Слезы теннисиста или как трансформируется национальное самоощущение из лузерского в победительное
В начале этой недели британский теннисист Энди Маррей (Andy Murray) стал победителем последнего в этом году турнира "Большого шлема" US Open. А месяцем раньше он стал олимпийским чемпионом. Я не могу пройти мимо этих успехов - и не потому, что так уж интересуюсь теннисом. Завсегдатаи моего журнала могут вспомнить, что Энди возникал на этих страницах неоднократно: более того, рискну утверждать, что я был первым в российском медиа-пространстве, кто подробно рассказал о нем 7 лет назад в обширном тексте "Уимблдон или мания обожания лузеров" (который был затем опубликован в питерской общефедеральной газете ""Спорт: день за днем"). Через год Энди фигурировал (хотя и не в качестве главного героя) в посте "Футбол, теннис... Снова о чисто английском лузерстве". А четыре года назад в рубрике "Цитатник англофила" у меня был текст "Могут ли англичане полюбить теннисиста Энди Маррея?".
Как видно уже из заголовков, мои тексты претендовали на некое социально-психологическое осмысление взаимоотношений британской публики со своими спортивными героями. И даже шире: эти взаимоотношения, сводившиеся к переживаниям за спортсменов, отдававших все силы борьбе, но никак не могущих завоевать для своей страны наиболее значимые победы, выражали не просто фрустрацию болельщиков, а некую общенациональную черту современного британского характера, чья депрессивная динамика отражала послевкусие былого имперского величия (которого не вернуть) в контексте уже ставшего привычным положения уважаемой, но далеко не самой мощной державы. Вот и Маррей замечательно иллюстрировал эту черту исполненного достоинства лузерства. Позволю себе процитировать строки из того моего первого текста, написанные после драматичного поражения 18-летнего тогда юноши Маррея на его первом Уимблдоне: "И нация выдохнула в облегчении: умеет ли этот парень выигрывать - это не так уж критично (судя по характеру - должен уметь). Но он точно умеет проигрывать - причем все в том же time-honoured Brit-at-Wimbledon style, сам доходя до последнего издыхания и оставляя своих болельщиков в полностью истощенном состоянии... проигрывает он именно так, как должно, и потому это Наш Человек!"
Энди показывал качественную и оригинальную игру, быстро прогрессировал, уже четыре года как прописался на постоянной основе в первой четверке мирового рейтинга, выиграл немало (более 20) турниров, одних призовых заработал больше $20 миллионов. Но главный для карьеры действительно выдающегося теннисиста титул победителя турнира "Большого Шлема" - ускользал раз за разом: было проиграно 6 полуфиналов и четыре финала. А годы идут - уже 25 стукнуло. Проиграй он на US Open пятый финал - и угодил бы в книгу рекордов Гиннеса: ни один теннисист не мог похвастаться таким "достижением". Британская публика привычно переживала, но разговоры, что лучший за 70 последних лет британский теннисист просто фатально обречен на свое лузерство, звучали все громче. И в чем тут дело? Оставшаяся в подсознании пережитая в восьмилетнем возрасте травма выжившего в учиненной маньяком резне в школе (Dunblane Massacre)? Или лузерский комплекс страны возникает в подсознании непреодолимой стеной в решающие минуты?
Параллельно развивался и еще один сюжет, связанный со сложным отношением английской публики к личности Маррея. Я уже подробно освещал эту тему в помянутом выше посте из цитатного цикла. Повторю кратко. Первый фактор: Энди - шотландец; английские болельщики в своем большинстве и рады бы считать его "своим", но шотландцы (включая таких знаменитых, как Шон Коннери) с самого начала не уставали подчеркивать: нет, дорогие собраться по королевству, он не Ваш. А наш! Второй фактор - Энди решительно негламурный персонаж. Весьма агрессивный и при этом не устающий ругаться на самого себя на корте, но застенчивый, замкнутый и не склонный пускать посторонних в личную жизнь - за его пределами. "Miserable Scott", не способный испытывать те открытые человеческие эмоции, которые так привлекают поклонников к знаменитостям - такую репутацию (во многом несправедливую - подробнее в уже упомянутом "цитатном" тексте) он никак не мог переломить.
