Бесплодные дела тьмы
В дополнение к публикации диакона Андрея Кураева Иларион: убей нашу дочку!
Неприятие христианами практики детоубийств
Однако куда большим вызовом вековым устоям повседневного быта широких народных слоев греко-римского общества был другой запрет: не губи дитя абортом и не умерщвляй родившегося. Библейский взгляд на всякую зарождающуюся жизнь как на Божье творение и дар (Пс 118:73; 126:3; 138:13-16), на который никто не вправе посягать, противостоит здесь экономическому утилитаризму, коему следовали еще древние греки в своей демографической политике.
Обычай умерщвлять новорожденных детей с признаками той или иной патологии как в будущем бесполезных членов общества, практиковавшийся в Спарте, возводится Аристотелем в его знаменитой «Политике» (написана в 335-322 годах до н. э.) в ранг общеобязательного закона - он считает необходимым, чтобы супруги прибегали к аборту (в древности искусственный выкидыш вызывался обычно приемом специальных снадобий), если ребенку предстояло появиться на свет сверх установленного в государстве числа детей в семье период своей истории (V век до н. э.) прагматичные греки считали, что таковых не должно быть более трех, поскольку именно это их количество как раз обеспечивало воспроизводство населения, необходимого тогда для ведения войн и следования привычному хозяйственному укладу, не приводя к его, как представлялось, экономически неоправданному росту.
Объединение Греции под гегемонией Македонии, наступившее после 3338 года до н. э., последовавший затем разгром Персидской империи Александром Македонским в 334-325 годах до н.э. и образование обширных греческих царств на Востоке - Египетского Птолемеев (323-30 годы до н.э.) и Сирийского Селевкидов (305-64 годы до н.э.), казалось бы, должны были радикально изменить описанную Аристотелем демографическую политик у греков. Как завоевания новых территорий, так и поддержание на них греческого господства требовали колоссальной мобилизации человеческих ресурсов, будь то свободные граждане, рекрутируемые в войска, будь то рабы, используемые в различных строительных работах.
Аналогичная ситуация имела место и с утверждением в Восточном Средиземноморье римского господства во II-I веках до н. э. Тем не менее на практике вопросы демографии отошли тогда в частную сферу, когда отец семейства, пользуясь обычаем отеческой власти (patria potestas), самовластно решал, сколько и каких детей следует иметь в семье.
Прежде всего по древнему обычаю умерщвления подлежали дети с врожденными патологиями, что допускал римский закон29. Как это происходило в Риме, замечательный знаток античности Мария Ефимовна Сергеенко (1891-1987) описывает так:
Малюток приносили обычно на Овощной рынок и клали у колонны, которая называлась columna Lactaria.
В случае бедности и многосемействености выбрасывали и здоровых детей.
Доля выброшенных была горестной: они или погибали, или, будучи подобраны, становились рабами подобравшего.
Иногда их калечили и посылали нищенствовать 30
Выбрасывать здоровых новорожденных законодательного было запрещено уже в царствование Александра Севера, пришедшееся на 222-235 годы, когда такое деяние стало приравниваться к убийству 31. Последнее обстоятельство, очевидно, было вызвано демографическим кризисом из-за эпидемий, обрушивавшихся на многие провинции Римской империи в течение III века н. э., когда под угрозой порой оказывался воинский набор. Впрочем, нельзя сказать, что нравственное сознание в греко-римском мире было утрачено, и практика детоубийств одобрялась в литературе.
Тот же Тацит ставит римлянам в примет современных ему германцев, отмечая, что, с одной стороны, «ограждается их целомудрие, и они живут не зная порождаемых зрелищами соблазнов, не развращаемые обольщениями пиров", а, с другой, в сабо отмечая следующий факт: Ограничивать число детей или умерщвлять кого- либо из родившихся после смерти отца считается среди них постыдным, и добрые нравы имеют там большую силу, чем хорошие законы где-либо в другом месте 32 В свете имеющихся фактов можно смело утверждать, что приход вчерашнего язычника грека или римлянина в Церковь Христа с самого начала адресованного им апостольского провозвестия прежде всего означал для него отказ от прежнего привычного этоса с его абортивной культурой и экономическим оправданием детоубийств.
