Мадрид - Москва автостопом: шесть недель чудес. Неделя третья: Италия (часть 2

vasyaindahouse

Мадрид - Москва автостопом: шесть недель чудес. Неделя третья: Италия (часть 2 - Неаполь и Бриндизи)

Oct 06, 2014 01:36

Треш и угар в Неаполе. - Порт Бриндизи и паром в Грецию

1.
Еще только подъезжая к Неаполю, понимаешь, что город большой - долго, не менее получаса автомобиль катит среди пригородов и промзон до центра, до места, где заканчивается так называемая автострада дель Соль, «дорога солнца» или просто трасса А1 - шоссе, соединяющее крупнейшие города Италии: Милан, Флоренцию, Болонью, Рим и Неаполь. За тот вечер я проехал эту трассу почти всю - примерно 480 километров из полных семисот шестидесяти - и уперся в ее финальную точку, столицу области Кампания, родину пиццы и знаменитых мафиози из Каморры - чудесный город Неаполь, стоящий на юге западного побережья Италии. Рим я решил посетить как-нибудь в другой раз, и поэтому объехал его стороной - да и к тому же концепция путешествия предполагала минимум столиц и максимум моря в моем маршруте.

На размеры города указывает и официальная статистика - население Неаполя насчитывает без малого миллион человек. Все из них, кого я встретил по пути от вокзала Наполи Чентрале через площадь Гарибальди к остановке автобуса, в тот пятничный вечер казались мне пьяными. Мощеные плиткой тротуары были засыпаны мусором. На остановке молодой накачанный парень закуривал длинный косяк и трогал за грудь свою спутницу, нежно приговаривая ей что-то. Перед тем, как прийти сюда, я позвонил Питу, и он объяснил мне, на какой автобус надо сесть и до какой остановки ехать. Сам он жил в районе Чиайа, рядом с вокзалом Мерджелина - это в западной части города, относительно недалеко от центра. Нужного мне автобуса R1 не было минут 20. В Чиайю прибыл уже заполночь и стал ждать на условленном месте - правда, не Пита, а его подругу (по телефону он сказал, что сам встретить не сможет). Ладно…

За пять минут ожидания я успел пару раз приложиться к бутыли с бренди и выкурить самокрутку. Улица была совсем пустой. Из тротуарных плит росли пальмы, пахло морем. Вскоре услышал радостное «Хааай!!» из-под соседнего фонаря. Навстречу мне шла невысокая полненькая шатенка.
- Привет, я Камила! Пит плохо себя чувствует, поэтому попросил меня выйти за тобой. Пойдем!

Через пару поворотов по полутемным узким улочкам мы вышли к железным воротам в арке жилого дома. Камила открыла калитку ключом-таблеткой, и мы зашли во внутренний двор. По пути до питовской двери я узнал, что Камила - полька из Варшавы, путешествует по Европе автостопом, а нашего общего знакомого нашла на каучсерфинге, как и я. Короче говоря, свой человек. Про Пита она сказала, что он нормальный парень, но немного со странностями.

Квартира была маленькой. По сути, она состояла из одной просторной комнаты и кухни, отделенной от основного помещения барной стойкой. Плюс ванная с туалетом. В комнате имелось два окна, большой стол для игры в кикер, клетка с кроликом, черно-белый кот, две электрогитары и комбики, шкаф с книгами и теликом, вентилятор на белой ноге, икеевский журнальный столик и два дивана. На одном из них - на том, что стоял в дальнем углу - за открытым ноутбуком полулежал Пит, растатуированный мужик в белых штанах и черной футболке «Рамоунз», с крашеным ирокезом, упавшим на выбритый висок. Стены и мебель были увешаны панковской атрибутикой - плакатами, флагами, шарфами, карикатурами на панковскую и скиновскую тематику. The Adicts, The Business, 4Skins, Angelic Upstarts, Clash, Sex Pistols, Cock Sparrer - было видно, что обитатель квартиры рубится по панк- и oi!-культуре, причем рубится давно: в профиле Пита на каусерфинге в графе «возраст» стояло «46». Выглядел он почти на столько же, будучи при этом отнюдь не серьезным дядькой, а реальным панком - еще с восьмидесятых годов прошлого века. Все это я узнал чуть позже, а пока что Камилла знакомила нас:

- Вот, Пит, это Бейзил из России. Знакомься, Бейзил, это Пит!
- Хай! - Пит улыбнулся мне со своего дивана. - Погодите минут десять, ребят, я тут сейчас с делами в интернете закончу, и вернусь к вам.
- Пита выкинули с каучсерфинга, - пояснила Камила, - какая-то овца написала на него жалобу, и аккаунт заблокировали. Теперь он делает себе новый профиль.
Я поинтересовался, что же случилось, и в шутливой манере рассказал им о своих утренних опасениях: тебя, понимаешь, пригласили на вписку, а тут выясняется, что хост - какой-то подозрительный персонаж.
- Она написала, что я пытался ее изнасиловать, сучка! - откликнулся Пит. - Хотя это неправда, я к ней вообще не прикасался. Просто поссорились - какая-то гламурная недотрога. Ладно, ребят, еще пять минут, и я буду с вами.

В общем, все было нормально - я оказался в достаточно уютном доме в компании позитивных и приветливых людей, и, наконец, мог расслабиться, впервые за этот долгий день. Я принял душ (о, катарсис!), переоделся и вернулся к угловому дивану. Еще раз поразглядывал стены в плакатах - вот это круто! Панк-рок и все, что с ним связано, стал одним из моих главных интересов еще в 15 лет и остается в их числе до сих пор. Так что с Питом общий язык мы должны были найти быстро. Сразу же нашелся и другой общий интерес. Когда Пит закончил с делами и отодвинул ноутбук в сторону, я объявил:
- Кстати, у меня есть бутылка бренди. Будете, ребят?

В глазах олдового панка зажегся огонек, он посмотрел на меня уже по-новому и сказал «Йес!». Я полез за своей флорентийской бутылкой в рюкзак.
- Ну нет, гайз, я лучше пивка попью! А вы бухайте, - Камилла достала из холодильника бутылку «Перони» для себя, а из буфета - две рюмки для нас.
- За итальянско-польско-русскую дружбу!

После долгого нервного дня мне хотелось только напиться и заснуть. Задача была выполнена качественно и относительно оперативно. Мы расселись на диване вокруг столика и часа два провели за выпивкой и разговорами. Пит оказался классным мужиком, интересным, незамороченным и с чувством юмора. Когда бренди закончилось, в дело пошла польская водка. Разговоры о музыке, о жизни и не помню еще о чем… Камила звонко смеялась. Мы быстро стали друзьями. Как я ложился спать, уже не помню.

2.
Вот так, весело и пьяно, начались мои неапольские выходные. Продолжились и закончились они таким же образом. В субботу я проснулся на диванчике под своим спальником. Пит с Камилой спали на том диване, где мы сидели накануне.

Утром мы стали похмеляться остатками польской водки. Кстати, что итальянское бренди, что польская водка - напитки вроде бы крепкие, да не совсем, до сорока градусов не дотягивают, максимум - 36-38. Для русских это как-то несерьезно, конечно. Впрочем, хаять понапрасну европейский алкоголь не стану, действовал он как надо. Под ненавязчивые лечебно-профилактические шоты мы играли на гитаре, общались и ставили друг другу музыку. Я познакомил его с некоторыми группами российской панк-сцены. Помню, включал Old Style Values, «Свиньи в космосе», Diagens, Distemper, Siberian Meat Grinder, «Пурген» и других. Питу понравилось.

Тем временем, через окна в комнату призывно светило жаркое солнце, как бы напоминая: грешно сидеть дома с утра до вечера - особенно когда на этот город у тебя есть всего два дня. Через пару часов мы с Камилой собрались на туристическую прогулку. Пит идти с нами отказался.
- Не, ребят, вы идите, а я вас тут подожду. Я не хожу в центр города и не гуляю под солнцем - у меня с кожей проблемы.
- Я же тебе говорю, он со странностями, - хихикая, шепнула мне Камила.

От морской набережной питовский дом отделяли пять минут ходьбы. С первых же мгновений город ослепил, захватил, закружил и заворожил - ярким солнцем, блеском синих волн, видом карабкающихся в пологую зеленую гору разноцветных кварталов и веселой многолюдной набережной. Мы шли вдоль моря в сторону центра города. Первым пунктом нашей русско-польской турпрограммы стал средневековый замок Кастель-дель-Ово - каменная махина тяжеловесных рубленых форм, громоздящаяся над волнами на маленьком искусственном полуострове. Поднялись на ее зубчатые квадратные башни, пофоткались. Сверху был хорошо виден Везувий на противоположном берегу Неаполитанского залива - мифологический вулкан полого стелился громадным двугорбым силуэтом на фоне лазурного неба. На парапете, отделяющем верхнюю площадку от пропасти, туристы оставляли послания и просто отдельные слова на своих языках - был среди них и родной «хуй», конечно.

