Опиум для народа
Во время просмотра немого шедевра "Broken Blossoms" (1919) легендарного Дэвида Гриффита не могла отделаться от мысли, что на экране какая-то достоевщина: мрачные трущобы большого города, "униженная и оскорблённая" до самой последней крайности героиня, религозный экстаз и необузданное злодейство... Сам сюжет как будто навеян мимолётным признанием Настеньки из "Белых ночей", которая рассказывает Мечтателю, что, будучи пришпиленной булавкой к бабушкиному платью, иногда дофантазируется до такой степени, что выходит замуж за китайского принца. У Гриффита Настеньку зовут Люси, и для неё эта (эротическая) фантазия становится почти реальностью, когда бедную девушку заносит в лондонский Чайна-таун, где она становится объектом обожания, если и не принца, то, по крайней мере, настоящего китайца (с говорящим, а вернее проговаривающимся именем Ченг Хуан!), готового превратить её в принцессу или даже в богиню. Впрочем, китаец - настоящий только по сценарию. На деле же его играет европеоидный актёр, томно прищуривающий глаза. Да и в роли пятнадцатилетней Люси мы видим вполне взрослую кинозвезду Лиллиан Гиш. В итоге оба исполнителя должны прилагать недюжинные актёрские усилия, чтобы казаться не теми, кто они есть, для усиления драматического эффекта. В довершение всего Ченг Хуан "балуется" опиумом, что отсылает уже куда-то к гоголевскому "Невскому проспекту" и художнику Пискарёву, уходящему в мир наркотических галлюцинаций в погоне за недостижимым идеалом Чистой Красоты. Однако в фильме его некому одёрнуть, рассудительный автор не поджидает где-то за углом, сверяя лихорадочные фантазии с прозаической реальностью. Напротив, Гриффит делает всё возможное, чтобы и зрителя затянуть в одурманивающий омут возвышенных грёз, окружая геров размытой дымкой, ставя их в экзальтированные позы и, главное, гарантируя, что мечта не развеется после их смерти, будучи надёжно зафиксированной на киноплёнку.