Категорический нравственный императив начального язык о христианства с его требованиями к христианину, во-первых, трудиться своими руками (Учение, 12.3-5; 1 Фес 1:9-11; 4:11-12), и, во-вторых, имущим восполнять насущные потребности неимущих | Учение, 1.5а (ср.: Мф 5:42); 4.5-8; 1 Фес 3:12-13; 4:9-10], как раз и обеспечивал в церкви утверждение библейского этноса относительно деторождения, который в еврейской среде, несмотря на все исторические превратности, оставался всегда как сам собой разумеющийся.
На первых порах апостольской миссии к язычникам, когда вопрос о вхождении в общество Израиля тех из них, кто поверил в Иисуса как в Мессию, был открыт и представлял особую актуальность (о чем ниже будет сказано особо), галахическое требование отказа от абортов и убийств новорожденных представлялось особенно злободневным. Впрочем, и много позднее оно останется своеобразным родовым признаком, отличавшим христиан от язычников. На это особо укажет христианский апологет, вероятно александриец, в известном Послании к Диогнету (около 200 года), говоря, что христиане, населяя города эллинские и варварские, кому как довелось, и следуя обычаям соотечественников в одежде, пище и остальном быту, показывают при этом удивительное и, по общему мнению, необъяснимое устроение своей внутренней жизни. Необычность образа жизни христиан, в частности, выражается в том,
что они женятся, как и все, и детей рожают,
но, родив, не бросают 33.
И вот, наконец, мы подходим к ответу на вопрос о причинах ненависти к христианам широких языческих масс и прежде всего греко-римских низов с самого начала существования язык о христианских общин как заметных социальных единиц. Как пер- вые язык о христиане, так и их следующие поколения, продолжая жить в окружении своих соотечественников, выступали среди них как миссионеры новой религии, что в данном случае предполагало порицание языческого образа жизни как неугодного Богу - Творцу, Промыслителю и Судии.
Понятно, что именно обличение детоубийств как самого тяжкого преступления перед таким Богом, хотя бы оно произносилось «не в гневе, но в мире» (Учение, 15.3), не могло не вызвать самой болезненной реакции у тех, кто не желал менять своих взглядов и обычаев. Апостол Павел, откликаясь в своих подлинных посланиях на актуальные для языкохристианских церквей вопросы вероучения и дисциплины, не касался этого аспекта языческого образа жизни, полагая его навсегда изжитым в христианской среде.
Тем не менее в псевдоэпиграфитеском Послании к Ефесянам, написанном его именем и появившимся, как полагает консенсус историко-критически настроенных ученых, в 90-е имеется пассаж, кстати, весьма вероятно восходящий к традиции учительства самого Павла, как раз затрагивающий тему изменения вчерашним язычником своего образа жизни и прежде всего ее семейного аспекта. Обращаясь к вчерашним язычникам, которые «были некогда тьмой, а теперь свет в Господе» (5:8), автор послания призывает их среди прочего: и не сообщайтесь (μή συγκοινωνείτε)35 с бесплодными делами тьмы, более того, обличайте их. Ведь то, что делается ими (язычниками) тайно, стыдно даже называть (5:11-12).
Обычно комментаторы как древние, так и современные склонны видеть здесь указание на распутный образ жизни язычников. Впрочем, о последнем как о противопоказанном христианам в Еф и без того говорится прямо (см.: 4:17-19; 5:3-5, 17-21). Здесь же речь идет о нечто большем, совершаемом именно в тайне и более всего достойном обличения. В свою очередь уже в христианской среде это «стыдно даже называть», ввиду немыслимости для христианина такого поступка, каковым в греко-римском мире как раз и выступало умерщвление новорожденных.