Затем пришли на центральную площадь города, Пьяцца-дель-Плебишито. Длинной полукруглой колоннадой ее обнимал Королевский дворец, напоминающий Казанский собор в Питере. Всю эту архитектурную роскошь, как обычно в Италии, обрамляли старые жилые дома с осыпающейся местами штукатуркой и давно не мытыми фасадами. Чуть углубишься в окрестные улицы - и обнаружишь расписанные граффити древние стены и бумажки, тут и там белеющие на старинной брусчатке под ногами. Все-таки, как ни странно, потрепанность, потертость и легкая неряшливость придавали старинным итальянским городам особое обаяние.

К середине дня мы проголодались. Обедать сели на уличной веранде ресторанчика в самом центре старого Неаполя, в переулках. Заказали по бокалу светлого пива и большую пиццу с тунцом. С Камилой было легко. Очень легкая на подъем и жизнерадостная девушка, искательница приключений, и достаточно не глупая. Возрастом чуть старше меня - ей было почти тридцать. Мы общались с ней, как хорошие приятели. Общались, кстати, на английском - русский она знала, но совсем чуть-чуть (между прочим, в прошлом году путешествовала по Чечне). Поговорить на родном языке мне было совсем не с кем еще с начала этой недели, с того марсельского утра, когда мы расстались с русскоговорящим французом Тома. Поэтому вслух вот уже шесть дней я разговаривал только на английском, и даже понемногу начинал думать на нем. По моим наблюдениям, английский в Италии знают практически все - пусть немного, пусть несколько слов, но объясниться могут (в отличие от испанцев и особенно французов). Но это так, к слову.

Около шести вечера мы засобирались домой - нас ждал Пит. Впрочем, покидать уютный Старый город так быстро не хотелось, и мы присели у фонтана на площади Монтеоливето, под памятником испанскому королю Карлу II. Мрамор барочного фонтана конца семнадцатого века был расписан разноцветными граффити начала века двадцать первого. Под бронзовым монархом сидели итальянские подростки, пахло марихуаной и кебабами.

- Знаешь, Камила, я, кажется, теряю чувство реальности, - начал разговор я, - после трех недель в дороге, после девяти новых городов… Я, Вася из России, вписываюсь у итальянского панка, сижу на старой площади в Неаполе…
- …с девушкой из Польши, - смеясь, закончила Камила. - Понимаю тебя! У меня то же самое. Допивай и пойдем - Пит уже ждет нас. Если мы опоздаем, то тебе он, может, ничего и не скажет, но на меня точно наедет!

В супермаркете мы купили кое-чего из еды и большую бутылку граппы, 40-градусной виноградной водки, - Пит просил прихватить чего-нибудь крепкого на вечер. В Чиайу возвращались на поезде от центрального вокзала. Покупать билеты не стали, поэтому пришлось бегать от контролера - вместе с какими-то несовершеннолетними итальянскими прохиндеями.

К Питу все-таки опоздали, но, по-моему, он не расстроился. На вечер была намечена алкогольно-кулинарная программа - пиво, граппа и пирОги, польское национальное кушанье, которые мы начали готовить вместе с Камилой под ее руководством. Польские пирОги - не то же самое, что наши пироги, а что-то типа вареников с разными видами начинок. Мы использовали картофель. Варили и давили в кастрюле клубни, затем заворачивали пюре в кружочки теста. На готовые вареники Камила выложила поджаренные шкварки и подала вкусно дымящееся блюдо на стол. Хорошая еда, забористая граппа и душевная компания - вечер был отличный. Ближе к десяти часам, когда пирОги были съедены, на улице стемнело, а мы успели неплохо напиться, было решено идти купаться в море. Пит опять остался дома, я же двинул с Камилой к набережной, где уже тусовалось много народа, купающегося и просто гуляющего. То, что происходило там, помнится смутно. Помню, как с больших белых камней, торчащих из моря под набережной, спускался в теплую темную воду и плавал. Помню, как в одних трусах рассекал по набережной и приставал к итальянцам, пытаясь стрельнуть у кого-нибудь бумажку для самокрутки. Помню, как сильно рассек обо что-то правую голень - кровь потом текла чуть ли не до утра. Камила все время смеялась. И это, пожалуй, все. Следующее, что я помню, - это пробуждение все на том же диванчике у Пита. Солнце, светящее в комнату сквозь тонкие шторы, гуляющий по мне черно-белый кот Скимаск и чудовищное похмелье.

