Декабристские сёла. Тельма, Мальта, Бельск.
Иркутск окружает целая россыпь старинных сёл, в безлюдии дожелезнодорожной Сибири похожих на спутники, вращающиеся вокруг планеты. По сравнению с показанными в прошлой части правобережными Оёком, Уриком и Александровским, сёла на пронизанном транзитными дорогами левом берегу Ангары менее декабристские, но более интересные: Тельма с одним из красивейших храмов России, Мальта с палеовенерами и Бельск с последней в Сибири полностью аутентичной башней острога.
Как в Петербурге подъезд называют парадной, так и на Байкале слову "шоссе" предпочитают слово "тракт" - быть может, как дань уважения тем старым трактам, в узлах которых разросся Иркутск. На правом берегу Ангары от его окраин расходятся Александровский, Качугский (Якутский), Голоустненский и Байкальский тракты, ведущие по преимуществу к сёлам в глубинах бескрайней Иркутской области. На левом берегу тракт лишь один - зато какой! Уходящая на восток трасса "Байкал" тут называется Култукским трактом, уходящая на запад трасса "Сибирь" - Московским трактом, а в совокупности они - тот легендарный Сибирский тракт, в 18 веке связавший Европу с Китаем. Вдоль Московского тракта и росли сёла левобережья, однако в последний год 19 века его дополнила другая, железная ось - Транссибирская магистраль. Вдоль неё сложилась мощная индустриальная агломерация Большого Иркутска: алюминиевый Шелехов, нефтеперерабатывающий и ядерный Ангарск, химическое Усолье-Сибирское, металлургический Свирск, угольное Черемхово... Старые сёла превратились в предместья, в связующие звенья этой городской цепи, и Транссиб на сотню километров от Иркутска воспринимается как линия метро или на худой конец скоростного трамвая. Тем более индустрия Иркутской области - это не только дымящие над Ангарой трубы и затерянные в тайге прииски, это ещё гигантские ГЭС в Иркутске, Братске и Усть-Илимске. Благодаря им здесь самая дешёвая в России электроэнергия, а потому на железной дороги сохранился редкий на "оптимизированной" РЖД оазис активного движения электричек.
2.
"Метрополитеновость" иркутского участка Транссиба дополняет то, что большинство этих электричек проходят город насквозь, и на запад от Иркутска я ездил в основном с платформы Академическая - первой к востоку от главного вокзала. В Ангарск можно уехать почти каждый час, в Шелехов и Усолье-Сибирское - в среднем раз в пару часов, в Слюдянку и Черемхово - несколько раз в день, а самым дальним пунктом на западе служит Зима, до которой на электричке без малого 5 часов ходу. Помимо обычных электричек совершенно подмосковного вида тут есть и экспрессы с телевизорами, туалетами и самолётными креслами (кадр выше), делающие остановки лишь на больших станциях. В общем, Большой Иркутск я проезжал на электричке много раз за две поездки, а потому на фотографиях не стоит удивляться сменам погод и сезонов. Первые полсотни километров, как где-нибудь в Подмосковье, электричка едет по сменяющим друг друга населённым пунктам - полумиллионный Иркутск и четвертьмиллионный Ангарск соединяются через посёлок Мегет (8,8 тыс. жителей) с пока ещё не оптимизированным деревянным вокзалом (1937):
3. upd: с осени 2020 года схемы слегка изменились - см. комментарии.
Лишь за Ангарском застройка расступается, и в ясную погоду на горизонте появляется белая полоса вершин Восточного Саяна:
4.
Это Тункинские гольцы, за которыми - горячие источники и потухшие вулканы Тункинской котловины. По прямой до гор порядка 100 километров, и оба кадра я снял ультразумом: невооружённым глазом видишь только, что у горизонта не вполне ровный край.
5.
За Ангарском встречает станция Тельма с дореволюционной водонапоркой:
6.
Но она расположена в чистом поле, отделённая трактом от местного Железнодорожного - безликого советского ПГТ: Посёлок Тельма (5,1 тыс. жителей) же - у следующей станции Тельминка:
7.