_____________________________________________________________
Примечания:
27 В связи с этим Аристотель прямо указывает: «Относительно выращивания новорожденных детей и отказа от их выращивания пусть будет закон: ни одного калеку выращивать не следует». - Политика, VII.14.10 - Пер. с греч. С. А. Жебелева. Цит. по: Аристотель, Собр. соч. в 4-х томах. - Т. 4. - М.: Мысль, 1983. - С. 622.
28 Там же.
29 Цицерон в связи с этим около 52 года до н. э. ссылается на законы Двенадцати таблиц, кодифицированные в Риме в 451-450 году до н. э. в качестве государственных закон- нов, исходящих от народа (lex publica), среди которых 12 таблица касается брачных прав мужа, в т. ч. умерщвления новорожденного младенца в случае обнаружения у него какого-либо уродства. - О законах, Пер. с лат.
В. О. Горенштейна. Цит. по: Цицерон Марк Туллий, Диалоги: О государстве; О законах. Серия «Литературные памятники». - М.: Наука, 1966. - С. 138.
30 Сергиенко М.Е., Жизнь Древнего рима. Очерки быта. - С.349.
33. Послание к Диогнету, 5 Пер. Десницкого А.С
34. Браун Рэймонд, Введение в Новый Завет - С.225; Покорны, Гаккель. - С.639
35. Греческий глагол μή συγκοινωνείτε -букв. сообщаться, т.е разделять общение, в реалиях греко-римской древности означал участие в трапезе, что в свою очередь указывало на близкие, дружеские отношения. В данном случае автор Еф , следует традиции Павла, призывает эффеских христиан не разделять трапезу с теми из их друзей-язычников, кои подлежат обличению как делающие "бесплодные дела тьмы".
_____________________________________________________________
Иннокентий Павлов. Как жили и во что верили первые христиане. Введение. IV Время, место, обстоятельства появления и авторство Учения. Показания его аутентичности.
Неприятие христианами практики детоубийств
Однако куда большим вызовом вековым устоям повседневного быта широких народных слоев греко-римского общества был другой запрет: не губи дитя абортом и не умерщвляй родившегося. Библейский взгляд на всякую зарождающуюся жизнь как на Божье творение и дар (Пс 118:73; 126:3; 138:13-16), на который никто не вправе посягать, противостоит здесь экономическому утилитаризму, коему следовали еще древние греки в своей демографической политике.
Обычай умерщвлять новорожденных детей с признаками той или иной патологии как в будущем бесполезных членов общества, практиковавшийся в Спарте, возводится Аристотелем в его знаменитой «Политике» (написана в 335-322 годах до н. э.) в ранг общеобязательного закона - он считает необходимым, чтобы супруги прибегали к аборту (в древности искусственный выкидыш вызывался обычно приемом специальных снадобий), если ребенку предстояло появиться на свет сверх установленного в государстве числа детей в семье период своей истории (V век до н. э.) прагматичные греки считали, что таковых не должно быть более трех, поскольку именно это их количество как раз обеспечивало воспроизводство населения, необходимого тогда для ведения войн и следования привычному хозяйственному укладу, не приводя к его, как представлялось, экономически неоправданному росту.
Объединение Греции под гегемонией Македонии, наступившее после 3338 года до н. э., последовавший затем разгром Персидской империи Александром Македонским в 334-325 годах до н.э. и образование обширных греческих царств на Востоке - Египетского Птолемеев (323-30 годы до н.э.) и Сирийского Селевкидов (305-64 годы до н.э.), казалось бы, должны были радикально изменить описанную Аристотелем демографическую политик у греков. Как завоевания новых территорий, так и поддержание на них греческого господства требовали колоссальной мобилизации человеческих ресурсов, будь то свободные граждане, рекрутируемые в войска, будь то рабы, используемые в различных строительных работах.
