Мадрид - Москва автостопом: шесть недель чудес. Неделя четвертая: Балканы (часть 1

vasyaindahouse

Мадрид - Москва автостопом: шесть недель чудес. Неделя четвертая: Балканы (часть 1 - Греция)

Oct 09, 2014 12:41

Утро в порту Игуменица. - Греческий автостоп. - Бедность и гостеприимство в Салониках

1.
Ранним утром меня разбудило солнце, поднимающееся над гористым побережьем Греции. За семь или восемь часов паром «Гримальди Лайнз» пересек Адриатическое море и вошел в узкий пролив, отделяющий остров Корфу на западе от Балкан на востоке. Я выбрался из спальника и надел кеды. Затем поднялся на ноги, потянулся и подошел к палубному ограждению. Открывавшийся вид ошеломлял. Всего в нескольких километрах от нас виднелся греческий берег - темно-зеленая полуосвещенная горная гряда, зажатая между розово-золотым рассветным небом и розово-золотой поверхностью моря, по которой гуляла легкая рябь. Когда солнце поднялось выше, в цветовой гамме стали преобладать оттенки синего и лазури, а на осветившемся силуэте берега появились детали - отделяющиеся от порта корабли, белые домики Игуменицы, острые верхушки лесов на скалах. Бушевавший ночью морской ветер стих, и все вокруг было наполнено нежным утренним светом, умиротворением и свежестью.

Потихоньку на палубе стали собираться пассажиры, маленькими компаниями и по одиночке. Проснулись мои соседи по безветренному закутку - молодая пара, которая, как и я, провела ночь в спальных мешках прямо под звездами - «Гуд монинг!». Накануне вечером, когда паром отходил от берегов Италии, все были шумными, болтливыми и возбужденными. Теперь пассажиры зевали и молчали, вглядываясь в завораживающие виды. Не знаю, как у них, а у меня еще никогда не было такого красивого утра.

Когда паром причалил к бетонно-асфальтовой пристани, я сидел за столом на застекленной террасе одной из кафешек и пил кофе. Вся огромная толпа пассажиров просачивалась наружу по одной-единственной узкой внутренней лестнице, ведущей от паромного ресепшена вниз, к выходу. Я решил, что это надолго, поэтому не торопился - не спеша допил, затем искал в корабельных лабиринтах туалет, неудобно цепляясь за стены и дверные косяки своим большим рюкзаком. Впереди меня ждал автостоп в Салоники, а в дорогу, как известно, нужно отправляться налегке, полностью удовлетворив физиологические нужды - иначе путешествие может стать страданием. Выйдя из кабинки, я стал умываться и чистить зубы. А когда, наконец, снова вышел к ресепшену, то обнаружил совершенно пустую лестницу. Девушки у стойки посмотрели на меня круглыми глазами.

- Бегите, бегите скорее вниз! Может быть, еще успеете до отхода парома!

Черт возьми! Я ринулся по ступенькам, пронесся через нижние ангары, где ехали фуры, и выскочил на пристань под неодобрительные возгласы работников «Гримальди Лайнз». Буквально через минуту после этого широкий железный трап стал подниматься, а еще через пять минут пустой паром отчалил. Вот так я чуть не просрал прибытие в Грецию - в самом прямом смысле слова.

Когда я шел к выходу из порта, все мои попутчики уже разъехались кто куда - на машинах, автобусах и грузовиках. Последние фуры выкатились за ворота, и вокруг стало совсем пусто. Часы показывали семь утра. Мне предстояло как-то сориентироваться на местности и найти место для автостопа. Хотя стопить было некого - городок еще не проснулся, и дороги тоже. Поэтому для начала я дошел до ближайшего мусорного бака и выудил из него большую картонку, чтобы нарисовать очередной хитчхайкерский знак - THESSALONIKI (на большинстве языков, включая греческий, Салоники - это не Салоники, а Фессалоники или Тессалоники, причем с ударением на предпоследний слог).

Примерно час я плутал среди эстакад, тоннелей и дорожных отбойников. Вообще-то Эгнатия Одос, или нужная мне трасса Е90, пересекающая всю Грецию с запада на восток, начинается прямо на выезде из порта Игуменица. Но обилие дублеров, мостов, ответвлений и каких-то побочных дорог сбили меня с толку. В итоге я нашел-таки местечко на пустоватой трассе и, лишь подняв руку, сразу тормознул тяжело идущую потрепанную фуру. Залез в кабину и, наконец, поехал. Грека-водителя звали Тасос, и он вез в рефрижераторе мясо - 24 тонны. Машина была перегружена, поэтому ехали мы медленно, с трудом взбираясь на подъемы и разгоняясь на склонах. Так началось мое знакомство с Грецией.

