"Я шагаю по Москве". Отрывки.
По улице под проливным дождем идет девушка: босиком, пританцовывая. Ее догоняет велосипедист; он заботливо пытается укрыть девушку под зонтом, но она уворачивается от него, стирает воду с лица и идет, не огибая луж, дальше…
Сюжетно эта сцена никак не связана с фильмом в целом, но точно передает его настроение: «бывает все на свете хорошо, в чем дело, сразу не поймешь…». Именно с нее, по воспоминаниям Георгия Данелии, началась работа над картиной.
В титрах картины указан только один сценарист - Геннадий Шпаликов, но на самом деле сценарий писался в соавторстве с Данелией.
Коля был назван в честь сына режиссера, Николая Данелия. Саша же получил свое несуразное, под стать характеру отечество - Индустриевич - возможно, благодаря режиссеру Игорю Таланкину, которого на самом деле зовут Индустрий. В 1961 году Данелия снимал с ним свой дебютный фильм «Сережа» и таким образом отправил коллеге изящный привет с экрана.
В качестве оператора к работе над фильмом Данелия пригласил Вадима Юсова, для которого «Я шагаю по Москве» стал второй полнометражной картиной, но уже тогда он зарекомендовал себя как один из лучших операторов страны - первой было «Иваново детство».
Поскольку, по задумке авторов, герои фильма должны были представлять собой типичных молодых людей своего времени, особых трудностей с подбором исполнителей главных ролей не возникло.
Быстрее всего нашли актера на роль Коли. Шпаликов дружил с Андреем Кончаловским, знал его брата Никиту Михалкова и предложил эту кандидатуру Данелии. Данелия утвердил Михалкова сразу же, как только увидел.
Сашу изначально должен был играть актер, чье имя история, к сожалению, не сохранила, а на роль Алены уже была утверждена Наталья Селезнева. Но первого режиссер снял с роли, когда увидел пробы с Евгением Стебловым, а вторую заменили на Галину Польских по решению худсовета студии, на которой должна была сниматься картина.
Больше всего сложностей было связано, пожалуй, с подбором актера на роль Володи. В архивах «Мосфильма» хранятся фотопробы Виталия Соломина и Геннадия Бортникова - кандидатуру Соломина опять же отклонил худсовет, почему не взяли Бортникова, не помнит теперь даже режиссер, так как претендентов на роль было множество.
Алексея Локтева Данелия утвердил без проб. Как считал сам Локтев, это могло произойти потому, что внешне он отдаленно походил на Шпаликова. Уже после того, как начались съемки, из Московского театра им. А. С. Пушкина, в котором тогда служил актер, пришла депеша: «Актер Локтев по причине занятости на гастролях сниматься не может». Ему на замену вызвали другого исполнителя - Станислава Любшина, но проведенные с ним пробы категорически не устроили Данелию. Тогда было решено дожидаться возвращения Локтева с гастролей, а до той поры снимать сцены без его участия.
Среди актерского состава фильма не было ни одного дебюта. Но некоторые из эпизодических ролей достались актерам, малоизвестным на момент съемок, но прославленным в будущем: к примеру, Инна Чурикова исполнила роль девушки, выигравшей петуха в конкурсе скоростного рисования, а велосипедиста с зонтом сыграл Олег Видов.
У фильма не было сложной судьбы, но его долго не хотели принимать на стадии утверждения сценария. Незадолго до этого Никита Хрущев посмотрел рабочие материалы фильма Марлена Хуциева «Застава Ильича». Сценарий к нему написал Шпаликов, и его сюжет в самых общих чертах похож на сюжет «Я шагаю по Москве»: трое молодых людей и девушка бесцельно бродят по городу и разговаривают. Хрущев объявил «Заставу Ильича» идеологически вредной картиной и отправил ее на доработку, затянувшуюся на несколько лет. Аналогичная судьба грозила фильму Данелии.
Заявленную режиссером тему «о хороших людях» худсовет счел мелкой, а основную мысль - неясной. Продолжение работы уперлось в введение в сценарий «разъяснительного» эпизода.
Тогда Данелия и Шпаликов придумали эпизод с резонерствующим полотером, которого Володя и Коля по ошибке принимают за писателя. Персонаж Басова, не без издевки снятый на фоне бюста Вольтера, повернутого с ним в одном ракурсе, поучает молодых людей теми словами, которые режиссер выслушивал от чиновников. На что Володя, сохраняя присущую ему мягкую сдержанность, говорит полотеру все то, что хотел тогда Данелия ответить на чиновничьи упреки.
Удивительно, но этот эпизод цензура пропустила, сценарий запустили в производство.
Следующая претензия худсовета состояла в несоответствии материала фильма заявленному жанру комедии.
