Дворец
- Ваше Высочество, нам надо идти.
Причина, как всегда, одна и та же. Несоответствие модели реальности.
Принц Азурийский смотрел на полыхающий горизонт. Его рука в обтянутой плотной кожей перчатке не опускалась с эфеса шпаги, а он, застывший, смотрел как светится цветом старой ржавчины вечерний небосвод. Огонь освещал город вдали, горели казармы и площадной рынок. Еще там был дым, но принц не смотрел туда. Он видел только огонь над горизонтом. Дымом, туманом были его воспоминания, но и они сгорали в этот вечер. Северный замок, где-то там, за чертой города, уже у них в руках. Он и его сестра, принцесса Ангальдт-Цербская де Кюри, а для него просто Анжи, играли там в мяч. Но он улетел за ограду. Мама, мама, мячик! Королева нежно успокаивает дитя, прижимает к своей туго обтянутой груди, и Анжи уже не плачет. А он смотрит на них, и на сердце его спокойно. Он смотрит, как мама сжимает маленькую головку его сестры. Мячик! Он возвращается, кто-то кинул его назад. Он бежит к мячу. На нем что-то нарисовано. Ему не хочется его трогать, он сразу кажется чужим, не своим, хотя папа и учит его, что чужого для него нет ничего. Что это? Но мячик забрали. Он так и не понял, что там было нарисовано. Только много лет спустя, вспоминая детство он понял. На мяче козлиной (он надеялся) кровью, была нарисована виселица.
- Я молю Вас, Ваше Высочество! Негодяи уже тут.
Он закрыл глаза и дал повести себя. Они шли мимо картин, по длинным коридорам дворца, по восточному его крылу. Вот Фердинанд I, вот герцог Валонтийский, его дядя, вот его прадед, Клар Великий. Принц вспоминал рассказы своей матери, королевы, обо всех этих людях, о его семье. Он знал, что его мать не королевских кровей, она происходила из богатейшей ветви северных графов, и это был первый брак ее семьи с королевской линией. Она любила отца, а потом и детей. Она прекрасно знала историю правящей династии. Послушай, дорогой, это Леон Старый, видишь, с мечом? Он командовал войсками в битве при Гастиньи, и одержал победу. И ты будешь таким же великим. Воином? Нет, сынок, на твое время, если даст Дева, не выпадет войн, ты будешь мудрым и справедливым мирным правителем. А войны - это зло. Войн быть не должно. Но он не верил. Он хотел так же как и его славные предки брать замки, скакать на коне по полю битвы и захватывать вражеских генералов в плен. Обычно его полонянкой всегда была Анжи, а она любила эту игру. Ей нравилось быть генералом. Он был готов уничтожать врагов, а сейчас… он позорно бежал. Они с камер-юнкером услышали выстрел пушки.
- О Дева, они уже добрались до арсенала! - Пролепетал камер-юнкер и ускорил шаг.
- Куда мы идем? - Спросил принц Азурийский.
- Тайное место, Ваше Высочество. Катакомбы. На этот случай как раз, о них никто не знает кроме Вашего отца и хранителя ключа, коим вот уже 14 лет являюсь я.
Принц Азурийский покорно шел за камер-юнкером. Он не знал, мог ли он ему доверять. Вдруг, это все засада, вдруг он выведет его прямо к револютам, а те вздернут его, или, еще чего хуже, надругаются над ним заживо, закопают в землю и будут поливать кипяченной мочой. Мог ли он доверять этому старику? Впрочем, у него совсем не было выбора. Портреты смотрели на него со стен, и каждый из них осуждал, и каждая из них говорила, что не стала бы снимать с ним и один портшез, ибо он трус, и позорит честь семьи. А что я могу? Бороться, - говорили древние рыцари. Убеждать, - говорили новые короли. Молиться, - говорили королевы. А он - бежал.
И все же через какое-то время они услышали голоса. И это были не голоса его предков. Они шли и шли по огромному дворцу. Его отец хотел сделать из королевской резиденции в Палье столицу мира, для новой истории, он хотел, чтобы его сын проводил конгрессы мира, ради всеобщего блага и процветаний. Дворец был громаден. Они завернули в зеркальный зал. Из дверей напротив, открытых на распашку, им навстречу вышел пьяный в стельку санкюлот.
