Русскость. 5)Мир людей, вещей, мир поступков - сквозь русские врата.
(из моего доклада в Мюнхене перед группой немецких слушателей в рамках курсов «Центр Восток-Запад»)
Дамы и господа! Я расскажу Вам о русском характере. И позвольте мне сначала больше рассказывать о нем, чем объяснять его. А во второй части я буду больше объяснять, чем рассказывать. Итак, во-первых!
1) Отношение к людям. Россия - уникальная страна. Знаете, КАК там люди говорят о взаимной любви? Допустим, два человека любят einander. Даже ближайший родственник русского, даже поляк употребит здесь слово «взаимно». Но если эту польскую конструкцию использовать среди русских и сказать «они любят взаимно», то русские люди почувствуют здесь какой-то подвох. Вплоть до того, что подумают о какой-то корыстной «любви», о чем-то вроде товарообмена. В России, дамы и господа, любят - «друг друга» - DER FREUND DEN FREUND! Вы просите повторить? Я напишу на доске: ДРУГ ДРУГА. Да-да, именно так!
Вы уже немного удивлены, но русские не только любят, но и ненавидят der Freund den Freund - друг друга! Sie hassen einander - «они ненавидят друг друга». Можно ли сказать иначе? Правильно иначе не скажешь! Как может друг ненавидеть друга? Вторая сигнальная система у русских организована так, что понятие иного человека полностью подведено под понятие дружбы. Иной человек по-русски будет назван буквально «другим человеком» - Freundmann.
Русские в течение столетий были нацией земледельцев, живших в селениях вдали от морских и торговых путей. Очень многие русские проживали жизнь, не покидая пределов одного селения. То есть проживали жизнь только среди людей знакомых, как правило дружественно настроенных, по-соседски готовых к взаимопомощи. Не удивительно, что понятие иного человека стало синонимом понятия «друг». А такая фиксация во второй сигнальной системе, такая фиксация в языке действует далее по всем законам психолингвистики. Ведь слова и обороты речи имеют не только информационную функцию, но и внушающую. Каждый раз, когда русский своей первой сигнальной системой - например, зрением - видит иного человека, каждый раз при этом вторая сигнальная система - то есть язык - говорит русскому: «перед тобой друг!».
Такое у русских отношение к людям.
Подчеркиваю два момента. Я их не устану подчеркивать и далее. Поэтому даже записал их и стану все время цитировать эти записочки:
Во-первых, мы говорим об исходных точках конфигурации русского национального характера. О вратах, сквозь которые обязательно и непременно проходит русский человек, обретая ту или иную черту характера. Русский человек, как и всякий другой, может быть нелюдимым, общительным, быть склонным к человеколюбию или к неприятию окружающих. Но все эти качества обретаются им в процессе или после прохождения сквозь именно описанные врата, воздвигнутые второй сигнальной системой, воздвигнутые языком. Это, безусловно, обеспечивает сильную корреляцию в сторону общительности, а не нелюдимости, в сторону человеколюбия, в сторону коллективности.
Во-вторых, даже прибегая к словам «общительность», «склонность к коллективизму или одиночеству», мы решительно заявляем: мы никому не даем оценок типа «хорошо» или «плохо». В одних условиях хорошо стремление жить среди людей, иметь, как говорят русские, «душу нараспашку» - расстегнутую душу. В других была бы предпочтительнее склонность к индивидуализму. Моряку Робинзону помогло последнее. В других условиях коллективизм предпочтительнее индивидуализма. Здесь уже речь идет не только о вкусах, но и об обстоятельствах самого бытия, причем об обстоятельствах меняющихся.
2) Отношение к вещам.
Оно отличается от немецкого в не меньшей степени, чем отношение к вещам у немца отличается от отношения к вещам у англичанина. Немецкое «я имею розу» подчеркивает юридическое отношение к данной вещи. Английское “I’ve got a rose” подчеркивает момент завладения данным предметом. А как у русских?
Да, Вы совершенно правильно сказали: у русских - «НИКАК»! Keine Art und keine Weise! Русский человек просто скажет: «У меня есть роза». Более того, он еще и сократит предложение, удалив из него глагол: «У меня роза» - «bei mir Rose»(!)
Как это понимать? Это надо понимать так, что вторая сигнальная система у русских не нацелена на фиксацию отношений собственности. Русского человека окружают предметы, которые он видит, слышит, осязает точно так же, как и любой немец или англичанин. Это первая сигнальная система. Но вторая сигнальная система англичанину говорит о том, что все предметы кем-то приобретены. Немцу вторая сигнальная система говорит о том, что предметы кому-то принадлежат. А русскому вторая сигнальная система говорит только то, что они «у меня» - bei mir - собственно, возле меня, рядом. И все!
Такое у русских отношение к вещам.
Вновь о тех двух моментах:
Во-первых, мы говорим об исходных точках конфигурации русского национального характера. О вратах, сквозь которые обязательно и непременно проходит русский человек, обретая ту или иную черту характера. Русский человек, как и всякий другой, может быть щедрым или жадным. Но все эти качества обретаются им в процессе или после прохождения сквозь именно описанные врата, воздвигнутые второй сигнальной системой, воздвигнутые языком. Это, безусловно, обеспечивает сильную корреляцию в сторону щедрости, а не жадности.