Режиссер Михаил Ромм так отзывался о картине: «Вспоминаешь ее - и хочется улыбаться. Картина начинается с улыбки и кончается ею. Она улыбается всеми своими кадрами и иногда смеется, но больше улыбается. Не актеры в картине, а именно сама картина. Актеры как раз серьезны».
Юмор «Я шагаю по Москве» - это улыбка, а не смех, но Данелия не стал спорить с чиновниками и выдумал собственный жанр - «лирическая комедия».
Фильм вышел в прокат.
Первый вариант текста песни, написанный Шпаликовым, выглядел так:
«Я шагаю по Москве,
Как шагают по доске.
Что такое - сквер направо
И налево тоже сквер.
Здесь когда-то Пушкин жил,
Пушкин с Вяземским дружил,
Горевал, лежал в постели,
Говорил, что он простыл.
Кто он, я не знаю - кто,
А скорей всего никто,
У подъезда, на скамейке
Человек сидит в пальто.
Человек он пожилой,
На Арбате дом жилой,-
В доме летняя еда,
А на улице - среда
Переходит в понедельник
Безо всякого труда.
Голова моя пуста,
Как пустынные места,
Я куда-то улетаю
Словно дерево с листа.»
Но Данелия отклонил его, так как эти слова плохо ложились на музыку, которая была написана Петровым заранее. Тогда Шпаликов сочинил уже хорошо известное всем
«Я иду, шагаю по Москве,
И я пройти еще смогу…»
Данелия, опять же в угоду музыкальности, слегка скорректировал первую строчку, получилось «А я, иду, шагаю по Москве»…»
Киночиновников песня в целом тоже устраивала, но строки последнего куплета «Над лодкой белый парус распущу, пока не знаю, где» они попросили заменить, так как заподозрили в них намек на эмиграцию. Шпаликов покорно заменил туманное «пока не знаю, где» на не менее туманное «пока не знаю, с кем».
В итоге в фильм песня попала в следующем виде:
«Бывает все на свете хорошо,-
В чем дело, сразу не поймешь,-
А просто летний дождь прошел,
Нормальный летний дождь.
Мелькнет в толпе знакомое лицо,
Веселые глаза,
А в них бежит Садовое кольцо,
А в них блестит Садовое кольцо,
И летняя гроза.
А я иду, шагаю по Москве,
И я пройти еще смогу
Соленый Тихий океан,
И тундру, и тайгу.
Над лодкой белый парус распущу,
Пока не знаю, с кем,
Но если я по дому загрущу,
Под снегом я фиалку отыщу
И вспомню о Москве.»
«Недавно я посмотрела фильм режиссера Г. Данелия «Я шагаю по Москве». Обыкновенно в листах кинорекламы указывается содержание картины, здесь же ничего не было. Оно и понятно: писать-то нечего. Я, например, так и не уловила его содержание. Откровенно говоря, я не только не уловила его содержания, но и была глубоко возмущена его демонстрацией на наших экранах, да еще с упоминанием слова «Москва». Прошу объяснить мне, что это за картина и какова цель ее постановки? Т. А. Соколова. Учительница музыки» - это письмо было опубликовано в газете «Волжский комсомолец» в 1964 году. Из 20 миллионов зрителей, посмотревших фильм, подобной точки зрения придерживались немногие.
В той же пропорции разделились и мнения критиков тех лет: немногие ругали, большинство хвалило. Но подавляющее большинство статей, вышедших с началом проката картины, - попытки разобраться, есть ли в фильме сюжет, конфликт. Нестабильная фабула и отсутствие героического пафоса на тот момент были еще непривычны и неизбежно обращали на себя внимание.
Данелия и Шпаликов были готовы к такой реакции, не зря их полотер профанно берущийся обучить Володю основным законам традиционной драматургии, для пущей убедительности переслаивает свою речь историйками из личной жизни: «Вот послушай: была у меня любовь. Любимая была у меня, женщина. Я ногу вывихнул, месяц не работал, она замуж вышла за другого. О! Сюжет! … Или вот еще случай: к тете в Орел в прошлом году я ездил. Ну, приняли, пошел я в магазин. Прилег на скамеечке вздремнуть, просыпаюсь - часов нет, пальто свистнули драповое! О! Сюжет! Сюжет?! Да?!»
Недовольные фильмом требовали «правды характера» не меньшей, чем у полотера, решающих обстоятельств, в которых бы происходило настоящее раскрытие образа героя.
Довольные, кто снисходительно, кто с оправдательными интонациями, принимали сюжет (а по тем временам, его отсутствие) как есть и небезосновательно восхищались поэтичностью фильма, органическим родством его героев с Москвой.
Финская газета «Kansan Uutiset» писала: «В новом фильме Данелии повествование простое, свободное, с лёгкой сочувствующей иронией. Все это уже в какой-то мере было в советских фильмах, но этот особенно приятный и цельный. Главное в нём - это хорошее, жизнерадостное настроение, которым проникнут весь фильм».