2.
Как и Игуменица, город Салоники расположен недалеко от северной границы Эллады и тоже на побережье - но только на противоположном берегу узкого окончания Балканского полуострова, на заливе Термаикос, который относится к Эгейскому морю. Расстояние от Адриатики - 300 с чем-то километров. Большую часть этого пути трасса вьется среди гор, по эстакадам и через туннели. Всю дорогу я любовался видами крутых зеленых хребтов и долин далеко внизу, с деревеньками и виноградниками. Километров за сто до Салоник ландшафт сменился - горы кончились, и начались холмистые равнины с выжженной солнцем травой. Городки чередовались с приземистыми коробками промышленных зданий, заводские комплексы - с полями, засеянными хлебом. В этих краях Тасос высадил меня, а сам свернул в сторону. Жара была ужасная, градусов под сорок. К счастью, быстро застопилась и вторая машина - легковая на этот раз. На пассажирских сиденьях сидели две женщины лет тридцати, а за рулем - такого же возраста парень. Все были одеты в белые рубашки поло с коротким рукавом и одинаковыми эмблемами на груди. Водитель вышел ко мне на обочину, спросил, кто я и откуда. Затем пояснил, что вроде как может меня взять, но машина казенная, и сначала нужно получить добро от начальства. После двухминутного разговора по телефону он кивнул мне и открыл багажник, чтобы я кинул туда рюкзак.

- Ты христианин? Православный?
- Эээ, ну как сказать. Как бы не особо, но вообще типа да, православный… - замямлил я. Пришлось немного покривить душой ради того, чтобы уж точно отсюда уехать. А то вдруг атеиста они бы не взяли?

Костас и его коллеги-девушки работали в благотворительной христианской организации и как раз возвращались в Салоники из какого-то детского дома в регионе Центральная Македония. Как известно, греки - православные христиане. Признаки православных традиций я обнаружил в первые же часы - например, иконки с Иисусом и православными святыми на передних панелях автомобилей, прямо как в России, - причем и у Тасоса, и у Костаса. Последний оказался очень религиозным и позитивным парнем. Много расспрашивал о жизни в России, рассказывал о себе. Прощаясь, уже в центре Салоник, он оставил мне свой номер, чтобы я звонил в случае каких-либо проблем, и подарил вязаные четки с зеленым пластмассовым крестиком.

- Когда в твоем путешествии что-то пойдет не так, достань эти четки, помолись и скажи про себя: господи, спаси меня и сохрани. Удачи тебе, Василис! - и Костас укатил дальше по своим христианским делам (да, кстати, в Греции из Базилио я стал Василисом - имя это изначально греческое и довольно распространенное на своей родине). Я находился на главной улице Салоник - под названием Эгнатия. Отыскал барчик для пива-по-приезду и легкого перекуса, написал эсэмэски домой и отправился на вписку по многолюдному проспекту, обливаясь потом и глазея по сторонам. Было жарко и шумно.

Как и весь город, улица Эгнатиа была застроена абсолютно невыразительными светлыми домами-коробками с плоскими крышами и опоясывающими этажи линиями балконов. Над окнами нависали разноцветные маркизы. Стены - все в беспонтовых граффити и обрывках афиш и объявлений. В автобусных остановках повсеместно отсутствовали предусмотренные конструкцией стекла. Да и сами автобусы, ездившие по улицам, были довольно обшарпанными и неказистыми. Повсюду велась торговля - из бесконечных магазинов, лавок, лотков, просто столиков - прямо как в России в 90-е. Под ногами, на выложенных старой потертой плиткой тротуарах, тут и там валялся мелкий мусор. Визуального сора было также достаточно - поверхности домов были убиты плотным слоем ярких дешевых реклам и вывесок, зазывающих (часто на русском) купить шубу, сотовый телефон, бытовую технику, отремонтировать скутер или мотоцикл. Что в твоем Одинцово на привокзальной площади - и в любом районном и областном центре России.

