«История в открытке». Часть II
Продолжаем рассказ коллекционера Евгения Новикова о выставке «История в открытке».
“Самая захватывающая часть моего хобби - исследовать судьбы адресатов и отправителей. Если на открытке есть полное имя адресата, особенно редкое, а в идеале - ещё и отправителя, я стараюсь узнать, кто эти люди, сколько им лет, чем они занимаются, что с ними станет позже. Удивительно, но про очень многих, примерно треть авторов и адресатов, можно собрать довольно подробные справки, не отходя от компьютера.
"Всё-таки открытки чаще всего посылали друг другу люди образованные - дворяне, мещане, купцы, - и многие из них попали если не в большую историю, то в различные списки дворянских родов губерний, справочники городских жителей, в мемуары известных людей. Хуже - если в базы данных по репрессированным в СССР; к сожалению, многих героев своих открыток я нахожу в этих базах. Наконец, в Интернете существуют открытые генеалогические системы с записями о миллиардах людей, о родственных связях между ними. Иногда за открытками стоят такие истории, что впору фильмы по ним снимать.”
Евгений Новиков
“ Самая первая карточка, которую я исследовал. Военнослужащий 272-го Гдовского пехотного полка отправил открытку на Пасху своей дочке в Москву в далеком 1916 году. Я в Интернете искал информацию про полк. К своему удивлению, нашел описание, как прошел конкретно тот день у папы в этом полку: «9 апреля в 12 ночи в полковой церкви состоялась пасхальная заутреня и обедня. Во время крестного хода полковой оркестр играл «Коль славься»... По случаю праздника нижние чины получили по пасхальному куличу 2,5 фунта, два яйца и 0,5 фунта колбасы». Тогда я решил поискать и про дочку отправителя. И - о чудо! - выяснил ее дальнейшую судьбу. Эту открытку она получила в семилетнем возрасте. В будущем она окончит Тимирязевку, станет почвоведом, будет исследовать территорию в районе падения Тунгусского метеорита. И умрет в 1979 году, в 71 год”.
Открытое письмо семилетней Бельчиковой Наташе от папы на Пасху. Фото: из личного архива Евгения Новикова
Из коллекции Евгения Новикова. Тизенгаузену в Москву
Из коллекции Евгения Новикова Тизенгаузену в Москву
Птичкиной в Москву из Коломны
Птичкиной в Москву из Коломны
“Июнь 1942 года, тяжелейшее время. Жена пишет будущему генералу Степану Шерстнёву: «Как приятно, что так хорошо наладилась связь. Сейчас иногда весточка от тебя бывает для меня неожиданной, в то время как раньше приходилось долго томиться ожиданием. Живем мы по-прежнему сносно, правда, сейчас стало легче: на базаре появилась зелень. Сегодня ходила с Вовочкой на базар и купила ему стакан земляники. Сколько радости, если бы ты видел, было! Часто ему позволять эту роскошь не могу... Я очень рада, что есть зеленый лук и салат, картошка у меня есть, чем я в основном живу сама. Плохо жить без мужа. У кого они находятся дома, счастливые женщины. Завидую Поспеловой и Сапегиной…”.
Шерстневу от жены из Казани. Фото: из личного архива Евгения Новикова
А отправлена эта открытка - из Казанского кремля. И отправительница вовсе не функционер Татарского обкома партии. Коллекционер стал разбираться и выяснилось, что в Казань в начале войны эвакуировали сотни тысяч человек. Селили везде, где можно - в клубы кинотеатры, заводы, школы, подселяли в квартиры - на кухни, в ванные. В октябре 1941-го 30 тысяч квадратов в Кремле выделили работникам заводов Наркомавиапрома. Условия жизни были ужасными. Прокурор республики Исупов писал: «В общежитии большая скученность, холод, антисанитария, отсутствует кубовая для воды, нет прачечной, нет теплой уборной, отсутствует вода… За зиму помещение отапливалось всего лишь раз, температура доходит до -5-10º, стены покрыты инеем, портятся обои, переплеты, полы и двери…».
Весточка из эвакуации на фронт Шерстнёву из Казани Фото: из личного архива Евгения Новикова.
