Георгиевск. Часть 1: Пятый элемент
На Кавказских Минеральных Водах "5" - число почти магическое. Крупнейшая из здешних 17 лакколитов гора Бештау имеет 5 вершин, 5 гор-спутников и 5 гор-соседей, а среди Пятигорья люди построили Пятиградье. И столь устойчиво клише "пяти городов КавМинВод", что как-то даже и не задумываешься о математике: всего городов тут семь, а популярных курортов четыре (Ессентуки, Железноводск, Кисловодск и Пятигорск о пяти железнодорожных платформах). За пятого в большинстве рекламных проспектов и путевых заметок тут Минеральные Воды, аэропорт и вокзал которых видел почти каждый, кто бывал в этих краях. Вот только сам образ Кавказского Пятиградья старше, чем поезда, самолёты или городок Лермонтов на урановых рудниках. Скрытым Пятым элементом КМВ я бы назвал Георгиевск - довольно крупный (65 тыс. жителей, а в агломерации и все 120 тысяч) и довольно старый (тут присоединяли к России страну Georgia) город на Подкумке в 20-30 километрах от Минеральных Вод и Пятигорска, подобно Моздоку или показанному в прошлой части Екатеринограду имевший шанс стать столицей Кавказа.
Я расскажу о нём в двух частях - о городе и окрестностях, которые как бы не более интересны.
В предгорьях Центрального Кавказа за последнюю тысячу лет сменился ещё и пяток государств: "золотым веком" в памяти горцев осталась эпоха Алании, когда на плоскости под охраной лояльных кочевников колосились пышные поля. Затем пришли сюда кочевники нелояльные и втоптали Аланию в пыль веков - её уцелевшие жители скрылись в труднодоступных голодных ущельях, а предгорья взяла себе Золотая Орда. Недолговечная, как и все степные империи, в 15-16 веках и она начала слабеть и дробиться, и первыми из горцев на бесхозную равнину пришли черкесы. Никогда не бывшие частью Алании, они были кочевниками не привольных степей, а непроходимых лесов Западного Кавказа, и боевого клича их боялся ещё древний грек. Вот только как и подавляющее большинство лучших в мире воинов, адыги совершенно не умели договариваться между собой. Непобедимые для народов извне, черкесы истребляли друг друга в бесконечных войнах племён, ни одно из которых не могло взять всю власть над другим. Сами они порядком отличалась укладом, разделяясь на "аристократические" (где у власти стояли князья "пши") и "демократические" (где всё решались народные сходы и тлекотлеши - старейшины). И вот некоторые пши задумались о том, что не стоят жизни уорка (воина) и тфокотля (землевладельца) эти дождливые горы, когда рядом только и ждёт хозяев непаханный чернозём. Так и возникла где-то в 15-16 веках Кабарда - черкесская колония на плоскости, вскоре сцепившаяся с Крымским ханством и в 1561 году объединившаяся против него с покорившей другие татарские ханства Россией. То как часть Кабарды, то отдельно от неё в русских документах известны "пятигорские черкасы", сущность которых нынешним историкам так до конца и не ясна. Рискну предположить, что это были другие, возможно "демократические" племена адыгов, так же рвавшиеся в Кабарду, окопавшись среди лакколитов. Но в итоге организация всегда побеждает отвагу: в 1570 году Кабарда проиграла войну с Крымским ханством. На два века Северный Кавказ стал фактически окраиной Османской империи, её Дальним Востоком и Крайним Севером, где кабардинские князья, как встарь, воевали друг с другом и порой брали власть над племенами горцев. Так прошло два века, а затем на Кавказе уже не посланниками, а войсками объявилась Россия, которой не терпелось исполнить давние союзные обязательства перед Кабардой. А так как мнения самих кабардинцев на этот счёт особо не спрашивали, в 1777 году по краю их степей прошла Азово-Моздокская укреплённая линия, укомплектованная казаками с Волги, Хопра и Днепра. Ключевым её звеном стала крепость Святого Георгия:
2.
