Внутри слов и внутри безмолвия
.
Внутри слова
Один из удивительных и многозначительных эпитетов Будды - "Достигший молчания". Смысл этого особенно хорошо начинаешь понимать, когда, замолчав, продолжаешь ментальный диалог с миром, а, прекратив и его, все еще пребываешь внутри слова.
Быть внутри слова означает пребывание в его прелести, поэзии, неосмысленном содержании, готовности высказывания, а не безмолвия. Находящийся внутри слова не будет услышан ни собой, ни миром.
Преодоление прелести слов для поэта и мыслителя невозможно.
Толстой, преодолевая художественные формы, вышел на прямоговорение, но полностью слова не преодолел: оно преодолевается только в религии молчания.
Внутри безмолвия
В медитации, на стадии "подступа" и первой джханы (дхьяны), все еще действует витакка и вичара, "прикладная и непрерывная мысль", или концептуализация и дискурсивное мышление. Они вербализуют ментальную деятельность, осуществляют вербальную функцию разума, так называемую "внутреннюю речь" индивидуума. Не подчиненные контролю, они истощают разум и мышление и в целом - все ментальное бывание человека. Они обволакивают мир майей слов и питают иллюзию.
Витакка в буддийской концентрации сравнивается с ударом в колокол, тогда как вичара - со звучанием этого колокола. Или - с пчелой, подлетающей к цветку и пытающейся сесть на него, а во втором случае - с той же пчелой, но уже берущей мед. На высших уровнях концентрации внутренняя речь прекращается, разум отступает в безмолвие и наступает внутреннее молчание. Мед больше не берется пчелой. Достигший этой стадии с трудом вступает в говорение, внутренний и внешний диалог, концептуализацию, мышление; даже обычное человеческое общение через слова тогда невозможно - всякое слово кажется ему мучительным, и он погружается в бескомпромиссное одиночество разума.
Каким мощным интеллектом надо было обладать, чтобы, достигнув молчания Девятой дхьяны, полного прекращения восприятия и ощущения (ниродха-самапатти), вернуться в мир речи и говорить с этим миром из безмолвия, из пустоты. Это и сделал Будда. Сразу после Ниббаны (Пробуждения) Будды Мара, дьявол, побуждал его к молчанию, а бог Брахма - к говорению. Два изнурительных взаимоисключающих искушения одновременно - от бога и дьявола. То и другое было одинаково мучительно для того, кто преодолел слово, кто видел страдание мира, погибающего от слов, но кто видел также и мир, погибающий без его Слова.
Он вышел навстречу миру, находясь внутри безмолвия, и только поэтому мир услышал его.
Толстой шел от слов к молчанию, через художественный искус к прямому высказыванию, и от него - к безмолвию.
Путь человеческого закона к божественному, это, по преимуществу, путь от слова к молчанию. Толстой почти прошел его. Ему помешало искусство.
Внутри слова
Один из удивительных и многозначительных эпитетов Будды - "Достигший молчания". Смысл этого особенно хорошо начинаешь понимать, когда, замолчав, продолжаешь ментальный диалог с миром, а, прекратив и его, все еще пребываешь внутри слова.
Быть внутри слова означает пребывание в его прелести, поэзии, неосмысленном содержании, готовности высказывания, а не безмолвия. Находящийся внутри слова не будет услышан ни собой, ни миром.
Преодоление прелести слов для поэта и мыслителя невозможно.
Толстой, преодолевая художественные формы, вышел на прямоговорение, но полностью слова не преодолел: оно преодолевается только в религии молчания.
Внутри безмолвия
В медитации, на стадии "подступа" и первой джханы (дхьяны), все еще действует витакка и вичара, "прикладная и непрерывная мысль", или концептуализация и дискурсивное мышление. Они вербализуют ментальную деятельность, осуществляют вербальную функцию разума, так называемую "внутреннюю речь" индивидуума. Не подчиненные контролю, они истощают разум и мышление и в целом - все ментальное бывание человека. Они обволакивают мир майей слов и питают иллюзию.
Витакка в буддийской концентрации сравнивается с ударом в колокол, тогда как вичара - со звучанием этого колокола. Или - с пчелой, подлетающей к цветку и пытающейся сесть на него, а во втором случае - с той же пчелой, но уже берущей мед. На высших уровнях концентрации внутренняя речь прекращается, разум отступает в безмолвие и наступает внутреннее молчание. Мед больше не берется пчелой. Достигший этой стадии с трудом вступает в говорение, внутренний и внешний диалог, концептуализацию, мышление; даже обычное человеческое общение через слова тогда невозможно - всякое слово кажется ему мучительным, и он погружается в бескомпромиссное одиночество разума.
Каким мощным интеллектом надо было обладать, чтобы, достигнув молчания Девятой дхьяны, полного прекращения восприятия и ощущения (ниродха-самапатти), вернуться в мир речи и говорить с этим миром из безмолвия, из пустоты. Это и сделал Будда. Сразу после Ниббаны (Пробуждения) Будды Мара, дьявол, побуждал его к молчанию, а бог Брахма - к говорению. Два изнурительных взаимоисключающих искушения одновременно - от бога и дьявола. То и другое было одинаково мучительно для того, кто преодолел слово, кто видел страдание мира, погибающего от слов, но кто видел также и мир, погибающий без его Слова.
Он вышел навстречу миру, находясь внутри безмолвия, и только поэтому мир услышал его.
Толстой шел от слов к молчанию, через художественный искус к прямому высказыванию, и от него - к безмолвию.
Путь человеческого закона к божественному, это, по преимуществу, путь от слова к молчанию. Толстой почти прошел его. Ему помешало искусство.