“Удалось выяснить удивительную деталь биографии и самого Степана Шерстнёва. В конце 1920-х годов в докладе в Особый отдел ОГПУ начальник Особого отдела Украинского военного округа Н. Быстрых пересказывает, как Шерстнёв «при возвращении из отпуска в поезде рассказывал неизвестным ему лицам о посылке начсостава РККА для участия в маневрах германского Рейхсвера и советниками и руководителями Кантонской армии. На замечание одного из соседей по купе, торговца, что такие разговоры вести военному не подобает, что могут оказаться шпионы, - ответил, что он генштабист и знает, что говорит». Степану крупно повезло, что эта запись не стоила ему карьеры, а то и жизни.
“Есть в коллекции открытки из Беларуси. Вот, к примеру, совершенно удивительная и трогательная запись сына, который пишет своему отцу в Слуцк, до востребования: «Здравствуй, дорогой папка! Как ты там устроился? Напиши поскорей и побольше. У мамки сегодня ночью три мыша по постели бегали. Все хорошо и благополучно. Жду длинного письма. Любящий тебя [зачеркнуто] своего папку В.Е. [?] Повстяной. Кому, куда: БССР, г. Слуцк, до востребования Е.П. Повстяному”.
В Слуцк Повстянову
В Слуцк Повстянову
Открытка отправлена из Москвы в тридцатых годах. В обрывке узнается пятикопеечная марка с красноармейцем из третьего стандартного выпуска 1929 - 1941 годов. Штамп нечеткий, скорее всего - предположительно, май 1938 года. Возможно, «папка» - это художник по набойке и росписи ткани Евмен Петрович Повстяний (Евгений Петрович Повстяной). Он родился в 1895 году, в 1910-1914 учился в Строгановском художественно-промышленном училище в Москве, работал в земских и кустарно-промышленных организациях Полтавщины. В 1918-1919 годах примкнул к белому движению, работал шофёром в Добровольческой армии и ВС Юга России. В 1922 году переехал в Москву. Изготовлял набивные ткани, используя традиции художественных тканей - белорусские, русские, украинские, кавказские. Автор плакатов в «Окнах ТАСС». Привлекался к работе Кустарного музея (предшественник МДПИ) в Москве, подарил музею из своей коллекции 250 экземпляров набойки XVII-XIX веков. Произведения Повстяного экспонировались на международных выставках в Париже (1925, 1937) и Нью-Йорке (1938). Хранятся в Государственном музее декоративного украинского искусства (Киев). Умер в 1970 году.
В пользу этой версии говорит тот факт, что Слуцк с XVII-XVIII веков известен как центр текстильной промышленности и родина знаменитых шелковых поясов. В 1930-х здесь было, например, три сапожных, две портняжных, трикотажная и вышивальная артели. «Папка» мог вполне приехать туда в командировку.
“Из открыток с историями очень люблю одну, 1943 года, которую в разгар войны отправил директор Пушкинского Дома, то есть Института русской литературы АН СССР, Павел Иванович Лебедев-Полянский. В ней, в частности, рассказывается о выборах академиков («много было борьбы и группировок»), среди которых - известный лингвист Лев Щерба. Но самое интересное - отправлена она на фронт простой девушке, санинструктору полевой хлебопекарни. Что связывало столь разных по социальному положению и возрасту людей, мне выяснить не удалось.” А вот фронтовая весточка: из Москвы на передовую в канун нового 1944 года: «Желаю вам, «кричевским» [имеется в виду 212-я стрелковая Кричевская дивизия], быть гвардейцами, в 44 году расколотить проклятых фрицев и вернуться к своим домам. А земля наша будет еще краше и милее». Отправитель - директор Института русской литературы Академии наук - пишет простой девушке - санинструктору полевой хлебопекарни.
“В рамках одного из своих исследований я выяснил, что одна очень забавная открытка 1910 года из Москвы мальчику Жене в Юрмалу принадлежит перу крупного московского предпринимателя Петра Семёновича Алексеева. Он владел огромным магазином на улице Никольской, примыкающей к Красной площади (этот дом стоит до сих пор), строил новое здание ГУМа, а в его доме на Новой Басманной, 27, который тоже сохранился, до него жили адмирал Мордвинов, историк Карамзин, художник Брюллов… Сам Алексеев был родственником московского градоначальника, мецената, в честь которого названа знаменитая психиатрическая больница (бывшая «Кащенка») - Николая Александровича Алексеева. Кстати, о нём с пиететом писал наш земляк Иван Слонов в книге «Из жизни торговой Москвы». Один из детей автора открытки - известный режиссёр Сергей Алексеев, а двоюродный племянник - сам Константин Станиславский”.
