Русскость. 6)Как русские "сомневаются".
Еще один пример, касающийся, так сказать, лексики русского языка: слово сомнение. Оно привлекло к себе самое пристальное внимание Герберта Хана. В одной из дискуссий я вслед за Гербертом Ханом попытался обратить внимание на уникальный характер этого слова, которое с грамматической точки зрения не отличается от слова «согласие». Оппонент меня не понял и написал:
А вот насчет "сомнения" - это ерунда, типичная пропагандистская смысловая игра. Возьмем слово "broker". Никакой смысловой связи между финансовым работником и музыкантом нет. Еще один пример - "автомат". В это слово входят четыре других: "авто", Том", "томат", "мат". Опять-таки никакой связи. Альтернативный пример - "полупроводник" и английское слово "semiconductor". Здесь "полу" и "semi" несут определенную смысловую нагрузку. Так почему, собственно, должна быть смысловая связь между "сомнением" и "мнением"? Вовсе даже не обязательно! По-английски это "doubt" и "opinion". Никакого смысла мудрствовать на эту тему я не вижу.
Попытаемся пояснить: английский язык сформировал понятие сомнения не от слова "opinion" ("мнение"), а от латинского понятия "duo" - "два". Тем самым английский язык подчеркнул, что в его глазах речь идет о чем-то двойственном, раздвоенном, даже противопоставленном. Этому языку при выработке данного понятия даже не потребовалось само по себе "мнение" ("opinion"), а хватило одной только двойственности.
Аналогично поступили и ВСЕ ДРУГИЕ европейские языки, кроме русского и болгарского. Например, немецкий язык произвел понятие сомнения от германского слова "два" - "ZWEI-fel".
Если бы русский язык действовал в том же духе, то ничто не мешало ему изобрести, скажем, слово "двойность". А если уж использовать слова "мысль", "мнение", то по европейской логике должно бы возникнуть что-то вроде "дву-мыслия", "ино-мнения". Но русский язык предпочел использовать СОЕДИНИТЕЛЬНУЮ приставку "со-" там, где ВСЕ европейские языки подчеркнули несоединимость, двойственность, раздвоенность.
Попробуем перевести русское "сомнение" на английский язык буквально. Получится "con-opinion", то есть "согласие". По-немецки русское "сомневаться" при буквальном переводе прозвучит как "mit-meinen", то есть "соглашаться".
Есть ли здесь смысл "мудрствовать"? На этот вопрос настоящий философ ответил бы утвердительно. Ведь речь идет о понятии и понимании СОМНЕНИЯ, которое со времен Декарта является краеугольным камнем всей интеллектуальной культуры Запада. Русский язык внес оттенок соединения в ту сферу, где речь идет об инструменте, призванном решительно разрезать мир надвое. «Сомневаюсь - значит думаю, думаю - значит существую». Эти слова в их русском варианте не в полной мере отражают то, что вложил в них Декарт и что лежит и поныне в основе мыслительной культуры «полуденного мира». Если бы русский язык развивался «по-западному», то мы произносили бы эту фразу, например, так: «Инакомыслю - значит думаю, думаю - значит существую». И это было бы «ближе к тексту». Но это была бы и другая конструкция мышления. Мышления, которое настолько решительно противопоставляет понятия и мнения, что ему не хватает того, что на том же Западе назвали «толерантностью» и что пытаются преподнести в качестве новинки нам, в этой самой «толерантности» выросшим, говорящим даже «друг-друга» вместо “one another”. Когда какой-нибудь очередной агитатор из США или Англии назойливо убеждает нас, русских, в необходимости быть «толерантными», то как-то невольно вспоминается поговорка: кто о чем - а вшивый о бане.
Но даже если не быть философом по профессии, даже если определить картезианство в одну кучу с помидорами и автоматами, то все равно придется признать, что разные языки и их носители отражают мир по-разному.
При этом речь может идти не только о вещах смысловых, но еще и об эмоциях. Например, в русском языке есть слово "узковато". Само по себе употребление уменьшительно-ласкательных форм в наречиях для многих европейских языков уже проблематично. Но русский человек может еще и проделать кульбит, совершенно немыслимый в других европейских языках - легко возвести уменьшительно-ласкательный смысл наречия в квадрат и сказать "узковатенько". Герберт Хан свидетельствует: подобного в Европе в наречиях больше нигде не встретишь, за исключением отдельных диалектов.
Все это, разумеется, не мудрствования, а только отдельные примеры того, что такое психолингвистический подход к языку, на котором говорит народ и в котором "зашифрована" "национальная идея". О ней - в следующей главе.
(Продолжение следует)