Вот и этим летом, перед очередным Уимблдоном навязшая уже в зубах дилемма "какой человек Маррей и стоит ли за него болеть" снова широко обсасывалась в английских СМИ и телевизионных ток-шоу. Между тем, британское спортивное лето 2012 обещало быть нерядовым: ведь вскоре после Уимблдона в Лондоне должна была открыться Олимпиада. Предчувствия у значительной части публики не отличались оптимизмом (и не только в плане олимпийских побед, но касательно возможных организационных проблем). И все это на фоне затянувшегося экономического кризиса и возникших даже у лояльной коалиционному правительству части граждан сомнений в эффективности проводимой социально-экономической политики вкупе с целым рядом громких политических скандалов, подрывавших доверие к ключевых фигурам руководства страны. А тут еще футбольная сборная в очередной раз поддержала традицию и выбыла после поражения по пенальти в четвертьфинале чемпионата Европы. Забегая вперед: абсолютно та же история приключилась с футбольной сборной и на Олимпиаде, но этого происшествия на фоне выдающихся успехов британских атлетов в других видах спорта, мало кто заметил.
А вот Энди Маррей, хотя впервые (три предыдущих попытки завершались в полуфинале) и дошел до финала Уимблдона, но, как водится, в упорной борьбе проиграл его Роджеру Федереру. Казалось бы, все как всегда: начиналась церемония награждения, и все уже приготовились лицезреть всегда эмоционального после одержанной победы великого швейцарца. Ну а мрачный Маррей получит-де свою долю вежливых аплодисментов и примется готовиться к следующему громкому поражению... И здесь случилось нечто необычное - что и запечатлено на видео (это фрагмент записи шедшего в прямой трансляции по BBC1 телерепортажа, который смотрела значительная часть населения страны). Это видео мне представляется поразительным и многозначительным документом - всем рекомендую посмотреть:
https://www.youtube.com/watch?v=WzCB4YQXPeM
Да, зрители (и телезрители) вдруг с удивлением обнаружили: железного шотландского сфинкса, которому надо было произнести положенную по протоколу короткую и рутинную по содержанию речь проигравшего, душили слезы. И это был шок. Вообще-то слезы проигравших, как и слезы победителей - не редкость на корте, да и вообще в спорте. В данном случае, однако, наличествовало ощущение какой-то нетривиальной значительности происходящего - это были воистину слезы больше чем просто слезы, и это как-то сразу дошло до всех (как и в том столь запомнившимся мне театральном случае, где неожиданные слезы исполнителя обусловили незабываемый эффект). Теннисист вытирал душившие его слезы, с трудом выдавливал из себя слова - и при этом, что поразительно, практически смеялся. Над собой - его прочувственная, с таким усилием произнесенная и очень умная речь была полна самоиронии (начиная с "...getting closer" - то бишь "видите, вот он я - в финале и почти :) выиграл"). И публика просто физически почувствовала, насколько истинны и глубоки эмоции спортсмена, насколько этот, на самом деле, непростой, рефлектирующий человек переживает за результат и как много для него все это, включая публику с ее несбывшимися ожиданиями, значит. И в эти две минуты отношение к теннисисту и публики на корте, и многих миллионов у телеэкранов, радикально изменилось. Сердца этих миллионов растаяли (как написала колумнистка Daily Mail: "In his moment of truth, he seemed sweet and vulnerable, human at last. You could practically hear the hearts melting all over the country"). Вместо вошедшей в привычку жалости появилось реальное человеческое сочувствие, понимание... и любовь, не более и не менее.
Как стало ясно очень скоро, произошедшее имело и еще один, по горячим следам не для всех очевидный эффект: вместе с этими неловкими публичными слезами оказался исторгнутым комплекс лузера. В интервью перед Олимпиадой Маррей выглядел чрезвычайно уверенным в своих силах, и сразу стало ясно: он готов к победам. Как-то резко прекратились привычные разговоры о неизбежности поражения от одного из великих. И никто, в общем-то, сильно не удивился, когда через месяц Энди с треском переиграл в полуфинале - Джоковича, а в финале - Федерера. А публичным символом новых отношений с публикой стал незапланированный (и запечатленный на не требующих комментариев фотографиях, взятых мною из Daily Mail) эпизод с юным болельщиком сразу после завершения победного олимпийского финала.
Кстати, впервые на моей памяти в ложе на трибуне во время олимпийского финала находились и мама, и папа Мюррея. Обычно, на страже была всегда мать, а отец (они в разводе много лет) на публике не показывался, и многие считали, что он вообще вряд ли существует. Хотя на самом деле после развода родителей Энди и его брат жили с отцом (а мама была занята профессией теннисного тренера), и он всегда был рядом... И вот произошло публичное признание этого факта...