“Вот пожелтевшая и внешне ничем не примечательная открытка 1929 года. Пролежала несколько лет в куче неразобранных. Текст послания сразу понравился, но я не смог разобрать ни подпись автора, ни имя адресата. Готовясь к выставке, решил «пробить» указанный на ней парижский адрес - и понеслось! Из статьи во французской «Википедии» об улице Мишэн я узнал, что в дом № 13 в 1925 году переехала типография Union, основанная в 1910 году русскими эмигрантами Вольфом Шалитом и Дмитрием Снегаровым. Так вот мой адресат: Дмитрий Снегаров! Эта типография прославилась тем, что там культовые для авангарда, футуризма и дадаизма книги выпускал Илья Зданевич. Так удалось разобрать и подпись автора - «Ильязд». Именно так часто подписывался Зданевич. Выдающийся художник, поэт, издатель, типограф, дизайнер. Его выставки проходили в Центре Помпиду, в Нью-Йоркском музее современного искусства, в Монреале и в Италии. Один из основателей боди-арта и русского футуризма. К слову, он изобрел «албанскай изык» с умышленным коверканием слов, который неожиданно воскрес в 2000-х. Дружил и работал с Пикассо, Матиссом, Шагалом, вывел в люди Нико Пиросмани, который, кстати, нарисовал портрет Зданевича. Крестной матерью дочки Ильязда была... Коко Шанель. Она же назначила его руководителем бюро рисовальщиков, а затем и директором одного из своих ткацких заводов. Колоритнейший был человек”.
Снегарову - от Зданевича. Фото из личного архива Евгения Новикова
Пикассо стрижет Илью Зданевича. Исторический кадр.
Коко Шанель в костюме из джерси. Узор для джемпера создан Ильяздом. Париж
В послевоенные годы в пожеланиях встретилось такое: «Желаю, чтобы у Вас родилась такая же девочка, как на этой открытке и даже еще симпатичнее. А для этого Вам надо повторять перед сном: “Хочу, чтобы у меня родилась девочка с огромными чёрными глазами, маленьким носиком и т.д.”. И тогда уж у Вас обязательно родится прехорошенькая дочка» (1954).
«История в открытке». Часть I https://vittasim.livejournal.com/259397.html
http://in-kolomna.ru/fotogalereya/iz-kollekcii-evgeniya-novikova
“Самая захватывающая часть моего хобби - исследовать судьбы адресатов и отправителей. Если на открытке есть полное имя адресата, особенно редкое, а в идеале - ещё и отправителя, я стараюсь узнать, кто эти люди, сколько им лет, чем они занимаются, что с ними станет позже. Удивительно, но про очень многих, примерно треть авторов и адресатов, можно собрать довольно подробные справки, не отходя от компьютера.
"Всё-таки открытки чаще всего посылали друг другу люди образованные - дворяне, мещане, купцы, - и многие из них попали если не в большую историю, то в различные списки дворянских родов губерний, справочники городских жителей, в мемуары известных людей. Хуже - если в базы данных по репрессированным в СССР; к сожалению, многих героев своих открыток я нахожу в этих базах. Наконец, в Интернете существуют открытые генеалогические системы с записями о миллиардах людей, о родственных связях между ними. Иногда за открытками стоят такие истории, что впору фильмы по ним снимать.”
Евгений Новиков
“ Самая первая карточка, которую я исследовал. Военнослужащий 272-го Гдовского пехотного полка отправил открытку на Пасху своей дочке в Москву в далеком 1916 году. Я в Интернете искал информацию про полк. К своему удивлению, нашел описание, как прошел конкретно тот день у папы в этом полку: «9 апреля в 12 ночи в полковой церкви состоялась пасхальная заутреня и обедня. Во время крестного хода полковой оркестр играл «Коль славься»... По случаю праздника нижние чины получили по пасхальному куличу 2,5 фунта, два яйца и 0,5 фунта колбасы». Тогда я решил поискать и про дочку отправителя. И - о чудо! - выяснил ее дальнейшую судьбу. Эту открытку она получила в семилетнем возрасте. В будущем она окончит Тимирязевку, станет почвоведом, будет исследовать территорию в районе падения Тунгусского метеорита. И умрет в 1979 году, в 71 год”.