И его главная достопримечательность отлично видна с Транссиба на фоне далёкого правого берега Ангары:
8.
Ещё эффектнее Тельма смотрится с Московского тракта, если ехать из Усолья в сторону Иркутска, на фоне грандиозной промзоны Ангарска:
9.
Но не спешите противопоставлять патриархальную матушку-Русь индустриальному Советскому Союзу! Сейчас уже не совсем не очевидно, что Тельма - это прото-Ангарск:
10.
Малолюдная Сибирь дожелезнодорожной эпохи была обречена на автономность: возить сюда железо с Урала или соль с черноморских лиманов - не напасёшься волов, стекло или вино вряд ли переживут месяц пути по ухабам. Как результат, старая Сибирь была переполнена мелкими полукустарными заводами, работавшими на местном сырье и на местные нужды, почти не считаясь с качеством. Показанный в прошлой части Александровский централ вырос из винзавода на таёжных ягодах, самый суровый и самый колоритный район Иркутска зовётся Рабочим предместьем, но важнейшим промышленным центром в округе сибирской столицы до постройки Транссиба стала Тельма. Известная с 1660 года, к 18 веку она выросла в крупное торговое село на Сибирском тракте, а главный импульс в развитии ей дала Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга - на тот момент крупнейшая в истории по бюджетам и числу участников. Лес для кораблей исследователи должны были найти где-нибудь у Охотского моря, а вот железную оснастку и паруса предполагалось изготовить здесь - так в 1732-33 годах в устье Тельминки заработали первые в Восточной Сибири железоделательный завод и суконной мануфактура. Завод проработал недолго, и выполнив основные задачи, закрылся - возможно, был переоснащён в стекольный завод, в 18-19 веках так же ставший в Тельме одним из градообразующих предприятий. К концу столетия их дополнил винокуренный завод, и это не считая десятка мельниц и кузниц.
11.
И хотя первый же паровозный гудок на Транссибе значил для всего это смертный приговор, после знакомства с городами-заводами Урала пейзаж Тельмы читается как документация. Московский тракт проходит по старой плотине железоделательного завода на Тельминке, цеха которого стояли в низине с прошлого кадра, а выше по течению ещё полны пруды:
12.
И как на Урале, над заводом стоял храм, как бы благословлявший производство. Нынешнюю Казанскую церковь построил в 1814-16 годах начальник суконной фабрики Игнат Соколовский:
13.
Кто был архитектором этого безумно красивого храма (многие иркутяне считают его самым красивым в России!), сочетающего ампирные формы и барочный декор - в бумагах не значится, и более того, это едиственный явный пробел в документации строительства церкви. Чаще всего автором считается крепостной мастер Иван Шорин, но av4 и av-otus в своё время приучили меня не верить на слово преданиям о сельских самородках: каменный храм - слишком сложная сущность, чтобы его мог построить от начала до конца человек без специального образования.
14.
Скорее всего, проект был прислан сюда из Европейской части России, и отдельные детали наводят искусствоведов на мысли об авторстве Осипа Бове (галереи), Николая Львова (ротонда) и даже Василия Баженова (главки вокруг ротонды, овальная в сечении колокольня, мальтийские кресты). Ещё есть версия про губернского архитектора Якова Кругликова, который просто обобщил опыт лучших столичных зодчих, и во всяком случае его постройки вроде Триумфальной арки у бывшего Иркутского острога действительно неординарны, а символы, над которыми ломают голову потомки, есть и на них. Как бы то ни было, церковь в Тельме неописуемо красива, особенно в цветах глубоких сибирских небес:
14а.
Ещё одна деталь, заметная на прошлых кадрах - необычайно мощные трубы системы отопления, над которой может быть и работал мастер Шорин: проектируя в петербургской мастерской просторный каменный храм, неизвестный архитектор наверное что-то слышал про сибирские морозы, но масштаб проблемы вряд ли понимал.
15.