Я держал путь как раз в одну из таких лавок, в мотомастерскую на проспекте Монастириу, в который перетекает Эгнатия, выходя из центра города. В мастерской меня ждал ее владелец, грек Бабис с каучсерфинга, и кров на ближайшие полтора дня. Я шел под палящим солнцем примерно час, время от времени поглядывая на номера домов. Наверное, Бабис опознал меня по рюкзаку и постоянно вертящейся в разные стороны голове.

- Хей! Хэллоу! Василис! - с противоположной стороны улицы мне махал рукой невысокий бородатый толстячок добродушного вида - в потертых рабочих штанах с карманами у колен, байкерской футболке и бейсболке на макушке. Мы пожали друг другу руки, и он повел меня в свой магазинчик под вывеской SERVICE MOTO. Тротуар рядом со входом был уставлен всевозможными скутерами, мопедами и мотоциклами. Внутри помещения их стоял еще десяток. Мастерская была довольно просторной, с высоким потолком. В центре - платформа-стол для ремонта байков, вдоль одной из стен - длинный верстак. Над ним - множество инструментов и ключей на стене и на полках. В углу стоял стол с кассовым аппаратом и кожаное офисное кресло. Имелись также две двери в дальней стене помещения - в туалет и в небольшую каморку, сквозь которую можно было выйти во внутренний дворик - совсем маленький, размером с комнату. Уходящие вверх бетонные стены здания с трех сторон и стена пониже с четвертой стороны - с забором из железных прутьев, смотрящая на пустырь внутри квартала. Двор был тоже уставлен верстаками и мотоциклетными рамами. По углам валялись резиновые покрышки, шлемы и багажники для скутеров. Ну а че, прикольно.

После полутора дней в дороге мне больше всего хотелось оказаться в душе. Или хотя был помыться под шлангом, раз уж это мастерская. Бабис объяснил мне, где туалет, и сказал, что всё там. В кафельной комнатке действительно имелся резиновый шланг, присоединенный к крану в раковине - из него я и помылся. Затем надел чистое и вышел обратно во дворик. Достал бумажки для самокруток и табак. Бабис сидел на стуле и с веселым любопытством разглядывал меня.

- Как ты? Устал?
- Да, не то слово! Я же ехал сюда аж из Неаполя, со вчерашнего утра в дороге. Еще и жара такая! Очень рад, что доехал, наконец.
- Ты куришь? - грек кивнул на мой табак. - А марихуану?
- Эээ, ну как, вообще да, бывает иногда, покуриваю… - я опять начал мямлить, как после вопроса Костаса о православии. Потому что непонятно, к чему ведут такие вопросы! И какого от меня ждут ответа, и какова будет реакция на него. Реакция Бабиса была такой: он молча встал, вышел на улицу и сел на мотоцикл. Завелся и куда-то уехал. Я сидел и курил папироску. Минут через семь мой новый знакомый вернулся с двумя запотевшими банками безалкогольного энергетика и протянул мне одну из них - «держи, это тебе». Затем сел напротив меня у верстака, достал из кармана папиросную бумагу, высыпал на обрывок газеты добротную кучу травы и стал деловито скручивать огромный косяк. Джоинт получился длинный, толстый и с таким как бы раструбом на конце - как у киношных ниггеров из гетто. Бабис закурил, несколько раз затянулся и передал эту сигару мне:
- Попробуй! Албаниан бленд! Трава из Албании!

Я подумал - «Ну, дела», и взял джоинт. Прокрутил перед мысленным взором последние сутки: Италия, паром, рассвет в проливе Керкира, автостоп среди гор, вписка в мотомастерской, грек-байкер, албаниан бленд… Хотелось смеяться. А Бабис, увидев, что я расслабился и доволен, тоже заулыбался и начал разговор.
- Ну, Василис, расскажи мне о себе, о своем путешествии. Тел ми ёр трип, ёр стори!