- Да здравствует революция, брат! - Крикнул он пьяным голосом. Он присмотрелся к принцу и камер-юнкеру, потянулся за шпагой, обнаружил, что ее нет и выпил еще вина из бутылки в его руке.
- Оп-па! Да ты ж этот… амператор! - Удивился санкюлот и икнул.
- Как ты смеешь говорить с принцем де Азур, негодяй?! - Крикнул на него камер-юнкер. Принц видел, что он потянулся под камзол за пистолетом. Камер-юнкер хотел пристрелить санкюлота, это было очевидно.
- Только эта… Королем уж, а не принцем, - ответил пьяный, - папаша-то Ваш, все, - и он провел большим пальцем правой руки себе у горла. - И твой черед скоро, мудила. - Он икнул еще раз.
Слуга направил однозарядный резной пистолет на санкюлота, но принц остановил его.
- Нет. Наш отец в Вентейле, он не может знать, что с ним. Да даже если с королем что-то и случилось, он не мог об этом знать, ему могли сказать. И скорее всего, ему наврали. Оставим его. - Принц рукой опустил пистолет камер-юнкера.
Они закрыли двери в зал и прошли еще один коридор. Принц видел, что кто-то помочился на статую Белой Фракии, он с отвращением отвернулся. Где-то вдали были голоса. Однажды, когда они проходили один из пролетов, ему показалось, что он видел много людей, которые срывают картины со стен, вырывают и выкидывают картины и ломают и делят между собой золоченные рамы. Возможно, все это только привиделось ему, ведь их не заметили и не начали стрелять. С другой стороны, они были очень увлечены.
Они вышли в сад. Все небо была озарено пламенем, горел весь Город, с севера до юга. И судя по запаху, занимался уже самый дальний флигель дворца. Его кто-то поджог? Скорее всего нет, просто неаккуратное обращение с огнем. Так бывает, если в королевской спальне оказывается толпа со смолёнными факелами.
Слуга посмотрел туда, где был когда-то Город.
- О, Дева… - только произнес он и они пошли дальше.
Они шли молча между роз и астурий, орхидей и резансов, пионов и морских фратарий. Они шли в самом большом и самом дорогом саду в мире, гордости их матери, где они с сестрой проводили столько времени вместе. Он любил этот сад. А сейчас они продирались сквозь живые изгороди. Слуга разрывал кусты руками, уничтожая уникальные произведения садоводческого искусства. Но казалось, камер-юнкер действительно знал, как и куда идти.
- Еще чуть-чуть Ваше Высочество, уже почти пришли.
И опять принца охватило сомнение. Не ловушка ли это? Не ударить ли камер-юнкера по голове и не сбежать? Но куда? Он и так бежал ото всего.
- Почти пришли, Ваше Высочество…, - повторял и повторял камер-юнкер.
- Тихо! - Приказал принц. Они оба прислушались. Принц услышал хрип. Он узнал его. Это был хрип кардинала Левелье, духовника королевской семьи.
- Я ждал Вас там, где мне сказали ждать Вас, Ваше Высочество. Но они нашли меня раньше. Они не знали про катакомбы, а я им не сказал. А теперь, - он откашлялся кровью, - а теперь я умираю.
Принц держал голову кардинала у себя в руках, присел на Землю. Он запачкал его светло-серый костюм кровью.
- Я умираю, Ваше Высочество, - опять повторил кардинал. - Простите меня.
- Ничего, Ваше Преосвященство. Вы были мне другом все эти годы. - Мягко ответил принц, и слезы стояли у него в глазах.
- Помолитесь… - Из последних сил проговорил кардинал.
- О чем? - Спросил принц у него.
- Нам надо идти, Ваше Высочество! - Слуга за его спиной слышал, что голоса приближаются.
- О спасении мира, мой друг, - сказал кардинал, после этого его глаза остекленели, а мышцы лица, скованные болью, расслабились.
- А стоит ли его спасать? - Спросил низвергнутый принц у трупа своего священника.
- Ваше Высочество, - наконец, камер-юнкер открыл потайной люк рядом с ними. - Нам сюда.