Надо сказать, что в большинстве своём крепости Кавказа не сохранились просто потому, что в них и нечему особо было сохраняться. Каменные стены и башни Назрани или Ведено были воздвигнуты позже, когда России пришлось буквально вгрызаться в глухие горы. Первоначальные же крепости предгорных линий, как тот же Грозный, представляли собой многогранники земляных валов с каменными воротами, за которыми что казармы солдат, что дом коменданта, что лазарет и арсенал, что полковая церковь представляли собой корявые турлучные хаты. Крепости Святого Георгия повезло куда больше - она стояла над единственным на много вёрст вокруг, да при том весьма тяжёлым бродом через Подкумок, вдоль которого тянулся крупнейший во всём Предкавказье равнинный лес. Ну а лес - это не только дичь, грибы и ягоды, лес - это в первую очередь стройматериал: из брёвен можно было делать срубы, а на древесном угле обжигать кирпич. Расположение практически напротив середины Кавказского хребта вкупе с возможностью соорудить комфортабельные и презентабельные здания предопределили значение Георгиевской крепости - именно она стала центром всей Азово-Моздокской укреплённой линии, резиденцией её командующего, внешне больше похожей на форты Дикого Запада из тогда ещё не снятых вестернов. В пятиграннике крепостных стен было трое ворот - Бештаугорские к Пятигорску, Александровские к далёкой Москве и Водяные к Подкумку. Через последние и ныне поднимается Шоссейная улица (кадр выше), представляющая в нынешнем Георгиевске пусть и второстепенный, но самый эффектный въезд. И если подлинность стен и ворот вдоль неё вызывает большие сомнения (я встречал разные мнения на этот счёт), то выше, на параллельной высоком берегу Красноармейской улице, остались и подлинные здания крепостного двора:
3.
В первую очередь это Никольская церковь, освящённая в 1780 году - старейшая русская постройка Ставрополья. На самом деле она может быть даже старше: большинство деревянных церквей в этих предгорьях когда-то стояли в станицах Хопра и Волги, но перебравшись к новой границе, казаки увезли свои храмы с собой. Конкретно в случае Георгиевска с его обилием леса это лишь предположение, ничем не опровергнутое и не подтверждённое. Ну а достоверно то, что казаки сюда действительно приехали с Хопра - там, на Червлёном Яру, ещё в 14 веке из народа бродников, куда входили и славяне, и татары, и чиги (зихи, то есть опять же черкесы) образовалось первое подобие казачьего войска, охранявшего границы Великого княжества Рязанского от набегов Великой Степи. На рубеже 16-17 столетий Хопёрское войско вошло в состав Донского войска, но всегда держалось особняком. Много людей с Червлёного Яра сражались и за Стеньку Разина, и за Кондратия Булавина, но в 1770-х, видя судьбу Запорожской Сечи, хопёрцы решили не ссориться с государством. В 1775 году Хопёрский полк вошёл в состав Астраханского казачьего войска и за несколько лет был переселён на Кавказ, со временем распределившись между Кубанским и Терским казачеством.
4.
В Красноармейскую улицу с годами сжалась Никольская площадь, начинавшаяся как крепостной плац. До советских времён его отмечала таинственная "колонна у гауптвахты", о которой никто толком не знал, когда и в честь чего она поставлена - молва, конечно, говорила про визит "матушки Екатерины", которая в реальности никогда не была на Кавказе. Вот здесь приводится дореволюционный текст с предположением о том, что колонна была возведена в 1816 году вместе с самой гауптвахтой, так как у обеих построек был одинаковый кирпич. В таком случае это мог быть, например, памятник 40-летию крепости. Но уже к началу ХХ века не знавший реставраций колонна была на грани обрушения, ну а конец её истории так же не ясен, как и начало.
5а.
На плац, площадь, улицу глядит суровый бревенчатый фасад в сотне метров от церкви - на самом деле главный исторический памятник города. Кое-где это здание называют даже домом наместника Кавказа, и может быть наместник правда жил здесь, под защитой мощных укреплений, выдержавших в 1779 году даже не набег, а месячную осаду кабардинцев, пока на Малке царские власти безуспешно строили Екатериноград. На самом деле тут располагался штаб Азово-Моздокской линии и резиденция её командующего, которого навещали порой то Суворов, то Потёмкин. В 1783 году же в Крепость Святого Георгия пожаловали посланники из Страны Святого Георгия, Картли-Кахетинского царства по ту сторону Кавказского хребта. Георгиевский трактат, о котором подробнее расскажу позже, так и остался черновиком русско-грузинских отношений и, на мой взгляд, сомнительным поводом для гордости.