Аналогичная ситуация имела место и с утверждением в Восточном Средиземноморье римского господства во II-I веках до н. э. Тем не менее на практике вопросы демографии отошли тогда в частную сферу, когда отец семейства, пользуясь обычаем отеческой власти (patria potestas), самовластно решал, сколько и каких детей следует иметь в семье.
Прежде всего по древнему обычаю умерщвления подлежали дети с врожденными патологиями, что допускал римский закон29. Как это происходило в Риме, замечательный знаток античности Мария Ефимовна Сергеенко (1891-1987) описывает так:
Малюток приносили обычно на Овощной рынок и клали у колонны, которая называлась columna Lactaria.
В случае бедности и многосемействености выбрасывали и здоровых детей.
Доля выброшенных была горестной: они или погибали, или, будучи подобраны, становились рабами подобравшего.
Иногда их калечили и посылали нищенствовать 30
Выбрасывать здоровых новорожденных законодательного было запрещено уже в царствование Александра Севера, пришедшееся на 222-235 годы, когда такое деяние стало приравниваться к убийству 31. Последнее обстоятельство, очевидно, было вызвано демографическим кризисом из-за эпидемий, обрушивавшихся на многие провинции Римской империи в течение III века н. э., когда под угрозой порой оказывался воинский набор. Впрочем, нельзя сказать, что нравственное сознание в греко-римском мире было утрачено, и практика детоубийств одобрялась в литературе.
Тот же Тацит ставит римлянам в примет современных ему германцев, отмечая, что, с одной стороны, «ограждается их целомудрие, и они живут не зная порождаемых зрелищами соблазнов, не развращаемые обольщениями пиров", а, с другой, в сабо отмечая следующий факт: Ограничивать число детей или умерщвлять кого- либо из родившихся после смерти отца считается среди них постыдным, и добрые нравы имеют там большую силу, чем хорошие законы где-либо в другом месте 32 В свете имеющихся фактов можно смело утверждать, что приход вчерашнего язычника грека или римлянина в Церковь Христа с самого начала адресованного им апостольского провозвестия прежде всего означал для него отказ от прежнего привычного этоса с его абортивной культурой и экономическим оправданием детоубийств.
Категорический нравственный императив начального язык о христианства с его требованиями к христианину, во-первых, трудиться своими руками (Учение, 12.3-5; 1 Фес 1:9-11; 4:11-12), и, во-вторых, имущим восполнять насущные потребности неимущих | Учение, 1.5а (ср.: Мф 5:42); 4.5-8; 1 Фес 3:12-13; 4:9-10], как раз и обеспечивал в церкви утверждение библейского этноса относительно деторождения, который в еврейской среде, несмотря на все исторические превратности, оставался всегда как сам собой разумеющийся.
На первых порах апостольской миссии к язычникам, когда вопрос о вхождении в общество Израиля тех из них, кто поверил в Иисуса как в Мессию, был открыт и представлял особую актуальность (о чем ниже будет сказано особо), галахическое требование отказа от абортов и убийств новорожденных представлялось особенно злободневным. Впрочем, и много позднее оно останется своеобразным родовым признаком, отличавшим христиан от язычников. На это особо укажет христианский апологет, вероятно александриец, в известном Послании к Диогнету (около 200 года), говоря, что христиане, населяя города эллинские и варварские, кому как довелось, и следуя обычаям соотечественников в одежде, пище и остальном быту, показывают при этом удивительное и, по общему мнению, необъяснимое устроение своей внутренней жизни. Необычность образа жизни христиан, в частности, выражается в том,
что они женятся, как и все, и детей рожают,
но, родив, не бросают 33.
И вот, наконец, мы подходим к ответу на вопрос о причинах ненависти к христианам широких языческих масс и прежде всего греко-римских низов с самого начала существования язык о христианских общин как заметных социальных единиц. Как пер- вые язык о христиане, так и их следующие поколения, продолжая жить в окружении своих соотечественников, выступали среди них как миссионеры новой религии, что в данном случае предполагало порицание языческого образа жизни как неугодного Богу - Творцу, Промыслителю и Судии.