3.
Субботний вечер в Неаполе стал пиком тех выходных. Дальше все пошло по нисходящей - и настроение, и самочувствие, и градус веселья. Утром Камила уехала на море, а мы остались с Питом вдвоем. Пару часов я рассылал «коуч реквесты» в Болгарию и Сербию - за Средиземноморьем в плане моего путешествия следовали Балканы. Еще я нашел на «Блаблакаре» машину на завтра - следующим утром мне предстояло ехать в Бриндизи, портовый городок на противоположном, восточном побережье Италии, откуда через Адриатическое море ходят паромы в Грецию и Албанию. В планах была паромная переправа, и к вечернему отправлению корабля хотелось гарантированно успеть - поэтому я во второй раз отказался от автостопа. Когда с делами было покончено, мы отправились в магазин за опохмелом. Солнце пекло нещадно. Тяжело дыша, Пит ковылял вверх по крутым неапольским улочкам. Сама собой у нас началась похмельная философская беседа.

- Духом я молод, - сказал Пит, - и остаюсь все тем же панком, что и был. Но тело мое уже совсем не то… Последнее время я тусуюсь в этой квартире и просто дожидаюсь смерти.
- Знаешь, мне тоже иногда кажется, что я готов умереть, - отвечал я, - по крайней мере, практически все, о чем я мечтал, уже сбылось - интересная работа, любовь, дальние путешествия… Конечно, хочется еще большего, но все, что было, - это уже довольно много. А тебе нравится, как прошла твоя жизнь? Ты доволен?
- Да, - сказал Пит. - Если бы я мог начать все заново, то прожил бы эти годы точно так же... Вот бля, все супермаркеты закрыты. Придется нам пить гребаное пиво.

По случаю воскресенья крупные магазины действительно не работали, а купить крепкого алкоголя было больше негде. В маленькой прачечной рядом с питовским домом из-под полы продавали пиво, и мы взяли сразу бутылки по четыре, после чего вернулись в квартиру сидеть на диване - опять смотрели панк-видео, побухивали и общались. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, мы стали хорошими приятелями. Половину своей 46-летней жизни неаполец Пит провел за границей - по нескольку лет обитал в Швейцарии, в Германии, в Нидерландах, в Англии. Играл в рок-группах, кутил и отжигал. В Англии он много тусовался с представителями британской панк-хардкор-волны восьмидесятых - среди его друзей были дядьки из «Эксплойтед», «Варукерз» и «Дисчардж» (все это главные группы ирокезного анархо-панка, классика, так сказать). Обратно в Неаполь Пит вернулся из-за своей мамы, старенькой итальянки, которая жила одна в соседней квартире. Несколько лет назад она попросила сына вернуться - чтобы он побыл с ней в ее последние годы. И Пит вернулся. Сейчас он сидит дома, зависает в интернете, играет хоррор-серф на своих электрогитарах и постоянно принимает гостей со всего света, предпочитая, в первую очередь, панков, хардкорщиков и скинхедов. Кстати, цивильная специальность у Пита тоже имеется. «Я занимаюсь ремонтами, - рассказал он, - например, все в этой квартире сделано моими руками». Квартира действительно выглядела неплохо и была чистой - только при мне ее хозяин по два-три раза в день собирал в совок мусор из-под журнального стола - пепел, фантики, пробки и остальное. Привычку к чистоте он сохранил со времен службы в итальянских вооруженных силах - оказывается, в юности Пит год или два отслужил на флоте.

Вечером я преодолел недомогание и все-таки выбрался прогуляться. Пару часов загорал на давешних белых камнях, длинной грядой насыпанных у набережной. Потом прошелся по улицам. Около восьми часов мне вдруг позвонила Камила.

- Привет, Бейзил! Звоню тебе, чтобы сказать спасибо за классный день и до свиданья - я съезжаю в хостел.
- Вот так новость! А что случилось?
- Это не так важно, но если коротко, то с Питом мы поссорились. Находиться в его квартире я больше не хочу, потому что он реально ненормальный!

Я пожелал Камиле удачи и попрощался. Вскоре вернулся на вписку. Пит сидел на диване рядом со своей мамой, сухонькой благообразной итальянкой добродушного вида. Они пили чай. Вскоре мама ушла, а мы открыли по пиву. Между Питом и Камилой явно что-то происходило в эти дни, что-то типа случайного романа, но я в их дела деликатно не влезал. Что именно случилось за время моего отсутствия, я так и не понял.