Во-вторых, даже прибегая к словам «щедрость», «жадность», мы решительно заявляем: мы никому не даем оценок типа «хорошо» или «плохо». В одних условиях хорошо одно, в других другое. Здесь уже речь идет не только о вкусах, но и об обстоятельствах самого бытия, причем об обстоятельствах меняющихся.
3) Отношение к труду. Дамы и господа! Отношение к труду у разных народов наиболее выпукло зафиксировано в той части второй сигнальной системы, которая трактует намерение что-то сделать. Очевидно, Вы знаете, что типичные конструкции здесь весьма различны. Лично мне очень импонирует та решительность, с которой намеревается приступить к делу англичанин. “I’m going to do” - буквально надо понимать как «я иду делать». А употребление continuous еще и подгоняет: «я вот уже иду делать». Немецкое “ich bin im Begriff zu tun” говорит о том, что предстоящее действие у человека в голове, в понятии, что оно осмысливается. Итальянское “io sto per fare” буквально означает «я стою делать» - у итальянца предстоящее действие еще не в движении, но уже в ногах. А как у русского?
Вы совершенно правы. Русский буквально так и скажет - “ich versammele mich” - «я собираю себя», «собираюсь». Записать на доске? Пожалуйста!
То есть вторая сигнальная система обязывает русского человека «собрать себя» и только потом приступить к действию. Это может показаться смешным, как если бы русские привинчивают голову, руки, ноги, и только потом действуют. По всей видимости здесь сказались геоисторические условия. Русские, в отличие от китайцев, собирали только по одному урожаю зерновых в год. Суровая русская зима вынуждала к большим перерывам в главном занятии русских - в земледелии. Да и сам труд и зимой, и летом требовал большей мобилизации физических и духовных сил. Отсюда, видимо, такая фиксация. И будучи раз созданной, она в обязательном порядке действует на каждого русского, определяет ритм его работы.
И ещё раз всё о тех же двух моментах. Впрочем, я вижу, что их уже запомнили и даже записали. Да, мы не даём оценок типа «хорошо» или «плохо». И мы понимаем, что говорим об исходных точках русского национального характера. Русский человек, как и всякий другой, может быть торопливым или медлительным. Но при выработке этих качеств он в обязательном порядке проходит сквозь врата, воздвигнутые второй сигнальной системой. И это обеспечивает сильную корреляцию в сторону медлительности.
(Продолжение следует)
Дамы и господа! Я расскажу Вам о русском характере. И позвольте мне сначала больше рассказывать о нем, чем объяснять его. А во второй части я буду больше объяснять, чем рассказывать. Итак, во-первых!
1) Отношение к людям. Россия - уникальная страна. Знаете, КАК там люди говорят о взаимной любви? Допустим, два человека любят einander. Даже ближайший родственник русского, даже поляк употребит здесь слово «взаимно». Но если эту польскую конструкцию использовать среди русских и сказать «они любят взаимно», то русские люди почувствуют здесь какой-то подвох. Вплоть до того, что подумают о какой-то корыстной «любви», о чем-то вроде товарообмена. В России, дамы и господа, любят - «друг друга» - DER FREUND DEN FREUND! Вы просите повторить? Я напишу на доске: ДРУГ ДРУГА. Да-да, именно так!
Вы уже немного удивлены, но русские не только любят, но и ненавидят der Freund den Freund - друг друга! Sie hassen einander - «они ненавидят друг друга». Можно ли сказать иначе? Правильно иначе не скажешь! Как может друг ненавидеть друга? Вторая сигнальная система у русских организована так, что понятие иного человека полностью подведено под понятие дружбы. Иной человек по-русски будет назван буквально «другим человеком» - Freundmann.
Русские в течение столетий были нацией земледельцев, живших в селениях вдали от морских и торговых путей. Очень многие русские проживали жизнь, не покидая пределов одного селения. То есть проживали жизнь только среди людей знакомых, как правило дружественно настроенных, по-соседски готовых к взаимопомощи. Не удивительно, что понятие иного человека стало синонимом понятия «друг». А такая фиксация во второй сигнальной системе, такая фиксация в языке действует далее по всем законам психолингвистики. Ведь слова и обороты речи имеют не только информационную функцию, но и внушающую. Каждый раз, когда русский своей первой сигнальной системой - например, зрением - видит иного человека, каждый раз при этом вторая сигнальная система - то есть язык - говорит русскому: «перед тобой друг!».
Такое у русских отношение к людям.
