Офицерский состав училища подбирался с большим разбором. Офицеры строго следил за юнкерами, не упуская ничего из поля зрения, внимательно руководя своими подопечными с помощью постоянных разъяснений.
Вспоминая обстановку в училище, отношения между первогодками и юнкерами более старшего возраста Куприн отмечает, что старшекурсники, хотя и смотрели на молодых «фараонов» несколько свысока, все же старались их опекать и не придираться понапрасну. «Случалось, они резко одергивали своих птенцов и порою, чтобы расцветить монотонность однообразной работы, расцвечивали науку острым, крупным солдатским словечком, сбереженным от времен далеких училищных предков. Но злоба, придирчивость, оскорбление, издевательство или благоволение к любимчикам совершенно отсутствовали в их обращении с младшими».
В училище существовала насмешливая песенка, на мотив солдатской песни «Соловей, соловей, пташечка», высмеивавшая юнкеров, путающих названия частей винтовки: «Если юнкер по ошибке назовёт затвор замком, - каждый скажет без ошибки, этот юнкер - «фараон». Если юнкер по ошибке примет гильзу за патрон, всякий скажет без ошибки: «Этот юнкер - фараон».
При этом надо отметить, что между юнкерами не было «цука», процветавшего в самых тяжёлых формах в кавалерийских училищах. Взаимоотношения с юнкерами старшего курса были хорошие, тем более что почти в каждом взводе были старшекурсники из одних кадетских корпусов с юнкерами младшего курса, обычно покровительствующие своим однокашникам.
Все роты в училище имели свои прозвища. Так как Государь был шефом училища, первая рота называлась «ротой его Величества» и носила на погонах царские серебряные вензеля. В неё подбирались юнкера высокого роста, которых называли «жеребцами» или «ишаками». 2-я и 3-я роты комплектовались в порядке убывания роста. Но самое обидное прозвище было присвоено юнкерам малорослой 4-ой роты, их называли «вшами». Впрочем, это прозвище они носили с полным добродушием. 5-я рота была сверхштатной и комплектовалась людьми разного роста. Юнкера этой роты имели прозвище - «петухи-шантеклеры», по созвучию: пять - петух.
Отношения с начальством строилось на правдивости и взаимном доверии. «Любимчиков не было, да их и не потерпели бы. Случались офицеры слишком строгие, придирчивые трынчики, слишком скорые на большие взыскания. Их терпели как божью кару и травили в ядовитых песнях. Но никогда ни один начальник не решался закричать на юнкера или оскорбить его словом. Тут щетинилось все училище».
Обер-офицер Александровского военного училища в повседневной форме вне строя.
Всех обер-офицеров было принято титуловать, как в гвардии - «Ваше Высокоблагородие». К юнкерам было обращение на «Вы», в остальном же юнкер был на правах солдата, согласно дисциплинарному уставу и уставу внутренней службы. Если офицеру нельзя было обругать юнкера, как ругали солдат, то замечание делалось в вежливо-ехидной форме, которую обжаловать было нельзя, но которая больно задевала.
Ближайшими помощниками офицеров в деле военного образования юнкеров были фельдфебели и портупей-юнкера.
На батальон было четыре фельдфебеля, которые являлись помощниками командира роты. В обязанности фельдфебеля входило построение батальона, проверка численного состава. Он следил за правильностью нарядов на службу, ежедневно производил вечернюю перекличку.
Старший портупей-юнкер Александровского военного училища.
Портупей юнкера делились на отделенных (младших) и курсовых (старших). Младший портупей-юнкер подчинялся офицеру и курсовому портупей-юнкеру, получал от них приказания, касающиеся отделения. Также он следил за точным исполнением юнкерами всех распоряжений и инструкций, занимался построением отделения для выхода на строевые занятия, подавал записку об отсутствующих юнкерах. В свободное время помогал отстающим в строевом и учебном отношении. Отделенный портупей-юнкер имел две белые нашивки с красной нитью посредине каждой нашивки и тесак с офицерским темляком.