Закрывалась церковь в 1936-45 годах, но этого хватило, чтобы уничтожить одну из главных её реликвий - уникальные для Сибири куранты некоего ссыльного мастера Климова, способные играть до 12 разных мелодий. Их циферблат вроде бы где-то хранится, а вот механизмы, колокола и алебастровые фигурки трубящих ангелов, двигавшиеся во время боя курантов, уничтожены без следа. Иконостас же, по местной легенде, спасла икона "Всех Скорбящих радости", которую никакая техника не смогла сдвинуть с места. Чуть достовернее выглядит история о том, что храм отстояли сами тельминцы, к приезду чекистов доверху засыпавшие его зерном и объявившие, что сами переоснастили здание для нужд народного хозяйства. Ещё рассказывают, что у чекиста, возглавившего разгром тельминской церкви, дети родились уродами, а сам он погиб случайной страшной смертью, угодив в картофеледавилку спиртзавода.
16.
Как бы то ни было, интерьер Казанской церкви уцелел, и иконостас, привезённый аж из Москвы на подводах, по-прежнему впечатляет. Утварь, зачастую свою же, батюшка Михаил Мещеряков и его прихожане покупали в 1940-х годах на барахолках.
17.
На прошлых кадрах заметна пара новодельных прицерковных зданий в том же стиле. Вокруг примечательны опять же современные скульптуры - орёл над прудом:
18.
И пограничник с собакой в низинке бывшего завода:
19.
На уступе у тракта - обелиски героям Гражданской и Великой Отечественной войн на фоне остывшей промзоны:
20.
В её центре - белый корпус суконной мануфактуры (1812-14), возраст которого и по меркам Европейской части впечатляет:
21.
До советских времён дожили мануфактура и спиртзавод, и если первая в 1990-х была загублена безвозвратно, то второй тельминцы давно мечтают возродить как градообразующее предприятие.
22.
Среди цехов - похожая на один из них школа нетипового проекта:
23.
Восточнее церкви (по факту, конечно, южнее, но у дорог сквозь Сибирь только два направления) Московский тракт делается совсем заурядным - Игнат Соколовский хотел удивить явно не иркутян, а чиновников, промышленников, исследователей с запада.
24.
Мы, напротив, едем на запад, и за Усольем-Сибирским дорога пересекает Белую реку. Среди своих бесчисленных тёзок она третья по расходу воды после башкирской (Агидель) и чукотской (Юрумкувеем) Белых, примерно с Клязьму (181 м³/с).
25.
У моста, на фоне труб Усолья-Сибирского, расположился по сути ещё один городок - конгломерат посёлков Тайтурка (4,8 тыс. жителей; на переднем плане), Белореченский (8,8 тыс. жителей) и Мальта (3,8 тыс. жителей). Мальтийские кресты пусть не обманывают: как Тельма не имеет ничего общего с Тельманом, а Мегет - с одноимёнными регионом Буркина-Фасо и героем Троянской войны, так и Мальта - название сугубо местное, да вдобавок с ударением на последнем слоге.
26.
В наши дни это старинное (известно с 1676 года) село лишено достопримечательностей подчистую, и даже Вознесенская церковь (1805) разрушена в 1933 году:
26а.
И всё же эти места на слуху - простые иркутяне знают минералку "Мальтинская", а учёных Мальта восхищает не меньше, чем Мальта. В 1928 году Михаил Герасимов, тогда ещё не светило науки, разработавший метод реконструкции лиц по черепам, а всего-то директор Иркутского краеведческого музея, нашёл здесь стоянку каменного века. Жили на Мальте 15-25 тысяч лет назад индейцы - вернее, их дальние предки, на долгом путь с Алтая за Берингов пролив успевшие смешаться с ещё несколькими народами. Что потомки мальтийцев живут теперь за океаном, установила генетика, но ещё Алексей Окладников подметил сходство здешних хижин и полуземлянок с жилищами средневековых эскимосов. Главным же сокровищем Мальты стали образцы доисторического искусства - в руинах хижин обнаружились разрисованные таблички из мамонтовой кости и несколько десятков "палеолитических венер", маленьких женских статуэток, с которых начиналось людское искусство во многих уголках Земли. Сибирские венеры оказались не похожи на средиземноморских из Пиреней и Магриба или хотя бы воронежских из Костёнок. Фигуры их гораздо стройнее, лица проработаны тщательнее бёдер, а главное - они не обнажены: не знаю, в каком углу мира придумали одежду, но в Сибири без неё не обойтись. Для меня, увы, Мальтинские венеры так и остались теорией - все четыре десятка фигурок из Мальты и Бурети находятся в Эрмитаже.