И я заговорил - про все эти недели в дороге. Здесь повторять не буду… Затем пришла моя очередь расспрашивать. Выяснилось, что Бабису тридцать лет и он отец семейства - имеет жену и двух маленьких детей, пяти и восьми лет. С ними он живет в квартире где-то неподалеку, но большую часть времени проводит здесь, в мастерской. С юности он увлекается мотокроссом, мотоциклами и всем, что с этим связано. Разномастная коллекция железных коней у мастерской - более тридцати штук - вся принадлежит ему. Здесь же, в мастерской, Бабис работает и принимает гостей со всего света - практически каждый день. Как я понял уже сам, без его рассказов, в число обычных занятий Бабиса входило также зависание в интернете с ноутбука и курение ганджи в огромных количествах («За сегодняшний день это уже мой пятый джоинт»). При этом алкоголь Бабис не пил совсем. Что еще можно о нем сказать? Разумеется, он тоже оказался православным христианином (что с гордостью декларировал), а также имел некоторую склонность к национализму - например, о соседях греков македонцах всегда говорил очень пренебрежительно. Болгарию назвал «цыганской страной». Про турков я вообще не говорю, нелюбовь к туркам - общенациональная особенность у греков, которые почти четыреста лет, вплоть до начала девятнадцатого века, находились под властью ненавистной Османской империи, а потом еще несколько раз с ними воевали (в последний раз - за Кипр, всего 40 лет назад). Но все-таки гораздо больше в Бабисе было добродушия, гостеприимства и непосредственной веселости. По-английски он говорил плохо, с акцентом и часто путая слова (например, hour и month, час и месяц), но поболтать любил. В общем, мы подружились.

Через пару часов, когда меня чуть попустило, и я отошел от долгой дороги, Бабис позвал на вечернюю мотопрогулку. Мы сели на его байк и с ревом мотора понеслись по улицам вечернего города. Горячее небо темнело, а внизу, среди крон деревьев, начали зажигаться фонари. Вечернее освещение примиряло с не понравившимися поначалу Салониками. Все-таки были здесь и достоинства - например, обилие зелени, которое придавало вечерним улицам особый уют. И, конечно же, море. Мы ездили по центру, останавливаясь в разных местах. Сначала - у тату-салона, где работали бабисовские друзья. Затем - на набережной, в сквере под Белой башней, символом этого города. Там мы слушали уличных музыкантов. Потом переместились чуть дальше вдоль залива, к памятнику Александру Македонскому, сидящему с оголенным мечом на вздыбленном коне. Под древним императором, у высокого постамента скакали на биэмикс-велосипедах греческие трюкачи - тоже друзья Бабиса. От них мы двинули в кафешку, где, по словам моего нового приятеля, делают лучшие в городе гиросы - это такое греческое блюдо типа шавермы и донеров. Там мы поужинали, запивая гиросы лимонадом.

В мастерскую на Монастириу вернулись часов в одиннадцать. Улица была совершенно пустой. Мы еще немного покурили, после чего Бабис дал мне ключи, чтобы я мог закрыться изнутри, пожелал спокойной ночи и уехал домой спать. Договорились, что в девять утра, когда он вернется, я уже проснусь и буду готов отпереть ему дверь. Я завел будильник на телефоне, поставил во дворике раскладушку, расстелил на ней спальник и улегся - вторую ночь подряд под звездами, под теплым южным небом. Условия для жизни тут были, конечно, спартанские, но меня это вполне устраивало. Поначалу донимали комары, но в какой-то момент я просто перестал обращать на них внимание и заснул.

3.
Утром проснулся от настойчивых криков:
- Васил! Васил!
Оказалось, это Бабис звал меня из-за забора внутреннего двора.
- Васил, открывай, я пришел!
Я отпер дверь и подивился - чего это он так рано? На часах только восемь. Оказалось, не рано - просто в Греции другое время, на час больше, чем в Испании-Франции-Италии. А я и не знал.

Бабис принес мне из кофейни, расположенной по соседству с мастерской, холодного кофе фраппе в большом бумажном стакане с крышкой и соломинкой. Выкатил из помещения на улицу убранные на ночь мотоциклы. Включил компьютер и проверил фейсбук. Затем вышел ко мне во дворик и стал скручивать свой фирменный косяк. В общем, день начался лениво и спокойно. После двух дней трэша-угара в Неаполе и еще двух дней, проведенных в дороге, это только радовало. Подрываться и куда-то ломиться не хотелось. Я курил, пил кофе, ел гирос все из той же кофейни, читал со смартфона всякие новости в интернете и рассылал «коуч реквесты», причем не без успеха: удалось найти ночлег до конца недели - и в болгарской Софии, и в сербском Белграде.