- Вот так всегда и бывает после секса с девушкой, - начал Пит, когда мы заговорили о нашей польской подруге. - Я давно уже не фанат секса, да и член далеко не всегда работает. Мне нравится просто общаться, разговаривать, может быть, спать вместе. Но после секса все меняется, и отношения почему-то уже не могут быть прежними. У нас был с ней секс, и вот чем все кончилось - мы поссорились, и Камила ушла.

Мы еще немного поболтали, и я стал собирать рюкзак. Утром мне предстоял ранний подъем - с Алессандро, блаблакаровским водителем, мы договорились встретиться у вокзала Мерджелина в семь утра. Времени на то, чтобы восстановиться после алкогольных выходных, имелось немного, и я лег спать. Закончилась третья неделя в дороге.

4.
Когда я начинал свое путешествие в Мадриде, его сроки не были определены окончательно - я думал поездить по Европе недель шесть-семь или больше. Итоговый вариант плана во многом зависел от моей девушки Оли, которая все эти недели была в Москве. К моменту выезда я был безработным, и никакие дела не держали меня на родине. Она же была не так свободна в сроках и могла рассчитывать только на отпуск - на время которого планировала присоединиться ко мне. К концу третьей недели моего трипа ей удалось найти дешевый авиабилет до Будапешта и урвать себе 12 свободных дней, начиная со второго июля. Это значило, что ко второму июля я должен добраться до Венгрии и что скоро увижу Олю! В то последнее неапольское утро до нашей встречи оставалось чуть больше недели.

Утро было ожидаемо тяжелым. Я распрощался с Питом и поковылял к вокзалу Мерджелина - это несколько минут ходьбы. В семь утра город только просыпался, было безлюдно и прохладно. Солнце светило нежными косыми лучами, но не очень-то радовало. Алессандро с «Блаблакара» оказался невысоким парнем лет сорока с модной бородкой. Он подъехал на синем «Фиате», я погрузил в багажник рюкзак, и мы тронулись - захватив по дороге еще одного попутчика. Шоссе поднималось в горы. Утро было прекрасным, и впереди было почти четыреста километров на юго-восток, в середину каблука аппенинского сапога. Но дорожные красоты меня не интересовали. Мы пересекли страну от побережья к побережью за четыре с небольшим часа, и все это время я крепко проспал на переднем сиденье. В Бриндизи прибыл все еще немного разобранный, но уже посвежее. Расплатился с водителем - дорога из Неаполя обошлась мне в 15 евро. Алессандро высадил меня у железнодорожного вокзала, объяснил, как добраться до порта и пообещал помочь, если будут какие-то проблемы - мол, звони, если что. И уехал на своем «Фиате» на работу. А я остался посреди привокзальной площади.

Бриндизи - маленький итальянский городок с населением около девяноста тысяч человек. Оказался я здесь только из-за порта - еще до вылета из Москвы я выяснил, что из Бриндизи каждый день ходят паромы в Грецию, а именно туда я и хотел - прибыть морем в порт Игуменица и двинуть автостопом в Салоники. Ближайший паром отправлялся вечером, в 20.00, и прибывал в Игуменицу рано утром. Стоимость самого дешевого билета - «дек спейс», или место на палубе - 44 евро. В здании вокзала имелась конторка, продающая билеты практически на все виды дальнего общественного транспорта, и первым делом я пошел туда.

- О, рашен? - взглянул на меня хмурого вида дядька-менеджер лет пятидесяти - после того, как я протянул ему паспорт. - Если вдруг встретишь вашего президента Путина, скажи ему, чтобы выебал Америку! (Tell him to fuck USA!).

Я сказал «окей, непременно» и оплатил билет. Дядька подробно объяснил мне, как ехать в порт (на автобусе от вокзала) и куда в порту идти. Все дела были сделаны, и у меня оставалось несколько свободных часов на изучение Бриндизи. Я решил прогуляться. За первый час успел выпить бокал пива за столиком у кафе и сходить в супермаркет за сыром и крекерами. Вскоре началась сиеста - практически все лавки закрылись, малолюдные улицы опустели окончательно. И я пошел по центру этого старинного городка.