5.
Но дом, где его подписали, вроде как стоит, хотя и здесь я слышал разные версии, сходящие в дате "1983": одни говорят, что Георгиевский штаб был разобран давно, и к 200-летию трактата его условно воссоздали, другие - что тут цел вполне себе подлинный сруб, отреставрированный тогда по вольной фантазии авторов. Вот так "предполагаемый дом наместника" выглядел на старом фото:
5а.
Ну а в бурном Подкумке за эти две сотни лет много воды утекло. К 1786 году приросшая несколькими слободами крепость стала городом Георгиевском, которому на тогдашнем Кавказе явно готовилась вторая роль после Екатеринограда. Тот 4 года числился столицей Кавказского наместничества, Георгиевск же в 1802-24 годах был центром вытянувшейся от Кубани и Лабы до Каспийского моря Кавказской губернии (в последние два года - области), пока в этом качестве его не сменил Ставрополь. Ещё на 6 лет Георгиевск остался уездным городом, что тоже было немало - вся губерния делилась тогда на 4 уезда. Однако под защитой Крепости Святого Георгия расцвёл ближний тыл, где на целебных водах лечились раненные в стычках с горцами солдаты и отдыхало богатое "водное общество" со всей необъятной страны. В 1830 году Георгиевский уезд стал Пятигорским уездом, а городу, откуда фактически присоединяли Кавказ, достался лишь заштатный статус. От крепостных валов к середине 19 века не осталось следа, однако шанс на реванш у выскочек-курортов Георгиевску дал другой инфраструктурный объект - пущенная в 1875 году Ростов-Владикавказская железная дорога. Фактически, Георгиевск тех лет занимал в Пятигорье то же место, что теперь Минеральные Воды - главные ворота в нарзанный рай. Здешние ярмарки не уступали прохладненским, а на бывшей эспланаде крепости швейцарский купец Рудольф Лейпцингер воздвиг в 1902 году пивзавод, солодоварня которого теперь перекликается с Никольским храмом:
6.
К 1894 году, однако, железная дорога от Илларионовской (нынешних Минеральных Вод) была проложена непосредственно до курортов, и догнать их в развитии Георгиевску было не суждено. В ХХ век он вступил крепким середняком (12 тысяч жителей в 1897 году), столь знакомой по окраинам Российской империи "купеческой республикой". Центр города разросся из Мещанской слободы, и открывает его просторная площадь Победы примерно в километре от бывшей крепости:
7.
Украшенная Ильичом (1980) и неказистой скульптурой Святого Георгия (2020) чуть ли не из папье-маше, в жаркий полдень она превращается в сковородку, а ближе к сумеркам обретает неповторимый южный уют:
8.
Застроенная в позднесоветское время, красотой окрестных зданий площадь не впечатляет, и лишь переливающаяся мозаика кинотеатра "Аврора" по сей день радует взгляд меж глазниц заброшенного здания. "Аврору" в Георгиевске действительно любили, а мечта о её восстановлении тянется в городских пабликах из года в год:
9.
Площадь Победы - это бывшая Базарная площадь, так и не застроенный участок крепостной эспланады, с приходом железной дороги превратившийся в крупнейший на Кавказе торг. На радостях от возрождения старого города тут построили в 1881-83 годах Вознесенский собор, который я бы назвал апофеозом русской эклектики. Даже сквозь время видно, что со своими фронтонами и окнами в духе то ли рококо, то ли маньеризма, с армянскими главками звонниц и луковичным куполом по центру это был китч и абсурд... но китч и абсурд абсолютный, а абсолют нельзя не уважать.
10а.
Его снесли в 1934 году, а в 1960-80-х и саму эту сторона площади поглотили многоэтажные кварталы. Примерное место, где стоял собор, теперь отмечает часовня, сооружённая "в год семисотлетия [2014] со дня рождения преподобного Сергия Радонежского как знак покаяния о разрушении храма". Она неплохо смотрится в паре с другим монументом, поставленным в 1983 году в конце короткой пешеходной Горийской улицы - и думаю, из даты и названия вполне понятно, что это за монумент:
10.