Во второй половине дня я выбрался на прогулку и снова пошел в центр, к набережной. Удивительно все-таки: я, конечно, знал, что Греция - страна бедная, но не знал, что настолько. Колыбель цивилизации и родина великой античной культуры в прошлом, страна-курорт и член Евросоюза в настоящем (причем с евро в качестве национальной валюты), а со стороны больше похожа на государство третьего мира. Или это только в Салониках так? Не знаю, пока не знаю. Но точно могу сказать, что ничего особенно интересного с туристической точки зрения, никаких древностей я в Салониках не нашел - несмотря на то, что городу больше двух тысяч лет. Разве что давешняя Белая башня на набережной - толстый, тяжеловесный каменный цилиндр постройки четырнадцатого века. Возможно, сто лет назад тут было поинтереснее - говорят, что в 1917 году чуть ли не полгорода сгорело в страшном пожаре.

Впрочем, кое-что понравилось. Например, разглядывать местных мужчин и женщин. В своеобразной внешности греков была какая-то благородная красота. Темноволосые, но светлокожие, с приятными и открытыми лицами. Немало было и смуглых - но все равно с правильными европейскими чертами лица. Мужчины носили бороды и выглядели так, как и должны выглядеть настоящие древние эллины. Еще понравилась набережная и залив Термаикос. Салоники были последним приморским городом в моем маршруте, и поэтому хотелось запомнить все как следует. В пункте проката я арендовал велосипед и пару часов катался вдоль воды и по прилегающим к заливу кварталам. А к девяти вечера вернулся на автобусе в мастерскую.

В тот день у меня появились новые соседи. Испанца Хосе Бабис повстречал на улице случайно и пригласил потусить у себя пару дней - оказалось, парень уже три месяца путешествует по Европе на велосипеде. Выехал из Испании весной и держит путь на юго-восток, в сторону Таиланда, рассчитывая провести в дороге года полтора. В тридцать с небольшим лет ему захотелось резких перемен в жизни. Он расстался с девушкой, продал машину, собрал снаряжение, сел на велик и уехал. Достаточно спокойный и позитивный персонаж. Чуть позже появился Тьяго с каучсерфинга - бразильский студент, тоже путешественник, но более цивильный и домашний. Очень скромный и приличный парень, который, кажется, был в некотором шоке от предложенных условий проживания. Когда Бабис уехал домой, мы еще долго общались с ребятами, сидя во дворике.

4.
Утром я хотел пораньше выйти на трассу и начать стопить в Болгарию, но пораньше не получилось. Сначала я не смог отказаться от предложенного неугомонным Бабисом косяка. Затем, когда все-таки собрался с силами и вышел (примерно в полдень), я долго не мог сесть на нужный мне автобус, который довез бы меня до автостанции на окраине города, рекомендованной на «хитчвики» - именно оттуда ходил транспорт до удобной для автостопа деревеньки где-то на севере под Салониками. Ох уж эта греческая азбука! Отчасти похожая на кириллицу и одновременно не похожая ни на что, она ужасно сбивала меня с толку. Раза два я садился не на тот автобус. Затем час ждал на автостанции, а, когда, наконец, дождался и уехал, то понял, что двигаюсь не по нужной мне трассе, а по старой дороге, идущей параллельно. Кажется, на этот раз «хитчвики» все-таки подвел меня. В итоге пришлось пару часов, обливаясь потом, идти по сельской местности, среди засеянных хлебами полей и под жарким солнцем. Я пешком добрался до нужной мне трассы Е79 и долго брел вдоль нее по проселочной дороге в поисках подходящего места для стопа, а его все не было и не было. Часы показывали четыре часа дня, а впереди по-прежнему оставалось триста с лишним километров пути. Черт возьми! Отчаявшись, я подошел к металлической сетке, отделяющей угодья от шоссе, перебросил через нее рюкзак, а затем перелез сам. Будь что будет! Развернул картонный знак SOFIA лицом к автомобильному потоку и поднял правую руку с оттопыренным большим пальцем. И уже через двадцать минут застопил легковушку. Внутри сидели парень и девушка моих лет или постарше - болгары, которые возвращались с греческих пляжей домой в Софию.

В общем, в тот день все кончилось хорошо. Я ехал к братьям-славянам и впервые за три с лишним недели покидал Шенгенскую зону - на границе мне поставили в паспорт штампы о выезде из Греции и въезде в Болгарию. На рекламах и дорожных знаках появилась кириллица - в той же самой версии, что и в России. Да и вообще в Болгарии все было почти как дома.

Продолжение следует.

1. Утро в заливе у Игуменицы