Советское кино, том 9
Сюжетно эта сцена никак не связана с фильмом в целом, но точно передает его настроение: «бывает все на свете хорошо, в чем дело, сразу не поймешь…». Именно с нее, по воспоминаниям Георгия Данелии, началась работа над картиной.
В титрах картины указан только один сценарист - Геннадий Шпаликов, но на самом деле сценарий писался в соавторстве с Данелией.
Коля был назван в честь сына режиссера, Николая Данелия. Саша же получил свое несуразное, под стать характеру отечество - Индустриевич - возможно, благодаря режиссеру Игорю Таланкину, которого на самом деле зовут Индустрий. В 1961 году Данелия снимал с ним свой дебютный фильм «Сережа» и таким образом отправил коллеге изящный привет с экрана.
В качестве оператора к работе над фильмом Данелия пригласил Вадима Юсова, для которого «Я шагаю по Москве» стал второй полнометражной картиной, но уже тогда он зарекомендовал себя как один из лучших операторов страны - первой было «Иваново детство».
Поскольку, по задумке авторов, герои фильма должны были представлять собой типичных молодых людей своего времени, особых трудностей с подбором исполнителей главных ролей не возникло.
Быстрее всего нашли актера на роль Коли. Шпаликов дружил с Андреем Кончаловским, знал его брата Никиту Михалкова и предложил эту кандидатуру Данелии. Данелия утвердил Михалкова сразу же, как только увидел.
Сашу изначально должен был играть актер, чье имя история, к сожалению, не сохранила, а на роль Алены уже была утверждена Наталья Селезнева. Но первого режиссер снял с роли, когда увидел пробы с Евгением Стебловым, а вторую заменили на Галину Польских по решению худсовета студии, на которой должна была сниматься картина.
Больше всего сложностей было связано, пожалуй, с подбором актера на роль Володи. В архивах «Мосфильма» хранятся фотопробы Виталия Соломина и Геннадия Бортникова - кандидатуру Соломина опять же отклонил худсовет, почему не взяли Бортникова, не помнит теперь даже режиссер, так как претендентов на роль было множество.
Алексея Локтева Данелия утвердил без проб. Как считал сам Локтев, это могло произойти потому, что внешне он отдаленно походил на Шпаликова. Уже после того, как начались съемки, из Московского театра им. А. С. Пушкина, в котором тогда служил актер, пришла депеша: «Актер Локтев по причине занятости на гастролях сниматься не может». Ему на замену вызвали другого исполнителя - Станислава Любшина, но проведенные с ним пробы категорически не устроили Данелию. Тогда было решено дожидаться возвращения Локтева с гастролей, а до той поры снимать сцены без его участия.
Среди актерского состава фильма не было ни одного дебюта. Но некоторые из эпизодических ролей достались актерам, малоизвестным на момент съемок, но прославленным в будущем: к примеру, Инна Чурикова исполнила роль девушки, выигравшей петуха в конкурсе скоростного рисования, а велосипедиста с зонтом сыграл Олег Видов.
У фильма не было сложной судьбы, но его долго не хотели принимать на стадии утверждения сценария. Незадолго до этого Никита Хрущев посмотрел рабочие материалы фильма Марлена Хуциева «Застава Ильича». Сценарий к нему написал Шпаликов, и его сюжет в самых общих чертах похож на сюжет «Я шагаю по Москве»: трое молодых людей и девушка бесцельно бродят по городу и разговаривают. Хрущев объявил «Заставу Ильича» идеологически вредной картиной и отправил ее на доработку, затянувшуюся на несколько лет. Аналогичная судьба грозила фильму Данелии.
Заявленную режиссером тему «о хороших людях» худсовет счел мелкой, а основную мысль - неясной. Продолжение работы уперлось в введение в сценарий «разъяснительного» эпизода.
Тогда Данелия и Шпаликов придумали эпизод с резонерствующим полотером, которого Володя и Коля по ошибке принимают за писателя. Персонаж Басова, не без издевки снятый на фоне бюста Вольтера, повернутого с ним в одном ракурсе, поучает молодых людей теми словами, которые режиссер выслушивал от чиновников. На что Володя, сохраняя присущую ему мягкую сдержанность, говорит полотеру все то, что хотел тогда Данелия ответить на чиновничьи упреки.
Удивительно, но этот эпизод цензура пропустила, сценарий запустили в производство.
Следующая претензия худсовета состояла в несоответствии материала фильма заявленному жанру комедии.
Режиссер Михаил Ромм так отзывался о картине: «Вспоминаешь ее - и хочется улыбаться. Картина начинается с улыбки и кончается ею. Она улыбается всеми своими кадрами и иногда смеется, но больше улыбается. Не актеры в картине, а именно сама картина. Актеры как раз серьезны».
