Режиссер Павел Бардин («Россия 88», «Гоп-стоп») о националистах, либералах и гопниках
О НАЦИОНАЛИСТАХ
Ребятам из националистической среды очень хочется выглядеть серьезными революционерами. А на самом деле они бывают и посмешнее, и поглупее и подохлее героев «России 88».
Большинство из них не рефлексирует на тему национализма всерьез, иначе бы они не кричали «Зиг хайль!» в сторону Кремля и что-то там про Кавказ. Но понимание в данном случае и не обязательно, субкультурные вещи распространяются вирусным методом. Суть в том, что им нужен свой представитель во власти, который бы озвучивал их интересы. Произойти это не может, потому что политика зарегулирована, СМИ цензурируемы. Протест должен бы быть направлен в сторону власти, но власти очень удобно, что он направлен в сторону таджиков. История про серьезных интеллектуальных революционеров неактуальна так же, как и всегда. Основная движущая масса - это ребята, которые чувствуют несправедливость, но не могут найти причину проблемы и выплескивают агрессию в любом направлении просто для того, чтобы выплеснуть ее.
Манежная площадь - показатель того, что революция может повториться и повторится, если и дальше не будут решаться вопросы социальной политики и будет разыгрываться национал-патриотическая карта с возложением цветов к могиле неизвестного фаната, но не к могиле неизвестного таджика.
О ЛИБЕРАЛАХ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛАХ
Первоначально замысел картины «Гоп-стоп» выглядел как интеллигентский междусобойчик, где молодые люди, уставшие от беспредела, произвола, равнодушия и несправедливости, представляют себе историю Робин Гуда, и при этом каждый представляет Робин Гудом себя. Но со временем мне захотелось сделать историю более простой и понятной, потому что я устал от кино, которое адресовано каким-то избранным, избранным среди избранных и т. д.
Одна из миссий интеллигенции - репродуцировать общечеловеческие ценности в каждом новом поколении. Мы же сейчас пошли по западной модели, место интеллигенции заняли интеллектуалы, которые специально закрываются от диалога с народом и позиционируют его как быдло.
У творческой части съемочной группы фильма «Гоп-стоп» была установка «все это мы». Отчасти она родилась из дискуссий после показов «России 88». Как ни странно, самые жесткие обсуждения были не с представителями русских националистов той или иной степени радикализма, а с либералами, которые говорили, что есть «мы, интеллектуалы», а есть «они, быдло», им кино показывать нельзя, потому что они его не поймут, посмотрев, как люди кричат «Зиг хайль!», они тоже будут кричать «Зиг хайль!», а посмотрев, как люди убивают, тоже будут убивать.
Когда некоторые либералы после выхода на экран «России 88» говорили, что мы сделали опасную вещь, ответных аргументов было не очень много. Спустя год-полтора показов и тысячи записей в блогах, уже можно констатировать, что все было рассчитано верно, культовым для националистов этот фильм не стал.
О БЛАТНЫХ И ГОПНИКАХ
Проблема языка интеллектуалов в том, что он мертвый, состоит из конструкций, а не из образов. Почему так привлекателен блатной язык? Он очень образный, живой и проникает в суть вещей.
Дунский и Фрид (прим.: советские сценаристы, были репрессированы в 1944 году и отбывали срок заключения в одном лагере, в последствии много работали в соавторстве, в частности, написали сценарии к фильмам «Служили два товарища», «Гори, гори, моя звезда»), находясь еще на зоне, написали свой первый рассказ - «Лучший из них», про блатного, но такого, который лучший. Он был интересен им в своем лучшем проявлении, при том это не значит, что они оправдывали существование блатной системы.
Все мои герои - отчасти мои alter ego. Более того, на момент съемок «Гоп-стопа» я сознательно опрощался, например, полгода слушал радио «Шансон». Мне это надо было для того, чтобы проникнуться этой средой, понять ее и найти в себе способность полюбить ее. Одна из моих претензий к интеллектуалам: когда они говорят об этих людях, они их ненавидят или же эстетизируют, превращая все в некую концепцию, а это все-таки живые люди… Для меня кино - это прежде всего эмоция, если не происходит эмоционального подключения, все остальное теряет смысл.