Открытое письмо семилетней Бельчиковой Наташе от папы на Пасху. Фото: из личного архива Евгения Новикова
Из коллекции Евгения Новикова. Тизенгаузену в Москву
Из коллекции Евгения Новикова Тизенгаузену в Москву
Птичкиной в Москву из Коломны
Птичкиной в Москву из Коломны
“Июнь 1942 года, тяжелейшее время. Жена пишет будущему генералу Степану Шерстнёву: «Как приятно, что так хорошо наладилась связь. Сейчас иногда весточка от тебя бывает для меня неожиданной, в то время как раньше приходилось долго томиться ожиданием. Живем мы по-прежнему сносно, правда, сейчас стало легче: на базаре появилась зелень. Сегодня ходила с Вовочкой на базар и купила ему стакан земляники. Сколько радости, если бы ты видел, было! Часто ему позволять эту роскошь не могу... Я очень рада, что есть зеленый лук и салат, картошка у меня есть, чем я в основном живу сама. Плохо жить без мужа. У кого они находятся дома, счастливые женщины. Завидую Поспеловой и Сапегиной…”.
Шерстневу от жены из Казани. Фото: из личного архива Евгения Новикова
А отправлена эта открытка - из Казанского кремля. И отправительница вовсе не функционер Татарского обкома партии. Коллекционер стал разбираться и выяснилось, что в Казань в начале войны эвакуировали сотни тысяч человек. Селили везде, где можно - в клубы кинотеатры, заводы, школы, подселяли в квартиры - на кухни, в ванные. В октябре 1941-го 30 тысяч квадратов в Кремле выделили работникам заводов Наркомавиапрома. Условия жизни были ужасными. Прокурор республики Исупов писал: «В общежитии большая скученность, холод, антисанитария, отсутствует кубовая для воды, нет прачечной, нет теплой уборной, отсутствует вода… За зиму помещение отапливалось всего лишь раз, температура доходит до -5-10º, стены покрыты инеем, портятся обои, переплеты, полы и двери…».
Весточка из эвакуации на фронт Шерстнёву из Казани Фото: из личного архива Евгения Новикова.
“Удалось выяснить удивительную деталь биографии и самого Степана Шерстнёва. В конце 1920-х годов в докладе в Особый отдел ОГПУ начальник Особого отдела Украинского военного округа Н. Быстрых пересказывает, как Шерстнёв «при возвращении из отпуска в поезде рассказывал неизвестным ему лицам о посылке начсостава РККА для участия в маневрах германского Рейхсвера и советниками и руководителями Кантонской армии. На замечание одного из соседей по купе, торговца, что такие разговоры вести военному не подобает, что могут оказаться шпионы, - ответил, что он генштабист и знает, что говорит». Степану крупно повезло, что эта запись не стоила ему карьеры, а то и жизни.
“Есть в коллекции открытки из Беларуси. Вот, к примеру, совершенно удивительная и трогательная запись сына, который пишет своему отцу в Слуцк, до востребования: «Здравствуй, дорогой папка! Как ты там устроился? Напиши поскорей и побольше. У мамки сегодня ночью три мыша по постели бегали. Все хорошо и благополучно. Жду длинного письма. Любящий тебя [зачеркнуто] своего папку В.Е. [?] Повстяной. Кому, куда: БССР, г. Слуцк, до востребования Е.П. Повстяному”.
В Слуцк Повстянову
В Слуцк Повстянову
Открытка отправлена из Москвы в тридцатых годах. В обрывке узнается пятикопеечная марка с красноармейцем из третьего стандартного выпуска 1929 - 1941 годов. Штамп нечеткий, скорее всего - предположительно, май 1938 года. Возможно, «папка» - это художник по набойке и росписи ткани Евмен Петрович Повстяний (Евгений Петрович Повстяной). Он родился в 1895 году, в 1910-1914 учился в Строгановском художественно-промышленном училище в Москве, работал в земских и кустарно-промышленных организациях Полтавщины. В 1918-1919 годах примкнул к белому движению, работал шофёром в Добровольческой армии и ВС Юга России. В 1922 году переехал в Москву. Изготовлял набивные ткани, используя традиции художественных тканей - белорусские, русские, украинские, кавказские. Автор плакатов в «Окнах ТАСС». Привлекался к работе Кустарного музея (предшественник МДПИ) в Москве, подарил музею из своей коллекции 250 экземпляров набойки XVII-XIX веков. Произведения Повстяного экспонировались на международных выставках в Париже (1925, 1937) и Нью-Йорке (1938). Хранятся в Государственном музее декоративного украинского искусства (Киев). Умер в 1970 году.