Ну а еще месяцем позже пришла, и вполне естественным путем, долгожданная победа в эпическом финале US Open с Новаком Джоковичем, и этот редкий по качеству тенниса и драматизму финал, не сомневаюсь, у многих еще в памяти. Таким образом, завершилась длившаяся 76 лет, со времен великого Фреда Перри, призовая засуха в турнирах Большого шлема для британских теннисистов. И мало кто сомневается, что это не последний успех Энди - теперь он излучает ауру победителя, а не лузера.
Что, однако, по-настоящему удивительно: то же самое можно, пусть и с некоторой полемической натяжкой, сказать и о всей стране. "Golden summer" , "magical summer" - такими выражениями недавно охарактеризовал это олимпийское лето премьер Кэмерон, и можно с уверенностью утверждать, что большинство граждан самых разных взглядов с ним согласны (факт такового согласия - и с премьером, и между собой - сам по себе удивителен). Тем, кто не погружен в повседневную жизнь Альбиона, наверное, покажется странным, что его обитатели не просто радуются, а удивляются успехам своих атлетов и своей собственной способности провести такое грандиозное мероприятие не просто на хорошем уровне, а практически идеально (что, конечно же, тоже преувеличение, но не такое уж большое). Не всем за пределами страны видно, что британский национальный характер претерпел в последние "пост-имперские" десятилетия достаточно радикальные изменения. И ощущение комплекса собственной неполноценности уже довольно давно когда больше, когда меньше, но явственно различимо в оттенках общественного сознания, да и подсознания ("If Olympic medals were awarded for moaning, the British would always win gold" - эту фразу в разных вариациях можно было часто услышать перед Олимпиадой). И вот на виду всего мира бывшая владычица морей доказала, что способность страны успешно реализовывать глобальные проекты никуда не делась. И заодно напомнила (используя грандиозные церемонии открытия и закрытия), в том числе и самой себе, о своей великой истории и вкладе в мировую культуру. И все это с достоинством и фирменной самоиронией. Это, конечно, тема, требующая отдельного обстоятельного рассмотрения.А пока процитирую снова премьер-министра:
"I think there is something else that we can take from this extraordinary period and that is for countries to succeed in this competitive and difficult world you need to have confidence that you can do big things and get them right, you need to have confidence that you can take on the best and beat the best, and I think the Olympic and Paralympics - we've absolutely done that as a country."
Лично я удивлен столь глобальным позитивным воздействием спортивного события на самоощущение нации. Конечно же, я понимаю, что воздействие это имеет свои ограничения и пределы, и очень скоро суровая реальность жизни возьмет свое. Но что-то и останется, и теннисист Маррей с его слезами и победами уже сделался частью (и позитивной частью!) национальной мифологии.
Как видно уже из заголовков, мои тексты претендовали на некое социально-психологическое осмысление взаимоотношений британской публики со своими спортивными героями. И даже шире: эти взаимоотношения, сводившиеся к переживаниям за спортсменов, отдававших все силы борьбе, но никак не могущих завоевать для своей страны наиболее значимые победы, выражали не просто фрустрацию болельщиков, а некую общенациональную черту современного британского характера, чья депрессивная динамика отражала послевкусие былого имперского величия (которого не вернуть) в контексте уже ставшего привычным положения уважаемой, но далеко не самой мощной державы. Вот и Маррей замечательно иллюстрировал эту черту исполненного достоинства лузерства. Позволю себе процитировать строки из того моего первого текста, написанные после драматичного поражения 18-летнего тогда юноши Маррея на его первом Уимблдоне: "И нация выдохнула в облегчении: умеет ли этот парень выигрывать - это не так уж критично (судя по характеру - должен уметь). Но он точно умеет проигрывать - причем все в том же time-honoured Brit-at-Wimbledon style, сам доходя до последнего издыхания и оставляя своих болельщиков в полностью истощенном состоянии... проигрывает он именно так, как должно, и потому это Наш Человек!"