Юмор «Я шагаю по Москве» - это улыбка, а не смех, но Данелия не стал спорить с чиновниками и выдумал собственный жанр - «лирическая комедия».
Фильм вышел в прокат.
Первый вариант текста песни, написанный Шпаликовым, выглядел так:
«Я шагаю по Москве,
Как шагают по доске.
Что такое - сквер направо
И налево тоже сквер.
Здесь когда-то Пушкин жил,
Пушкин с Вяземским дружил,
Горевал, лежал в постели,
Говорил, что он простыл.
Кто он, я не знаю - кто,
А скорей всего никто,
У подъезда, на скамейке
Человек сидит в пальто.
Человек он пожилой,
На Арбате дом жилой,-
В доме летняя еда,
А на улице - среда
Переходит в понедельник
Безо всякого труда.
Голова моя пуста,
Как пустынные места,
Я куда-то улетаю
Словно дерево с листа.»
Но Данелия отклонил его, так как эти слова плохо ложились на музыку, которая была написана Петровым заранее. Тогда Шпаликов сочинил уже хорошо известное всем
«Я иду, шагаю по Москве,
И я пройти еще смогу…»
Данелия, опять же в угоду музыкальности, слегка скорректировал первую строчку, получилось «А я, иду, шагаю по Москве»…»
Киночиновников песня в целом тоже устраивала, но строки последнего куплета «Над лодкой белый парус распущу, пока не знаю, где» они попросили заменить, так как заподозрили в них намек на эмиграцию. Шпаликов покорно заменил туманное «пока не знаю, где» на не менее туманное «пока не знаю, с кем».
В итоге в фильм песня попала в следующем виде:
«Бывает все на свете хорошо,-
В чем дело, сразу не поймешь,-
А просто летний дождь прошел,
Нормальный летний дождь.
Мелькнет в толпе знакомое лицо,
Веселые глаза,
А в них бежит Садовое кольцо,
А в них блестит Садовое кольцо,
И летняя гроза.
А я иду, шагаю по Москве,
И я пройти еще смогу
Соленый Тихий океан,
И тундру, и тайгу.
Над лодкой белый парус распущу,
Пока не знаю, с кем,
Но если я по дому загрущу,
Под снегом я фиалку отыщу
И вспомню о Москве.»
«Недавно я посмотрела фильм режиссера Г. Данелия «Я шагаю по Москве». Обыкновенно в листах кинорекламы указывается содержание картины, здесь же ничего не было. Оно и понятно: писать-то нечего. Я, например, так и не уловила его содержание. Откровенно говоря, я не только не уловила его содержания, но и была глубоко возмущена его демонстрацией на наших экранах, да еще с упоминанием слова «Москва». Прошу объяснить мне, что это за картина и какова цель ее постановки? Т. А. Соколова. Учительница музыки» - это письмо было опубликовано в газете «Волжский комсомолец» в 1964 году. Из 20 миллионов зрителей, посмотревших фильм, подобной точки зрения придерживались немногие.
В той же пропорции разделились и мнения критиков тех лет: немногие ругали, большинство хвалило. Но подавляющее большинство статей, вышедших с началом проката картины, - попытки разобраться, есть ли в фильме сюжет, конфликт. Нестабильная фабула и отсутствие героического пафоса на тот момент были еще непривычны и неизбежно обращали на себя внимание.
Данелия и Шпаликов были готовы к такой реакции, не зря их полотер профанно берущийся обучить Володю основным законам традиционной драматургии, для пущей убедительности переслаивает свою речь историйками из личной жизни: «Вот послушай: была у меня любовь. Любимая была у меня, женщина. Я ногу вывихнул, месяц не работал, она замуж вышла за другого. О! Сюжет! … Или вот еще случай: к тете в Орел в прошлом году я ездил. Ну, приняли, пошел я в магазин. Прилег на скамеечке вздремнуть, просыпаюсь - часов нет, пальто свистнули драповое! О! Сюжет! Сюжет?! Да?!»
Недовольные фильмом требовали «правды характера» не меньшей, чем у полотера, решающих обстоятельств, в которых бы происходило настоящее раскрытие образа героя.
Довольные, кто снисходительно, кто с оправдательными интонациями, принимали сюжет (а по тем временам, его отсутствие) как есть и небезосновательно восхищались поэтичностью фильма, органическим родством его героев с Москвой.
Финская газета «Kansan Uutiset» писала: «В новом фильме Данелии повествование простое, свободное, с лёгкой сочувствующей иронией. Все это уже в какой-то мере было в советских фильмах, но этот особенно приятный и цельный. Главное в нём - это хорошее, жизнерадостное настроение, которым проникнут весь фильм».
Советское кино, том 9
Click to view