Понятно, что именно обличение детоубийств как самого тяжкого преступления перед таким Богом, хотя бы оно произносилось «не в гневе, но в мире» (Учение, 15.3), не могло не вызвать самой болезненной реакции у тех, кто не желал менять своих взглядов и обычаев. Апостол Павел, откликаясь в своих подлинных посланиях на актуальные для языкохристианских церквей вопросы вероучения и дисциплины, не касался этого аспекта языческого образа жизни, полагая его навсегда изжитым в христианской среде.
Тем не менее в псевдоэпиграфитеском Послании к Ефесянам, написанном его именем и появившимся, как полагает консенсус историко-критически настроенных ученых, в 90-е имеется пассаж, кстати, весьма вероятно восходящий к традиции учительства самого Павла, как раз затрагивающий тему изменения вчерашним язычником своего образа жизни и прежде всего ее семейного аспекта. Обращаясь к вчерашним язычникам, которые «были некогда тьмой, а теперь свет в Господе» (5:8), автор послания призывает их среди прочего: и не сообщайтесь (μή συγκοινωνείτε)35 с бесплодными делами тьмы, более того, обличайте их. Ведь то, что делается ими (язычниками) тайно, стыдно даже называть (5:11-12).
Обычно комментаторы как древние, так и современные склонны видеть здесь указание на распутный образ жизни язычников. Впрочем, о последнем как о противопоказанном христианам в Еф и без того говорится прямо (см.: 4:17-19; 5:3-5, 17-21). Здесь же речь идет о нечто большем, совершаемом именно в тайне и более всего достойном обличения. В свою очередь уже в христианской среде это «стыдно даже называть», ввиду немыслимости для христианина такого поступка, каковым в греко-римском мире как раз и выступало умерщвление новорожденных.
_____________________________________________________________
Примечания:
27 В связи с этим Аристотель прямо указывает: «Относительно выращивания новорожденных детей и отказа от их выращивания пусть будет закон: ни одного калеку выращивать не следует». - Политика, VII.14.10 - Пер. с греч. С. А. Жебелева. Цит. по: Аристотель, Собр. соч. в 4-х томах. - Т. 4. - М.: Мысль, 1983. - С. 622.
28 Там же.
29 Цицерон в связи с этим около 52 года до н. э. ссылается на законы Двенадцати таблиц, кодифицированные в Риме в 451-450 году до н. э. в качестве государственных закон- нов, исходящих от народа (lex publica), среди которых 12 таблица касается брачных прав мужа, в т. ч. умерщвления новорожденного младенца в случае обнаружения у него какого-либо уродства. - О законах, Пер. с лат.
В. О. Горенштейна. Цит. по: Цицерон Марк Туллий, Диалоги: О государстве; О законах. Серия «Литературные памятники». - М.: Наука, 1966. - С. 138.
30 Сергиенко М.Е., Жизнь Древнего рима. Очерки быта. - С.349.
33. Послание к Диогнету, 5 Пер. Десницкого А.С
34. Браун Рэймонд, Введение в Новый Завет - С.225; Покорны, Гаккель. - С.639
35. Греческий глагол μή συγκοινωνείτε -букв. сообщаться, т.е разделять общение, в реалиях греко-римской древности означал участие в трапезе, что в свою очередь указывало на близкие, дружеские отношения. В данном случае автор Еф , следует традиции Павла, призывает эффеских христиан не разделять трапезу с теми из их друзей-язычников, кои подлежат обличению как делающие "бесплодные дела тьмы".
_____________________________________________________________
Иннокентий Павлов. Как жили и во что верили первые христиане. Введение. IV Время, место, обстоятельства появления и авторство Учения. Показания его аутентичности.