В пользу этой версии говорит тот факт, что Слуцк с XVII-XVIII веков известен как центр текстильной промышленности и родина знаменитых шелковых поясов. В 1930-х здесь было, например, три сапожных, две портняжных, трикотажная и вышивальная артели. «Папка» мог вполне приехать туда в командировку.
“Из открыток с историями очень люблю одну, 1943 года, которую в разгар войны отправил директор Пушкинского Дома, то есть Института русской литературы АН СССР, Павел Иванович Лебедев-Полянский. В ней, в частности, рассказывается о выборах академиков («много было борьбы и группировок»), среди которых - известный лингвист Лев Щерба. Но самое интересное - отправлена она на фронт простой девушке, санинструктору полевой хлебопекарни. Что связывало столь разных по социальному положению и возрасту людей, мне выяснить не удалось.” А вот фронтовая весточка: из Москвы на передовую в канун нового 1944 года: «Желаю вам, «кричевским» [имеется в виду 212-я стрелковая Кричевская дивизия], быть гвардейцами, в 44 году расколотить проклятых фрицев и вернуться к своим домам. А земля наша будет еще краше и милее». Отправитель - директор Института русской литературы Академии наук - пишет простой девушке - санинструктору полевой хлебопекарни.
“В рамках одного из своих исследований я выяснил, что одна очень забавная открытка 1910 года из Москвы мальчику Жене в Юрмалу принадлежит перу крупного московского предпринимателя Петра Семёновича Алексеева. Он владел огромным магазином на улице Никольской, примыкающей к Красной площади (этот дом стоит до сих пор), строил новое здание ГУМа, а в его доме на Новой Басманной, 27, который тоже сохранился, до него жили адмирал Мордвинов, историк Карамзин, художник Брюллов… Сам Алексеев был родственником московского градоначальника, мецената, в честь которого названа знаменитая психиатрическая больница (бывшая «Кащенка») - Николая Александровича Алексеева. Кстати, о нём с пиететом писал наш земляк Иван Слонов в книге «Из жизни торговой Москвы». Один из детей автора открытки - известный режиссёр Сергей Алексеев, а двоюродный племянник - сам Константин Станиславский”.
“Вот пожелтевшая и внешне ничем не примечательная открытка 1929 года. Пролежала несколько лет в куче неразобранных. Текст послания сразу понравился, но я не смог разобрать ни подпись автора, ни имя адресата. Готовясь к выставке, решил «пробить» указанный на ней парижский адрес - и понеслось! Из статьи во французской «Википедии» об улице Мишэн я узнал, что в дом № 13 в 1925 году переехала типография Union, основанная в 1910 году русскими эмигрантами Вольфом Шалитом и Дмитрием Снегаровым. Так вот мой адресат: Дмитрий Снегаров! Эта типография прославилась тем, что там культовые для авангарда, футуризма и дадаизма книги выпускал Илья Зданевич. Так удалось разобрать и подпись автора - «Ильязд». Именно так часто подписывался Зданевич. Выдающийся художник, поэт, издатель, типограф, дизайнер. Его выставки проходили в Центре Помпиду, в Нью-Йоркском музее современного искусства, в Монреале и в Италии. Один из основателей боди-арта и русского футуризма. К слову, он изобрел «албанскай изык» с умышленным коверканием слов, который неожиданно воскрес в 2000-х. Дружил и работал с Пикассо, Матиссом, Шагалом, вывел в люди Нико Пиросмани, который, кстати, нарисовал портрет Зданевича. Крестной матерью дочки Ильязда была... Коко Шанель. Она же назначила его руководителем бюро рисовальщиков, а затем и директором одного из своих ткацких заводов. Колоритнейший был человек”.
Снегарову - от Зданевича. Фото из личного архива Евгения Новикова
Пикассо стрижет Илью Зданевича. Исторический кадр.
Коко Шанель в костюме из джерси. Узор для джемпера создан Ильяздом. Париж
В послевоенные годы в пожеланиях встретилось такое: «Желаю, чтобы у Вас родилась такая же девочка, как на этой открытке и даже еще симпатичнее. А для этого Вам надо повторять перед сном: “Хочу, чтобы у меня родилась девочка с огромными чёрными глазами, маленьким носиком и т.д.”. И тогда уж у Вас обязательно родится прехорошенькая дочка» (1954).
«История в открытке». Часть I https://vittasim.livejournal.com/259397.html
http://in-kolomna.ru/fotogalereya/iz-kollekcii-evgeniya-novikova