Принц Азурийский шагнул в люк.
Причина, как всегда, одна и та же. Несоответствие модели реальности.
Принц Азурийский смотрел на полыхающий горизонт. Его рука в обтянутой плотной кожей перчатке не опускалась с эфеса шпаги, а он, застывший, смотрел как светится цветом старой ржавчины вечерний небосвод. Огонь освещал город вдали, горели казармы и площадной рынок. Еще там был дым, но принц не смотрел туда. Он видел только огонь над горизонтом. Дымом, туманом были его воспоминания, но и они сгорали в этот вечер. Северный замок, где-то там, за чертой города, уже у них в руках. Он и его сестра, принцесса Ангальдт-Цербская де Кюри, а для него просто Анжи, играли там в мяч. Но он улетел за ограду. Мама, мама, мячик! Королева нежно успокаивает дитя, прижимает к своей туго обтянутой груди, и Анжи уже не плачет. А он смотрит на них, и на сердце его спокойно. Он смотрит, как мама сжимает маленькую головку его сестры. Мячик! Он возвращается, кто-то кинул его назад. Он бежит к мячу. На нем что-то нарисовано. Ему не хочется его трогать, он сразу кажется чужим, не своим, хотя папа и учит его, что чужого для него нет ничего. Что это? Но мячик забрали. Он так и не понял, что там было нарисовано. Только много лет спустя, вспоминая детство он понял. На мяче козлиной (он надеялся) кровью, была нарисована виселица.
- Я молю Вас, Ваше Высочество! Негодяи уже тут.
Он закрыл глаза и дал повести себя. Они шли мимо картин, по длинным коридорам дворца, по восточному его крылу. Вот Фердинанд I, вот герцог Валонтийский, его дядя, вот его прадед, Клар Великий. Принц вспоминал рассказы своей матери, королевы, обо всех этих людях, о его семье. Он знал, что его мать не королевских кровей, она происходила из богатейшей ветви северных графов, и это был первый брак ее семьи с королевской линией. Она любила отца, а потом и детей. Она прекрасно знала историю правящей династии. Послушай, дорогой, это Леон Старый, видишь, с мечом? Он командовал войсками в битве при Гастиньи, и одержал победу. И ты будешь таким же великим. Воином? Нет, сынок, на твое время, если даст Дева, не выпадет войн, ты будешь мудрым и справедливым мирным правителем. А войны - это зло. Войн быть не должно. Но он не верил. Он хотел так же как и его славные предки брать замки, скакать на коне по полю битвы и захватывать вражеских генералов в плен. Обычно его полонянкой всегда была Анжи, а она любила эту игру. Ей нравилось быть генералом. Он был готов уничтожать врагов, а сейчас… он позорно бежал. Они с камер-юнкером услышали выстрел пушки.
- О Дева, они уже добрались до арсенала! - Пролепетал камер-юнкер и ускорил шаг.
- Куда мы идем? - Спросил принц Азурийский.
- Тайное место, Ваше Высочество. Катакомбы. На этот случай как раз, о них никто не знает кроме Вашего отца и хранителя ключа, коим вот уже 14 лет являюсь я.
Принц Азурийский покорно шел за камер-юнкером. Он не знал, мог ли он ему доверять. Вдруг, это все засада, вдруг он выведет его прямо к револютам, а те вздернут его, или, еще чего хуже, надругаются над ним заживо, закопают в землю и будут поливать кипяченной мочой. Мог ли он доверять этому старику? Впрочем, у него совсем не было выбора. Портреты смотрели на него со стен, и каждый из них осуждал, и каждая из них говорила, что не стала бы снимать с ним и один портшез, ибо он трус, и позорит честь семьи. А что я могу? Бороться, - говорили древние рыцари. Убеждать, - говорили новые короли. Молиться, - говорили королевы. А он - бежал.
И все же через какое-то время они услышали голоса. И это были не голоса его предков. Они шли и шли по огромному дворцу. Его отец хотел сделать из королевской резиденции в Палье столицу мира, для новой истории, он хотел, чтобы его сын проводил конгрессы мира, ради всеобщего блага и процветаний. Дворец был громаден. Они завернули в зеркальный зал. Из дверей напротив, открытых на распашку, им навстречу вышел пьяный в стельку санкюлот.