Православная Грузия, в Средние века долго и мучительно собиравшаяся воедино под властью Багратионов (см. Ардануч) и в 12 веке на равных сражавшаяся с сельджуками и персами, к концу Средневековья представляла собой россыпь небольших монархий - пешек в партии султана и шаха. Тем не менее, формально царства и княжества оставались независимыми, а затяжная смута в Иране и появление в Передней Азии войск ещё одного православного царства вселяли в сынов Сакартвело надежду. В 1762 году царь Ираклий II объединил Картлийское и Кахетинское царства, то есть больше половины нынешней Грузии, и всерьёз задумался о собирании земель, в котором были хороши все средства. Внутри страны он реформировал законы и суды, загонял в рамки продажную знать, и не забывал даже про такие удивительные в нынешних "странах западного выбора" вещи, как образование и промышленность, поднимать которую позвал в свои приделы греческих мастеров (см. Алаверди). Во внешнем мире же все действия Ираклия II имели одну цель - дать стране покой и выиграть время. 24 июля 1783 года в штабе крепости Святого Георгия встретились Григорий Потёмкин и грузинские посланники Иоанэ Мухранбатони и Герсеван Чавчавадзе. Они подписали Георгиевский трактат, условия которого казались для Грузии более чем выгодными: Россия размещала на её территории два батальона своих бесконечных войск, но при этом обещала не вмешиваться во внутригрузинскую политику. В тот же год в Моздоке началось строительство Военно-Грузинской дороги, затянувшееся, однако, на 16 лет. Которые для Грузии оказались фатальны: не имея желания жертвовать батальонами за непреодолимой горной стеной, Россия не заступилась за вассала ни в одном из его конфликтов с соседями, а в 1786 году и вовсе, под предлогом переговоров Ираклия II с протурецкой Самцхе-Джавахетией, отказалась от обязательств и вывела войска. В 1795 году Тбилиси утопили в крови персы, в 1798 умер Ираклий II, а в 1799 году открылась наконец Военно-Грузинская дорога, по которой картлийские послы отправились на север просить уже не протектората, а подданства. Дальше же Россия сделала то, чего не делали с гордыми картвелами никакие захватчики - низложила царя, оборвав тысячелетнюю династию Багратионов. С точки зрения Советов, впрочем, царя низложить - всегда благое дело, и уж точно не помеха для русско-грузинской дружбы. Георгиевск же так и остался местом, где дружба эта переросла в нечто большее, и по монументу видно, что построили его зодчие, приехавшие сюда из-за гор:
11.
Площадь Победы с окрестностями представляет собой фактически отдельный район, обособленный и от крепости, и от старого города. На Горийской мне запомнилось здание детского садика:
12.
Судя по скульптурам, также 1980-х годов:
13.
"Аврора" и лежащий за ней Головинский сквер отделяют от площади школу №1:
14.
В которой сложно признать бывшее Реальное училище (1911):
14а.
В спину же нынешней мэрии глядит с соседней улицы Калинина старая Городская дума, судя по каланче над крышей вмещавшая заодно полицию и пожарных:
15а.
В итоге власть и торговля в Георгиевске поменялись местами: нынешняя мэрия стоит на месте лавок, а лавки (пардон, бутики) ждут посетителей в кабинетах дореволюционных чиновников. Здесь же - кафе "Лакомка" с очень вкусными пирожными и тем недостатком, что кроме пирожных там ничего и нет: с "перекусить" в Георгиевске туго.
15.
Улица Калинина же - преемница Бештаугорских ворот: здесь находится автовокзал, большую часть трафика которого составлют маршрутки в Пятигорск. К автостанции примыкают рынок и гостиница, а жилой 12-этажный Дом-с-Короной (1997), ставший символом постсоветского Георгиевска, довешает атмосферу делового центра:
16.
Исторический центр Георгиевска - даже в другой стороне, вытянутый вдоль улиц Лермонтова и Октябрьской вдаль от крепости и пятигорской дороги. На их первой перемычке по улице Луначарского стоит Народное собрание (1900), таблички на котором извещают, что в 1921 году тут выступал с речью Сергей Киров, а с 1961 года действует Народный драматический театр:
17.