Подчеркиваю два момента. Я их не устану подчеркивать и далее. Поэтому даже записал их и стану все время цитировать эти записочки:
Во-первых, мы говорим об исходных точках конфигурации русского национального характера. О вратах, сквозь которые обязательно и непременно проходит русский человек, обретая ту или иную черту характера. Русский человек, как и всякий другой, может быть нелюдимым, общительным, быть склонным к человеколюбию или к неприятию окружающих. Но все эти качества обретаются им в процессе или после прохождения сквозь именно описанные врата, воздвигнутые второй сигнальной системой, воздвигнутые языком. Это, безусловно, обеспечивает сильную корреляцию в сторону общительности, а не нелюдимости, в сторону человеколюбия, в сторону коллективности.
Во-вторых, даже прибегая к словам «общительность», «склонность к коллективизму или одиночеству», мы решительно заявляем: мы никому не даем оценок типа «хорошо» или «плохо». В одних условиях хорошо стремление жить среди людей, иметь, как говорят русские, «душу нараспашку» - расстегнутую душу. В других была бы предпочтительнее склонность к индивидуализму. Моряку Робинзону помогло последнее. В других условиях коллективизм предпочтительнее индивидуализма. Здесь уже речь идет не только о вкусах, но и об обстоятельствах самого бытия, причем об обстоятельствах меняющихся.
2) Отношение к вещам.
Оно отличается от немецкого в не меньшей степени, чем отношение к вещам у немца отличается от отношения к вещам у англичанина. Немецкое «я имею розу» подчеркивает юридическое отношение к данной вещи. Английское “I’ve got a rose” подчеркивает момент завладения данным предметом. А как у русских?
Да, Вы совершенно правильно сказали: у русских - «НИКАК»! Keine Art und keine Weise! Русский человек просто скажет: «У меня есть роза». Более того, он еще и сократит предложение, удалив из него глагол: «У меня роза» - «bei mir Rose»(!)
Как это понимать? Это надо понимать так, что вторая сигнальная система у русских не нацелена на фиксацию отношений собственности. Русского человека окружают предметы, которые он видит, слышит, осязает точно так же, как и любой немец или англичанин. Это первая сигнальная система. Но вторая сигнальная система англичанину говорит о том, что все предметы кем-то приобретены. Немцу вторая сигнальная система говорит о том, что предметы кому-то принадлежат. А русскому вторая сигнальная система говорит только то, что они «у меня» - bei mir - собственно, возле меня, рядом. И все!
Такое у русских отношение к вещам.
Вновь о тех двух моментах:
Во-первых, мы говорим об исходных точках конфигурации русского национального характера. О вратах, сквозь которые обязательно и непременно проходит русский человек, обретая ту или иную черту характера. Русский человек, как и всякий другой, может быть щедрым или жадным. Но все эти качества обретаются им в процессе или после прохождения сквозь именно описанные врата, воздвигнутые второй сигнальной системой, воздвигнутые языком. Это, безусловно, обеспечивает сильную корреляцию в сторону щедрости, а не жадности.
Во-вторых, даже прибегая к словам «щедрость», «жадность», мы решительно заявляем: мы никому не даем оценок типа «хорошо» или «плохо». В одних условиях хорошо одно, в других другое. Здесь уже речь идет не только о вкусах, но и об обстоятельствах самого бытия, причем об обстоятельствах меняющихся.
3) Отношение к труду. Дамы и господа! Отношение к труду у разных народов наиболее выпукло зафиксировано в той части второй сигнальной системы, которая трактует намерение что-то сделать. Очевидно, Вы знаете, что типичные конструкции здесь весьма различны. Лично мне очень импонирует та решительность, с которой намеревается приступить к делу англичанин. “I’m going to do” - буквально надо понимать как «я иду делать». А употребление continuous еще и подгоняет: «я вот уже иду делать». Немецкое “ich bin im Begriff zu tun” говорит о том, что предстоящее действие у человека в голове, в понятии, что оно осмысливается. Итальянское “io sto per fare” буквально означает «я стою делать» - у итальянца предстоящее действие еще не в движении, но уже в ногах. А как у русского?
Вы совершенно правы. Русский буквально так и скажет - “ich versammele mich” - «я собираю себя», «собираюсь». Записать на доске? Пожалуйста!
То есть вторая сигнальная система обязывает русского человека «собрать себя» и только потом приступить к действию. Это может показаться смешным, как если бы русские привинчивают голову, руки, ноги, и только потом действуют. По всей видимости здесь сказались геоисторические условия. Русские, в отличие от китайцев, собирали только по одному урожаю зерновых в год. Суровая русская зима вынуждала к большим перерывам в главном занятии русских - в земледелии. Да и сам труд и зимой, и летом требовал большей мобилизации физических и духовных сил. Отсюда, видимо, такая фиксация. И будучи раз созданной, она в обязательном порядке действует на каждого русского, определяет ритм его работы.
И ещё раз всё о тех же двух моментах. Впрочем, я вижу, что их уже запомнили и даже записали. Да, мы не даём оценок типа «хорошо» или «плохо». И мы понимаем, что говорим об исходных точках русского национального характера. Русский человек, как и всякий другой, может быть торопливым или медлительным. Но при выработке этих качеств он в обязательном порядке проходит сквозь врата, воздвигнутые второй сигнальной системой. И это обеспечивает сильную корреляцию в сторону медлительности.
(Продолжение следует)