Энди показывал качественную и оригинальную игру, быстро прогрессировал, уже четыре года как прописался на постоянной основе в первой четверке мирового рейтинга, выиграл немало (более 20) турниров, одних призовых заработал больше $20 миллионов. Но главный для карьеры действительно выдающегося теннисиста титул победителя турнира "Большого Шлема" - ускользал раз за разом: было проиграно 6 полуфиналов и четыре финала. А годы идут - уже 25 стукнуло. Проиграй он на US Open пятый финал - и угодил бы в книгу рекордов Гиннеса: ни один теннисист не мог похвастаться таким "достижением". Британская публика привычно переживала, но разговоры, что лучший за 70 последних лет британский теннисист просто фатально обречен на свое лузерство, звучали все громче. И в чем тут дело? Оставшаяся в подсознании пережитая в восьмилетнем возрасте травма выжившего в учиненной маньяком резне в школе (Dunblane Massacre)? Или лузерский комплекс страны возникает в подсознании непреодолимой стеной в решающие минуты?
Параллельно развивался и еще один сюжет, связанный со сложным отношением английской публики к личности Маррея. Я уже подробно освещал эту тему в помянутом выше посте из цитатного цикла. Повторю кратко. Первый фактор: Энди - шотландец; английские болельщики в своем большинстве и рады бы считать его "своим", но шотландцы (включая таких знаменитых, как Шон Коннери) с самого начала не уставали подчеркивать: нет, дорогие собраться по королевству, он не Ваш. А наш! Второй фактор - Энди решительно негламурный персонаж. Весьма агрессивный и при этом не устающий ругаться на самого себя на корте, но застенчивый, замкнутый и не склонный пускать посторонних в личную жизнь - за его пределами. "Miserable Scott", не способный испытывать те открытые человеческие эмоции, которые так привлекают поклонников к знаменитостям - такую репутацию (во многом несправедливую - подробнее в уже упомянутом "цитатном" тексте) он никак не мог переломить.
Вот и этим летом, перед очередным Уимблдоном навязшая уже в зубах дилемма "какой человек Маррей и стоит ли за него болеть" снова широко обсасывалась в английских СМИ и телевизионных ток-шоу. Между тем, британское спортивное лето 2012 обещало быть нерядовым: ведь вскоре после Уимблдона в Лондоне должна была открыться Олимпиада. Предчувствия у значительной части публики не отличались оптимизмом (и не только в плане олимпийских побед, но касательно возможных организационных проблем). И все это на фоне затянувшегося экономического кризиса и возникших даже у лояльной коалиционному правительству части граждан сомнений в эффективности проводимой социально-экономической политики вкупе с целым рядом громких политических скандалов, подрывавших доверие к ключевых фигурам руководства страны. А тут еще футбольная сборная в очередной раз поддержала традицию и выбыла после поражения по пенальти в четвертьфинале чемпионата Европы. Забегая вперед: абсолютно та же история приключилась с футбольной сборной и на Олимпиаде, но этого происшествия на фоне выдающихся успехов британских атлетов в других видах спорта, мало кто заметил.
А вот Энди Маррей, хотя впервые (три предыдущих попытки завершались в полуфинале) и дошел до финала Уимблдона, но, как водится, в упорной борьбе проиграл его Роджеру Федереру. Казалось бы, все как всегда: начиналась церемония награждения, и все уже приготовились лицезреть всегда эмоционального после одержанной победы великого швейцарца. Ну а мрачный Маррей получит-де свою долю вежливых аплодисментов и примется готовиться к следующему громкому поражению... И здесь случилось нечто необычное - что и запечатлено на видео (это фрагмент записи шедшего в прямой трансляции по BBC1 телерепортажа, который смотрела значительная часть населения страны). Это видео мне представляется поразительным и многозначительным документом - всем рекомендую посмотреть:
https://www.youtube.com/watch?v=WzCB4YQXPeM
Да, зрители (и телезрители) вдруг с удивлением обнаружили: железного шотландского сфинкса, которому надо было произнести положенную по протоколу короткую и рутинную по содержанию речь проигравшего, душили слезы. И это был шок. Вообще-то слезы проигравших, как и слезы победителей - не редкость на корте, да и вообще в спорте. В данном случае, однако, наличествовало ощущение какой-то нетривиальной значительности происходящего - это были воистину слезы больше чем просто слезы, и это как-то сразу дошло до всех (как и в том столь запомнившимся мне театральном случае, где неожиданные слезы исполнителя обусловили незабываемый эффект). Теннисист вытирал душившие его слезы, с трудом выдавливал из себя слова - и при этом, что поразительно, практически смеялся. Над собой - его прочувственная, с таким усилием произнесенная и очень умная речь была полна самоиронии (начиная с "...getting closer" - то бишь "видите, вот он я - в финале и почти :) выиграл"). И публика просто физически почувствовала, насколько истинны и глубоки эмоции спортсмена, насколько этот, на самом деле, непростой, рефлектирующий человек переживает за результат и как много для него все это, включая публику с ее несбывшимися ожиданиями, значит. И в эти две минуты отношение к теннисисту и публики на корте, и многих миллионов у телеэкранов, радикально изменилось. Сердца этих миллионов растаяли (как написала колумнистка Daily Mail: "In his moment of truth, he seemed sweet and vulnerable, human at last. You could practically hear the hearts melting all over the country"). Вместо вошедшей в привычку жалости появилось реальное человеческое сочувствие, понимание... и любовь, не более и не менее.