- Да здравствует революция, брат! - Крикнул он пьяным голосом. Он присмотрелся к принцу и камер-юнкеру, потянулся за шпагой, обнаружил, что ее нет и выпил еще вина из бутылки в его руке.
- Оп-па! Да ты ж этот… амператор! - Удивился санкюлот и икнул.
- Как ты смеешь говорить с принцем де Азур, негодяй?! - Крикнул на него камер-юнкер. Принц видел, что он потянулся под камзол за пистолетом. Камер-юнкер хотел пристрелить санкюлота, это было очевидно.
- Только эта… Королем уж, а не принцем, - ответил пьяный, - папаша-то Ваш, все, - и он провел большим пальцем правой руки себе у горла. - И твой черед скоро, мудила. - Он икнул еще раз.
Слуга направил однозарядный резной пистолет на санкюлота, но принц остановил его.
- Нет. Наш отец в Вентейле, он не может знать, что с ним. Да даже если с королем что-то и случилось, он не мог об этом знать, ему могли сказать. И скорее всего, ему наврали. Оставим его. - Принц рукой опустил пистолет камер-юнкера.
Они закрыли двери в зал и прошли еще один коридор. Принц видел, что кто-то помочился на статую Белой Фракии, он с отвращением отвернулся. Где-то вдали были голоса. Однажды, когда они проходили один из пролетов, ему показалось, что он видел много людей, которые срывают картины со стен, вырывают и выкидывают картины и ломают и делят между собой золоченные рамы. Возможно, все это только привиделось ему, ведь их не заметили и не начали стрелять. С другой стороны, они были очень увлечены.
Они вышли в сад. Все небо была озарено пламенем, горел весь Город, с севера до юга. И судя по запаху, занимался уже самый дальний флигель дворца. Его кто-то поджог? Скорее всего нет, просто неаккуратное обращение с огнем. Так бывает, если в королевской спальне оказывается толпа со смолёнными факелами.
Слуга посмотрел туда, где был когда-то Город.
- О, Дева… - только произнес он и они пошли дальше.
Они шли молча между роз и астурий, орхидей и резансов, пионов и морских фратарий. Они шли в самом большом и самом дорогом саду в мире, гордости их матери, где они с сестрой проводили столько времени вместе. Он любил этот сад. А сейчас они продирались сквозь живые изгороди. Слуга разрывал кусты руками, уничтожая уникальные произведения садоводческого искусства. Но казалось, камер-юнкер действительно знал, как и куда идти.
- Еще чуть-чуть Ваше Высочество, уже почти пришли.
И опять принца охватило сомнение. Не ловушка ли это? Не ударить ли камер-юнкера по голове и не сбежать? Но куда? Он и так бежал ото всего.
- Почти пришли, Ваше Высочество…, - повторял и повторял камер-юнкер.
- Тихо! - Приказал принц. Они оба прислушались. Принц услышал хрип. Он узнал его. Это был хрип кардинала Левелье, духовника королевской семьи.
- Я ждал Вас там, где мне сказали ждать Вас, Ваше Высочество. Но они нашли меня раньше. Они не знали про катакомбы, а я им не сказал. А теперь, - он откашлялся кровью, - а теперь я умираю.
Принц держал голову кардинала у себя в руках, присел на Землю. Он запачкал его светло-серый костюм кровью.
- Я умираю, Ваше Высочество, - опять повторил кардинал. - Простите меня.
- Ничего, Ваше Преосвященство. Вы были мне другом все эти годы. - Мягко ответил принц, и слезы стояли у него в глазах.
- Помолитесь… - Из последних сил проговорил кардинал.
- О чем? - Спросил принц у него.
- Нам надо идти, Ваше Высочество! - Слуга за его спиной слышал, что голоса приближаются.
- О спасении мира, мой друг, - сказал кардинал, после этого его глаза остекленели, а мышцы лица, скованные болью, расслабились.
- А стоит ли его спасать? - Спросил низвергнутый принц у трупа своего священника.
- Ваше Высочество, - наконец, камер-юнкер открыл потайной люк рядом с ними. - Нам сюда.
Принц Азурийский шагнул в люк.