Ребятам из националистической среды очень хочется выглядеть серьезными революционерами. А на самом деле они бывают и посмешнее, и поглупее и подохлее героев «России 88».
Большинство из них не рефлексирует на тему национализма всерьез, иначе бы они не кричали «Зиг хайль!» в сторону Кремля и что-то там про Кавказ. Но понимание в данном случае и не обязательно, субкультурные вещи распространяются вирусным методом. Суть в том, что им нужен свой представитель во власти, который бы озвучивал их интересы. Произойти это не может, потому что политика зарегулирована, СМИ цензурируемы. Протест должен бы быть направлен в сторону власти, но власти очень удобно, что он направлен в сторону таджиков. История про серьезных интеллектуальных революционеров неактуальна так же, как и всегда. Основная движущая масса - это ребята, которые чувствуют несправедливость, но не могут найти причину проблемы и выплескивают агрессию в любом направлении просто для того, чтобы выплеснуть ее.
Манежная площадь - показатель того, что революция может повториться и повторится, если и дальше не будут решаться вопросы социальной политики и будет разыгрываться национал-патриотическая карта с возложением цветов к могиле неизвестного фаната, но не к могиле неизвестного таджика.
О ЛИБЕРАЛАХ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛАХ
Первоначально замысел картины «Гоп-стоп» выглядел как интеллигентский междусобойчик, где молодые люди, уставшие от беспредела, произвола, равнодушия и несправедливости, представляют себе историю Робин Гуда, и при этом каждый представляет Робин Гудом себя. Но со временем мне захотелось сделать историю более простой и понятной, потому что я устал от кино, которое адресовано каким-то избранным, избранным среди избранных и т. д.
Одна из миссий интеллигенции - репродуцировать общечеловеческие ценности в каждом новом поколении. Мы же сейчас пошли по западной модели, место интеллигенции заняли интеллектуалы, которые специально закрываются от диалога с народом и позиционируют его как быдло.
У творческой части съемочной группы фильма «Гоп-стоп» была установка «все это мы». Отчасти она родилась из дискуссий после показов «России 88». Как ни странно, самые жесткие обсуждения были не с представителями русских националистов той или иной степени радикализма, а с либералами, которые говорили, что есть «мы, интеллектуалы», а есть «они, быдло», им кино показывать нельзя, потому что они его не поймут, посмотрев, как люди кричат «Зиг хайль!», они тоже будут кричать «Зиг хайль!», а посмотрев, как люди убивают, тоже будут убивать.
Когда некоторые либералы после выхода на экран «России 88» говорили, что мы сделали опасную вещь, ответных аргументов было не очень много. Спустя год-полтора показов и тысячи записей в блогах, уже можно констатировать, что все было рассчитано верно, культовым для националистов этот фильм не стал.
О БЛАТНЫХ И ГОПНИКАХ
Проблема языка интеллектуалов в том, что он мертвый, состоит из конструкций, а не из образов. Почему так привлекателен блатной язык? Он очень образный, живой и проникает в суть вещей.
Дунский и Фрид (прим.: советские сценаристы, были репрессированы в 1944 году и отбывали срок заключения в одном лагере, в последствии много работали в соавторстве, в частности, написали сценарии к фильмам «Служили два товарища», «Гори, гори, моя звезда»), находясь еще на зоне, написали свой первый рассказ - «Лучший из них», про блатного, но такого, который лучший. Он был интересен им в своем лучшем проявлении, при том это не значит, что они оправдывали существование блатной системы.
Все мои герои - отчасти мои alter ego. Более того, на момент съемок «Гоп-стопа» я сознательно опрощался, например, полгода слушал радио «Шансон». Мне это надо было для того, чтобы проникнуться этой средой, понять ее и найти в себе способность полюбить ее. Одна из моих претензий к интеллектуалам: когда они говорят об этих людях, они их ненавидят или же эстетизируют, превращая все в некую концепцию, а это все-таки живые люди… Для меня кино - это прежде всего эмоция, если не происходит эмоционального подключения, все остальное теряет смысл.