практически вымерли в результате низкой рождаемости. Удивительно похоже на современность.