Улица Луначарского ограничивает Армянский край - небольшой район частного сектора вдоль параллельной улицы Шаумяна. Не знаю, сколь армянский он в наши дни, однако именно купцы народа хай стали первыми селиться за эспланадой. Улица Шаумяна до революции была Армянской площадью - аж с 1793 года тут стояла деревянная церковка Сурб-Петер-Погос (Святых Петра и Павла), разрушенная в 1930-х годах. Надо заметить, Северный Кавказ в 19 веке был, натурально, заповедником такого оксюморона, как армянское деревянное зодчество - из дерева был и апостольский храм в Екатеринодаре, а в Моздоке такая церковь, хоть и переданная православным, даже уцелела до наших дней. В нынешнем Георгиевске армян по меркам Пятигорья немного - всего-то 11%, и куда как более типичный для своего зодчества собор Сурб-Геворк они построили к 2012 году далеко на окраине, у дороги на Ставрополь и Москву.
17а.
Впрочем, дорогами на Ставрополь и Москву были и две главные улицы Старого города: Октябрьская называлась Александровской по крепостным воротам, а улица Лермонтова и вовсе была Московской. Бульвары по ним проложил в начале ХХ века градоначальник Александр Головин, чей заброшенный дом и ныне стоит на Октябрьской:
18.
Октябрьской улица стала, видимо, в 1920 году, когда на ней похоронили останки 26 большевиков, расстрелянных белыми на 9-й версте Прикумской железной дороги. В 1922 над могилой поставили железную колонну в неповторимой земшарско-техногенной эстетике первых послереволюционных лет, а в 1976 году рядом зажгли ещё и вечный огонь в честь героев Великой Отечественной:
19.
С разных сторон от мемориала - пожалуй, самые красивые здания Георгиевска. Слева, если идти из центра - Общество взаимного кредита (1912), по факту первый городской ТРЦ, вмещавший также несколько кафе и магазинов:
20.
Ныне здесь Дом детского творчества:
20а.
Напротив, за узкой проезжей частью - Азово-Донской банк, ныне ставший ЗАГСом:
21.
Красивая лепнина у него, говорят, не только снаружи, но и внутри, однако я гулял здесь уже после закрытия:
21а.
Мемориал тянется по бульвару и дальше, продолжаясь аллеей героев, и лишь через квартал проезжая часть появляется и с другой стороны:
22.
Старая застройка тут теряет цельность, разбавленная советскими "коробками" и неказистым новостроем. Но кое-что есть - как например гостиница "Лувр", которую построил врач и статский советник Илья Гюберт, а на доходы с неё держал лепрозорий близ города:
23.
Или конструктивистская двухэтажка 1920-30-х годов. А вот домик на переднем плане я сфотографировал из-за его типичности - такие вот фронтончики с двумя арками внутри третьей я видел в Георгиевске не раз и не два:
24.
Вот Октябрьская пересекает тенистую улицу Гагарина - небогатую на старые дома, но остающуюся в Георгиевске одной из главных магистралей.
24а.
За ней раскинулся ещё один парк, на опушке которого встречает памятник Международной Солидарности. Так его назвали после реставрации в 2020 году (благо, то правда был год едва ли не последней на нашем веку всемирной солидарности), а прежде, с 1960-х годов, это был старый добрый монумент комсомольцам:
25.
Рядом в парке - ещё один мемориал Победы с тридцатьчетвёркой, пушками и стелой городов-героев:
26.
И тем обиднее знать, что парк и близлежащий стадион "Труд" располагаются на месте кладбища, где когда-то стояла весьма интересная внешне деревянная Покровская церковь (1841):
26а.
И было много именитых могил. Вот так например, покоился Дмитрий Лисаневич, который в 1806 году убил семью карабахского хана в Шуше, а в 1825 сам был застрелен чеченцем.
26б.
Рядом в улицу Гагарина упирается бывшая Московская, по которой пройдёмся в обратную сторону:
27.
Бульвар здесь не столь тенист, но куда более широк, а потому прохладным вечером особенно уютен. На аллее примечательны фонтан "Каменный цветок" (2018), воссозданный вместо предшественника 1950-х годов, доведённого в постсоветские времена до абсурда:
28.