27.
Большой Иркутск за Белой рекой не то чтобы заканчивается, но разуплотняется: сельского в здешних пейзажа явно больше, чем городского, но вдоль дороги тянутся поля. Я досадным образом забыл заснять ПГТ Михайловку со станцией Половина, на момент пуска Транссиба равноудалённой от Владивостока и Москвы (ныне середина Великого Сибирского пути оказалась в 200км западнее, у станции Ук). В стороне остаётся Свирск - маленький город (13 тыс. жителей) у Ангары, центр неимоверно грязных производств вроде выплавки мышьяка или изготовления свинцово-кислотных аккумуляторов. Вернее, мышьяковый Ангарский металлургический завод (1931-34) был заброшен ещё в советские времена, но в 21 веке его руины стали грозить Ангаре экологической катастрофой, и целой эпопеей Свирска стала деактивация АМЗ в 2010-16 годах, по завершении которой городок обзавёлся колоритными инсталляциями и первоклассным Музеем мышьяка. До Свирска я пока не добирался, а вот про шахтёрское Черемхово на дальнем конце Большого Иркутска я ещё расскажу. Мы приехали туда поздней ночью из Мысовой за Байкалом, и выйдя на тёмную привокзальную площадь, я увидел ПАЗик, трижды в день (около 7, 13 и 17 часов) отправляющийся в Бельск. Оставив уставшую Олю на вокзале, единственным пассажиром я покинул ночной город и вскоре ехал в сельскую глушь. От сибирской поздней осени в голове зазвучала Янка Дягилева - "по полям дырявой шалью белый снег":
28.
30 километров от Черемхова до Бельска автобус едет минут 40. Но даже в стороне от тракта и Транссиба левобережье Ангары удивительно густо заселено. Деревни стоят если не одна за другой, то в прямой видимости друг от друга, а о том, что так тут не первый век, напоминают крепко сбитые избы, изящные наличники и даже деревянные церкви, как например остов Спасо-Преображенского храма (1876) в селении Нижний Булай:
29.
И именно как центр разраставшейся пашни был основан в 1691 году Бельский острог выше по течению Белой. В отличие от подавляющего большинства сибирских острогов, его строители пришли не с запада, а с востока по приказу иркутского воеводы. Возможно, дело не обошлось без вездесущей коррупции - начальник острога Евдоким Курдюков был тогдашнему воеводе родичем, а крестьян не столько защищал от вполне себе миролюбивых кочевников, сколько сам донимал поборами. К 1701 году вокруг острога разрослась уже не деревня, в Сретенская Бельская слобода, этакий ПГТ той эпохи, в последующую пару веков представлявший собой большое село с укладом жизни маленького города. Расположение в стороне от тракта способствовало появлению здесь интеллигенции - конечно же, декабристов, по отбытии каторги на Петровском Заводе расселившимся по старым сёлам близ Иркутска.
30.