Как стало ясно очень скоро, произошедшее имело и еще один, по горячим следам не для всех очевидный эффект: вместе с этими неловкими публичными слезами оказался исторгнутым комплекс лузера. В интервью перед Олимпиадой Маррей выглядел чрезвычайно уверенным в своих силах, и сразу стало ясно: он готов к победам. Как-то резко прекратились привычные разговоры о неизбежности поражения от одного из великих. И никто, в общем-то, сильно не удивился, когда через месяц Энди с треском переиграл в полуфинале - Джоковича, а в финале - Федерера. А публичным символом новых отношений с публикой стал незапланированный (и запечатленный на не требующих комментариев фотографиях, взятых мною из Daily Mail) эпизод с юным болельщиком сразу после завершения победного олимпийского финала.
Кстати, впервые на моей памяти в ложе на трибуне во время олимпийского финала находились и мама, и папа Мюррея. Обычно, на страже была всегда мать, а отец (они в разводе много лет) на публике не показывался, и многие считали, что он вообще вряд ли существует. Хотя на самом деле после развода родителей Энди и его брат жили с отцом (а мама была занята профессией теннисного тренера), и он всегда был рядом... И вот произошло публичное признание этого факта...
Ну а еще месяцем позже пришла, и вполне естественным путем, долгожданная победа в эпическом финале US Open с Новаком Джоковичем, и этот редкий по качеству тенниса и драматизму финал, не сомневаюсь, у многих еще в памяти. Таким образом, завершилась длившаяся 76 лет, со времен великого Фреда Перри, призовая засуха в турнирах Большого шлема для британских теннисистов. И мало кто сомневается, что это не последний успех Энди - теперь он излучает ауру победителя, а не лузера.
Что, однако, по-настоящему удивительно: то же самое можно, пусть и с некоторой полемической натяжкой, сказать и о всей стране. "Golden summer" , "magical summer" - такими выражениями недавно охарактеризовал это олимпийское лето премьер Кэмерон, и можно с уверенностью утверждать, что большинство граждан самых разных взглядов с ним согласны (факт такового согласия - и с премьером, и между собой - сам по себе удивителен). Тем, кто не погружен в повседневную жизнь Альбиона, наверное, покажется странным, что его обитатели не просто радуются, а удивляются успехам своих атлетов и своей собственной способности провести такое грандиозное мероприятие не просто на хорошем уровне, а практически идеально (что, конечно же, тоже преувеличение, но не такое уж большое). Не всем за пределами страны видно, что британский национальный характер претерпел в последние "пост-имперские" десятилетия достаточно радикальные изменения. И ощущение комплекса собственной неполноценности уже довольно давно когда больше, когда меньше, но явственно различимо в оттенках общественного сознания, да и подсознания ("If Olympic medals were awarded for moaning, the British would always win gold" - эту фразу в разных вариациях можно было часто услышать перед Олимпиадой). И вот на виду всего мира бывшая владычица морей доказала, что способность страны успешно реализовывать глобальные проекты никуда не делась. И заодно напомнила (используя грандиозные церемонии открытия и закрытия), в том числе и самой себе, о своей великой истории и вкладе в мировую культуру. И все это с достоинством и фирменной самоиронией. Это, конечно, тема, требующая отдельного обстоятельного рассмотрения.А пока процитирую снова премьер-министра:
"I think there is something else that we can take from this extraordinary period and that is for countries to succeed in this competitive and difficult world you need to have confidence that you can do big things and get them right, you need to have confidence that you can take on the best and beat the best, and I think the Olympic and Paralympics - we've absolutely done that as a country."
Лично я удивлен столь глобальным позитивным воздействием спортивного события на самоощущение нации. Конечно же, я понимаю, что воздействие это имеет свои ограничения и пределы, и очень скоро суровая реальность жизни возьмет свое. Но что-то и останется, и теннисист Маррей с его слезами и победами уже сделался частью (и позитивной частью!) национальной мифологии.