И памятник Лермонтову, установленный и того позже - в 2020-м году. Что само по себе странно: в детстве, в 1820-25 годах, будущий поэт со своей властной бабушкой Елизаветой Арсеньевой проездом гостил здесь более дюжины раз, практически в каждой её поездке к своим кавказским родне и имениям.
29.
Вдоль бульвара - те же старые дома. Вот этот например, жителям известен как Дом со шпилем, а краеведам - под ещё более звучным названием Дом Дара. В данном случае имеется в виду деловитый грек Александр Дар, который торговал тут зерном и ставил любительские спектакли в Народном доме. С 2010 под шпилем обитает краеведческий музей, основанный в 1967 году энтузиастами и в 1983 утверждённый официально. Судя по чужим фото - туда стоило зайти, но я то ли не успел, то ли поленился. Что же до шпиля, то летом Дом Дара становиться вещью в себе - самый красивый вид с угла ( см., например, здесь) скрыт непроницаемой зеленью:
30.
Дальше по бульвару - женская гимназия (1912), ныне обычная школа:
31.
Многоэтажка, похожая на ещё один подарок архитекторов солнечной Грузии:
32.
И дом Тумасова (1903), владельца галантерейных магазинов, куда в некоторых путеводителях "селят" уже знакомого нам Рудольфа Лейпцингера, на самом деле жившего в Пятигорске:
33.
Путаница вышла от того, что оба купца построили в разных городах два Дома со львами:
33а.
Люди на бульваре:
34.
С которого теперь сойдём. Среда старого Георгиевска продолжается и на других улицах, но за пределами бульваров она либо очень уж рядовая:
35.
Либо старых домиков не найти больше пары штук подряд:
36.
37.
Пожалуй, самое примечательное место за пределами двух бульваров - это перекрёсток улиц Ленина (перпендикулярная аллеям) и Пушкина (параллельна Октябрьской с другой, относительно улицы Лермонтова, стороны), в прошлом - Большой Мещанской и Великой княжны Ольги. На одной - особняк Тарасенко, в стенах которого многие георгиевцы потеряли родных: в 1942-43 годах его занимало гестапо.
38.
На другой - пара корпусов старой гостиницы "Лондон" (1910):
39.
Которые, вместе с внутренней частью квартала, в 1931 году занял Георгиевский винзавод. Не знаю, славился ли он вином в советское время, но спроса на алкоголь в подбрюшье всесоюзного курорта не могло не быть, а в 1986, говорят, здешние вино даже поставлялось для профилактики радиационных болезней в Чернобыль.
40.
С приходом дикого капитализма неизбежность спроса поняли и местные дельцы, которые свели в окрестностях большую часть виноградников - последние 30 лет гнали здесь ту неописуемую химическую дрянь на красителях, которую на волне своей эйфории незадачливые туристы возьмут да и купят где-нибудь на поляне Азау или склоне Мусса-Ачитары. Наконец, в 2021 году завод сгорел, и владельцы не стали его восстанавливать.
40а.
Надо сказать, и то был один из последних работавших в Георгиевске заводов. При Советах старинный город обзавёлся десятком предприятий от известного на весь Кавказ арматурного завода до маслозавода, начинавшегося ещё до революции, но постсоветская эпоха не пощадила почти ничего. Нынешний Георгиевск, особенно по контрасту с КавМинВодскими курортами - очень бедный и увядающий город. К северу от улицы Гагарина и Городского парка лежит тоскливая промзона, за которой, однако, начинается невзрачный на местности, но очень красивый на карте район частного сектора с правильной веерной планировкой. Веер расходится от уже третьего в моём рассказе монумента Победы (1974), у которого особенно красив "секретный" барельеф с обратной стороны ниже уровня площади:
41.
В густой зелени за ним скрывается вокзал, почти не видимый со стороны города:
42.
Но неожиданно красивый со стороны путей:
43.