Самым именитым ссыльным Бельска стал Иван Анненков, история которого впечатляет не столько революционной, сколько любовной романтикой: ещё в Москве с ним сблизилась Полина Гёбль, француженка из Лотарингии, работавшая модисткой в торговом доме на Кузнецком мосту. Накануне восстания влюбленные совершили романтическое путешествие, а вот дальше их чувства оказались куда крепче, чем могли думать светские сплетники - едва владевшая русским Полина отправилась в Сибирь, единственная из декабристок не будучи законной женой осуждённого. Лишь в 1828 году в деревянной церкви Старого Читинска она обвенчалась с Анненковым под слаженный перезвон кандалов. В 1835 году Иван и Прасковья (такое имя получила Полина в православии) поселились в Бельске, но уже пару лет спустя им удалось перебраться поближе к Европе - в зауральский Туринск. Куда дольше в Бельске прожил Пётр Громницкий, обосновавшийся здесь в 1836 году, с 1842 находивший под особым надзором за чтение "Писем из Сибири" коллеги Михаила Лунина, а в 1852 умерший в больнице Усолья. Громницкий с детства хорошо рисовал, отточил эти навыки на каторге, и на жизнь зарабатывал иконописью - какие-то его творения вроде Оёкской иконы из прошлой части до сих пор находятся по иркутским церквям. И первоклассной достопримечательностью Бельска мог бы стать его дом - обычная изба середины 19 века, которую декабрист расписал изнутри... но в 1998 году участок купили какие-то мажоры из Иркутска и не задумываясь разобрали дом. Уцелели только расписные двери, ныне хранящиеся в запасниках иркутского "скансена" Тальцы.
31.
Нынешний Бельск - огромное (1,1 тыс. жителей), крепкое и какое-то неуютное село, где кожей чувствуешь, что чужакам не рады. Здесь в воздухе пахнет навозом и дымом, а взгляды на путника коротки и безразличны - как пришёл, так и уйдёт восвояси. При всём том Бельск и ныне зажиточен - обратно меня подвозил бодрый паренёк на тарахтящей "Волге", рассказывавший о том, как они с женой довольны своей работой в местном агрохолдинге: он механик, она доярка, и по его словам, чаще черемховцы ездят на работу в Бельск, чем бельчане в Черемхово (автобус, который из города ехал пустым, а здесь был встречен толпой, правда это опровергает).
32.
Как и полагается старинному селу, тут много изб с наличниками:
33а.
33.
Посредине - полукаменный дом, похожий на краснолицего пузатого дядьку. Что в общем отражает суть: дореволюционный Бельск был знаменит на весь уезд своим пивзаводом "Сибиряк", и как я понимаю, здесь была его контора. Основал пивоварню в 1896 году иркутский купец Николай Зинцерман, у которого накануне сгорела винокурня. Но вина из ягод в Сибири и так гнали порядочно, а вот пивка попить тогда в привычку местного мужика не входило. Для нового производства Зинцерман пригласил из Германии специалиста Пауля Гута Миллера, которому отдал всё здешнее хозяйство под ключ. Павел Гутыч в Сибири обжился, сарделькам предпочитал блины, широко улыбался селянам, но кончилась его история печально: в один из дней с началом Гражданской войны пивовара избила местная освобождённая шпана. Придя домой, он по привычке навернул блинов, выпил пива, пошёл спать... и не проснулся, скончавшись то ли от каких-то травм, то ли от инфаркта, то ли от яда, который принял тайком, поняв, что будет с его делом дальше. Дом Миллера стал при Советах конторой совхоза:
34.
Вертушка перед ним защищает от коров воинский мемориал на склоне острожной горки:
35.
35а.
На другом склоне - старая больница, выдающая своё назначением мемориальными досками врачей:
36.
Вот и оно, сердце Бельска:
37.
И его вид в другие времена:
37а.
От Сретенской церкви (1786-88) остался лишь периметр стен у одинокой колокольни. Читал, что местные долго стращали друг друга рассказами о карах, обрушившихся на тех, кто разрушил храм - сами они все погибли на фронте, в их семьях дети рождались уродами, а те, кто ел и пил из металлической посуды, на которую переплавили утварь, болели. И видимо до того достращались, что сами стали обходить руины церквей стороной - место проклято!
38.
Крест в ограде напоминает об именитых священниках. Фёдор Парняков в 1914 году служил в православном приходе Урги (Улан-Батора), где был убит не головорезами, китайцами или красными партизанами, а людьми Унгерн фон Штернберга по каким-то подозрениям. Михаил Мацуев же не просто однофамилец, а прадед музыканта Дениса Мацуева.
38а.
