Троица
Поздняя весна, Троица у православных. Мы с ребёнком едем в деревню, к моему отцу, у нас традиционный семейный сбор. В рюкзаке у моего 16-летнего сына Глеба килограмма три помидоров и полтора - сыра, наш с ним вклад в обязательное застолье с шашлыком. Собираются приехать почти все - сестра с семьёй, двоюродный брат тоже со всеми своими, поэтому продуктов нужно много.
Я наслаждаюсь поездкой, глядя на молодую зелень за окном автобуса. В ушах у меня всё ещё звучит церковный хор утренней службы, а перед глазами стоит горящий золотом иконостас, по случаю праздника украшенный берёзовыми ветками. Видения и пейзаж за окном накладываются друг на друга, переплетаются, и я как бы всё ещё в храме, всё ещё отгорожена от быта и проблем.
Приехали. Пошли к отцу поздороваться. По дороге встречаем Нашего Младшего - моего пятилетнего племянника. Сестра с мужем и детьми, значит, уже приехала тоже. Неизменно жизнерадостный Наш Младший ковыряет дорожку маленьким металлическим совком, но увидев нас, бросает ненадолго совок, чтобы обняться со мной и пожать руку Глебу.
- Привет, бать, - говорю я, открывая калитку. - Как ты тут? Смотри, и старшего внука тебе привезла тоже. Младший, как я понимаю, уже побывал здесь.
У бати всегда найдётся работа для почти взрослого парня, и мой сын принимается носить мусор с участка на помойку. Мы с батей смотрим на работающего Глеба. Со времени нашего последнего приезда в деревню Глеб возмужал, стали заметны его мускулы, поэтому я откровенно любуюсь. К тому же, ему очень к лицу бомбер, купленный для выпускного вечера, в который он нарядился по случаю встречи с роднёй. До выпускного в девятом классе ещё месяц. Спохватываюсь:
- Сдаёт ОГЭ он сейчас. Русский и английский сдал, осталось обществознание и математика. За математику я боюсь очень, как бы не «завалил», уж очень плохо он в ней разбирается….
Помолчали ещё, глядя на верхушки качающихся деревьев. Батя никогда не придавал особого значения школьным оценкам, и я ловлю себя на мысли, что рассказываю об экзаменах скорее по инерции, я уже не так беспокоюсь, как, скажем, вчера.
- А ещё он после школы эмигрировать хочет. Не могу его убедить, что любить свою Родину и соглашаться с политикой государства - не одно и то же, - жалуюсь я.
- Если б был моложе, свалил бы в Лондон…
- Да-да. Именно так. Только когда мы с тобой пели эту песню двадцать с лишним лет назад, я вероятность этого события ставила в один ряд со следующим куплетом: с «если б я был кошкой…», а он, кажется, всерьёз настроен.
Мы ещё немного посмотрели на Глеба и деревья, подумали каждый о своём.
- Ладно, бать, пойду я. К бабушке ещё хочу зайти, а потом мы на шашлык поедем, брат Ваня со всеми своими приедет - его девчонок интересно посмотреть.
Я кидаю последний взгляд на крест и цветник, чтобы убедиться, что могила в порядке. Батя умер больше пяти лет назад, Наш Младший, его младший внук, родился через два месяца после похорон. Каждый раз, видя подросшего малыша между могилами ботовского кладбища, я поражаюсь как же много прошло времени. На Троицу мы ездим убираться на кладбище - у бати и у бабушки, а на традиционном после этого шашлыке первый тост - не чокаемся.