Кадр выше снят с поезда, которым я ехал из Прохладного в Минеральные Воды по той самой магистрали Ростов-Владикавказ. Вот только станция её, в 1875 году давшая новый толчок Георгиевску, располагалась не здесь, а в продолжающей город на юге станице Незлобной. Этот вокзал открылся лишь в 1913 году на протянутой оттуда 11-километровой ветке, представлявшей собой отнюдь не тупик - к 1915 году заработала Прикумская железная дорога, уходившая на 94 километра в степь, к городу, который тогда назывался Святой Крест, а ныне - Будённовск. Не очень понимаю, куда эта линия, в историю вошедшая в первую очередь "белым террором" на 9-й версте, должна была вести в итоге - может, на Астрахань или Царицын? Она в любом случае осталась малодеятельным тупиком, а вот у станции Георгиевск судьба сложилась иначе: не знаю точно, когда был и как заброшен участок от Минеральных Вод до Незлобной, но ныне линия проходит буквально в нескольких километрах севернее, напрямую через Георгиевск.
44.
Железнодорожный узел Георгиевска мы попробуем распутать в следующей части, а пока для полноты картины наведаемся в микрорайоны, разросшиеся в направлении Незлобной от зародившейся ещё при крепости Тифлисской слободы. И внешне они в общем-то ничем не примечательны, но главная достопримечательность тут - топонимика. Каждый район в Георгиевске имеет народное, и вполне ходовое название - например, Магадан, Уругвай или Палестина. Происхождения этих названий в большинстве своём забыты, хотя можно предположить, что Шанхай прозвали так за трущобность, а Санта-Барбару - за богатство. Где-то народ припоминает, что Берёзка обзавелась своим именем по то ли магазину, то ли кинотеатру, а Минное Поле - по военным складам, на месте которых возведён. Прилегающий к центру район частного секторы Планы молва возводит к засилию наркоманов, хотя скорее речь идёт о генпланах царской ещё эпохи. Что соседняя Рязанка стала таковой потому, что там могли и зарезать - как-то больше верится. В Магадане, можно предположить, давали квартиры переселенцам с Крайнего Севера, а стройка Палестины выпала на очередной арабо-израильский конфликт. В другом месте пишут, что Палестину застроили, но не успели озеленить, и как результат - она напомнила георгиевцам знакомые по репортажам с ближневосточных войн пустыни. И лишь откуда в Предкавказье взялся Уругвай - никто даже версий не строит...
45.
Последняя достопримечательность сегодняшнего рассказа - между Планами и Берёзкой:
46.
Как ни странно, в дореволюционном Георгиевске не было храма Георгия Победоносца, и лишь с религиозным возрождением местные верующие решили это наверстать. В 1991-94 годах была возведена церковь-времянка, в 2017 году закрывшаяся для прихожан, но история самого этого места куда интереснее:
47.
Не секрет, что Ставропольский край сыграл свою роль в гибели СССР - из станицы Привольной на другом его конце был родом новопреставленный Михаил Горбачёв, а вот в Кисловодске появился на свет Александр Солженицын. Георгиевск, однако, в судьбе будущего диссидента сыграл особую роль - здесь упокоились его родители. В 1918 году в городской больнице умер отец Исаакий Семёнович, благополучно прошедшую Первую Мировую войну и павший жертвой несчастного случая на охоте. Его похоронили на том самом кладбище у Покровской церкви, где теперь воинский памятник и стадион. Мать Таисия Захаровна перебралась к своему брату Роману Щербаку в Георгиевск уже в старости, и умерла здесь в 1944 году. Её похоронили на советском кладбище, разбитом тогда ещё за городом, и в последний раз Солженицын ухаживал за материнской могилой в 1956 году. Дальше город вырос, кладбище закрыли для новых захоронений, и вернувшись на родину в 1994 году, Александр Исаевич понял, что могилу уже не найти. Конечно же, он не хотел, чтобы его мать покоилась на заброшенном кладбище, а потому сделал всё от него зависящее, чтобы в это место снова вернулась жизнь:
48.
Ну, или по крайней мере здешняя молва считает Солженицына главным... ну, не фундатором, конечно (денег у него столько не было), но инициатором строительства Георгиевского собора, заложённого в 2001 году и освящённого в 2012-м, через несколько лет после смерти диссидента. Теперь это один из самых удачных образцов церковного зодчества постсоветской России:
49.
А про окрестные станицы будет следующая часть.
Обзор поездки и (в перспективе) оглавление - ЗДЕСЬ.