Но интереснее церкви здесь Башня Ермака. Так местные нелепо называют деревянную Пятую башню Бельского острога, срубленную по разным данным в 1691, 1698 или даже 1726 году. Надо заметить, от деревянных крепостей, некогда определивших сам облик России примерно как сейчас пятиэтажки, до наших дней не осталось почти ничего. Навскидку я могу вспомнить пару башен монастырских оград на Русском Севере, ещё парочку на Урале в скансенах Хохловки и Нижней Синячихи, ну и в Сибири пяток: башни Казымского (ныне в Новосибирском Академгородке), Братского (ныне в "Ангарской деревне" и в московском Коломенском), Илимского (ныне в Тальцах), Якутского и Бельского острогов. Вот только почти все перечисленные башни увезены в музеи деревянного зодчества, ещё несколько (пермский Пянтег, кировский Слободской) давным-давно перестроили и храмы, а якутская башня - и вовсе реплика взамен сгоревшей в 2002 году. Вот и выходит, что только лишь Бельская башня сочетает аутентичность расположения и материалов - последняя из тысяч, некогда стоявших на Руси. Ну, кроме бетонного подклета, на который её подняли в 1987 году, чтобы не завалилась:
39.
Самая поздняя и самая маленькая (11,5м высотой, 4,5 шириной) из острожных башен, внешне она, откровенно говоря, не впечатляет:
40.
Да и внутрь не зайдёшь:
40а.
Ближе к выезду на Черемхово - ещё одна достопримечательность Бельска: сельский музей. Мемориальная доска гласит, что он занимает дом купца Ивана Мелентьева, срубленный в середине 19 века и в 1887 году купленный церковным старостой Платоном Трескиным. Основанный уже в 21 веке, судя по чужим фотографиям, музей этот очень душевный... вот только работает он с 14 часов, а я гулял по Бельску рано утром.
41.
Так что мне остались только странный драндулет неясного происхождения и возраста:
42.
Да коты, образцово-показательно выяснявшшшие отношшшшениййяааа:
43.
Fight! Combo! Fatality!
44.
Вокруг - околицы с обильной сельхозжизнью:
45.
Ещё можно спуститься к Белой, за которой раскинулся Пивной остров, скрывающий в густых зарослях фундаменты завода "Сибиряк":
46.
Правый берег высок и суров:
47.
А ниже по течению и левый берег поднимается высоким каменистым яром:
48.
Туда и решил я подняться, прежде чем уезжать:
49.
Сверху даже большое село в Сибири кажется лишь приложением к своей природе. Вот слева Белая река, поздней осенью скорее серая:
50.
Справа на бугре - школа над конечной ПАЗика:
51.
А вдалеке сквозь дымку проступает Восточный Саян - до него 75 километров, примерно такой же ширины здесь и само нагорье, а примерно за ним - Окинский тракт в бурятской глуши и озеро Хубсугул по ту сторону монгольской границы.
52.
...К Большому Иркутску причисляют полосу от Ангарска до Шелехова, реже - от Большого Луга до Черемхова. На юге, в горах у Байкала, агломерация обрывается внезапно, а вот на севере плавно сходит на нет - поля и пашни тянутся на сотни километров, а среди них пунктиром стоят города - Залари, Зима, Тулун, Нижнеудинск, Тайшет... До них я пока не добирался, да и на поезде проезжал лишь по ночам. Так что закончив с сёлами, расскажу о городах Большого Иркутска, начав Ангарском - внезапно, в целых 3 частях.
ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ (2020-21)
Обзор и оглавление (2020).
Обзор и оглавление (2021).
Большой Иркутск
Музей на свалке.
Декабристские сёла. Оёк, Урик, Александровка.
Декабристские сёла. Тельма и Бельск.
Ангарск. Колорит, промзоны и музей часов.
Ангарск. Старый город.
Ангарск. Микрорайоны.
Усолье-Сибирское.
Черемхово.
Ангара и Байкал
Перевальная линия Транссиба.
Олхинские скальники.
Иркутск - Большие Коты.
Большие Коты.