Хотя Бриндизи был полуслучайным и как бы необязательным пунктом моей туристической программы в Италии, город запомнился хорошо. Узкая центральная улица, Корсо Умберто Уно, встречала двумя параллельными рядами нарядных пальм вперемежку с грациозными фонарями, отделяющими тротуары от проезжей части, белыми плитами мостовой и белыми старинными зданиями с белыми солнцезащитными ставнями на окнах. Было тихо, а с наступлением сиесты город замолк совсем. Солнце жарило с синего, совсем безоблачного неба, а я все шел с рюкзаком по Корсо Умберто Уно и обливался потом. Буквально через километр улица уперлась в такую же белую морскую набережную. Адриатическое море узким извилистым заливом въедалось в побережье. На воде покачивались редкие катера. Я сидел на белых мраморных ступенях, ел крекеры с плавленым сыром и бананы и втыкал в этот умиротворяющий вид. После безумных выходных я чувствовал себя опустошенным, но сонная атмосфера старого южного городка и перспектива ночи в море действовали на сознание благотворно.

В шестом часу вечера я был в порту, который, в противовес городу, был весьма людным и суетным местом. На просторной асфальтовой площадке у въезда паслись многочисленные фуры. У микроавтобусов стояли столы со всяким ярким барахлом на продажу, а за столами - торговцы-албанцы. Вообще албанцев в порту было очень много - паромы из Бриндизи ходят не только в Грецию, но и в Албанию, присоседившуюся к ней севернее по адриатическому побережью - аккурат напротив Италии. Смуглые люди с сумками челноков, говорящие на странном языке… В специальной конторе я поменял бумагу, выданную на вокзале, на сам билет, плотный четырехугольник глянцевого картона с магнитной полосой на обороте и логотипом компании-перевозчика - «Гримальди Лайнз». Через пару часов можно было идти на посадку. Сквозь стеклянные стены зала регистрации был виден тот же логотип «Гримальди» - на борту громаднейшего парома, стоявшего у причала. Вдоль него в разверстую железную пасть в корме тянулась длинная очередь из фур, микроавтобусов, фургонов и легковушек. Безавтомобильные люди туда поступали небольшими порциями, которые выпускал из дверей зала регистрации работник порта в униформе. Я ждал своей очереди в толпе американских подростков, путешествовавших со своими учителями.

В начале восьмого я, наконец, поднялся на борт, на самую верхнюю палубу. Затем пошел исследовать внутренние помещения. Паром поражал своими размерами - девять этажей, лифты, несколько ресторанов, коридоры с каютами, холлы с диванами и большие залы с пассажирскими креслами. В этих анфиладах и коридорах я заблудился несколько раз. Все пространство парома быстро обживалось все прибывающими пассажирами. Те, у кого были билеты без места, занимали столы в кафе, диванчики в холлах и вообще все углы. Люди разных национальностей, разного пола, возраста и достатка сидели и лежали на ковриках - жевали, смотрели в ноутбуки, негромко переговаривались, спали. Я решил провести ночь на палубе и снова поднялся наверх.

В порту стемнело. Паром не тронулся ни в восемь, ни в девять вечера. На Бриндизи уже опустилась ночная тьма и везде загорелись фонари, когда корабль, наконец, загудел моторами и забрызгал винтами. В десять вечера Италия начала быстро удаляться от меня, и скоро береговых огней стало не видно. Я сидел у металлической оградки на рюкзаке, брошенном на палубу, прихлебывал пиво и вглядывался в темнеющие панорамы. Вокруг бродили пассажиры, болтающие на всех возможных языках (правда, русского я не слышал). Морской путь в Грецию отметил середину моего путешествия. Богатые европейские страны закончились, и впереди меня ждали Балканы и Восточная Европа - Греция, Болгария, Сербия, Венгрия, Словакия, Польша и Белоруссия. Я тоже их ждал - спокойно, радостно и с чувством уверенности в себе. Все шло хорошо.

Где-то далеко внизу шумели двигатели и плескались об обшивку волны. Здесь, наверху, дул ветер - прохладный и очень крепкий. Совсем ночью я нашел на палубе закуток, защищенный двумя параллельными стенами. Между ними ветра не было. Я расстелил в этом закутке туристическую пенку и разложил на ней спальник. Утеплился - сменил шорты на длинные штаны, надел кофту и ветровку, после чего полез в свой мешок. Вместо подушки использовал пакет с одеждой. Над Адриатикой в темном небе мерцали яркие звезды, а я лежал на спине и смотрел на них.

Продолжение следует

1.