Курсовой портупей-юнкер (взводный командир) был непосредственным начальником юнкеров курса. Он назначался исключительно из юнкеров старшего курса, подчинялся курсовому офицеру и фельдфебелю. Он также участвовал в обучении юнкеров, помогая в этом отделенным офицерам своего курса.
1. Фельдфебель-юнкер.
2. Старший портупей-юнкер.
3. Младший портупей-юнкер, бывший вице-фельдфебелем в период обучения в кадетском корпусе.
Звания фельдфебеля и портупей-юнкера давали все права по уставам и преимущества при выборе вакансий в полки. Имели они большое значение и во взаимоотношениях с рядовыми юнкерами, так как вчерашний товарищ становился начальником, обязанным командовать и следить за поведением и несением службы тех, с кем он вчера был на «ты». Теперь к нему уже были обязаны обращаться на «Вы», называя «господин фельдфебель» или «господин портупей-юнкер».
Причёсок, бород и усов носить юнкерам не разрешалось. Головы стригли под машинку, но всё же некоторые щёголи ухитрялись иметь нечто вроде бобрика, насколько это позволяли коротко остриженные волосы. При училище был и парикмахер, не казённый, и за его услуги надо приходилось платить. Ему было дано даже прозвище: «маркиз» за его парикмахерско-французскую вежливость. Чтобы носить бороду, надо было подать рапорт по команде и получить разрешение. К этому прибегали только те, кто имел буйную растительность, заставлявшую часто бриться.
Увольнение в отпуск.
В отпуск, в субботу вечером и днём в воскресенье, ходили одни москвичи. Остальные оставаясь в ротах, развлекались кто во что был горазд: «нарезкой» в чайной, пением, стрельбой дробинкой из окон по воробьям, гимнастикой.
Если училище выходило в город, то по возвращению оркестр останавливался около парадного входа, роты входили в помещение под звуки маршей. Обычно игрались «Марш с фанфарами» и «Кавалерийский марш». Исключён был только старинный марш «Под двуглавым орлом», как австрийский.
Каждое училище имело свою церковь. В Александровском военном училище это была церковь Святой мученицы царицы Александры, которую юнкера охотно посещали, исповедовались, помогали батюшке, прислуживали при богослужении, пели в церковном хоре. На стенах церкви висели чёрные мраморные доски, где были высечены фамилии погибших воспитанников училища.
Церковь училища.
Во всём укладе юнкерской жизни молитва занимала значительное место. Молитвой начинался день, молитвой и заканчивался. Учебный год также начинался молебном. В дни церковных праздников юнкера были обязаны посещать училищную церковь. Соблюдали они Великий пост, ходили к заутрене на Пасху. Каждый юнкер должен был иметь при себе нательный крест.
Тяжёлой обязанностью было коллективное посещение церковных служб в субботу и воскресенье, но избежать этого было невозможно. В церкви юнкера стояли поротно, шеренгами по 10-12 человек, первые роты стояли, как правило, ближе к алтарю. Последние роты стояли позади всех, на виду у начальства.
Окончив училище, молодые люди становились под знамя «За веру, Царя и Отечество». На первом месте была Вера, которую молодые офицеры должны были поддерживать в своих солдатах.
В день производства в первый офицерский чин начальник училища вешал на шею каждому юнкеру маленькую серебряную иконку Казанской Божьей Матери, которая издавна на Руси считалась покровительницей воинов.
Последние дни, перед производством в офицеры, проходили в примерках обмундирования, в сдаче учебников и винтовок. Сдача винтовок была чистейшей профанацией: винтовки были старые, пережившие не один выпуск юнкеров, а следовательно с дефектами. Однако приём их происходил чрезвычайно строго, и почти каждому записывалось расширение входа канала ствола, раковины в канале. За обнаруженные «дефекты» вычиталась полная стоимость ствола, что приносило большой доход училищу, так как ствол, конечно, не заменялся, и следующий по выпуску юнкер опять расплачивался за тот же ствол.
Оружейная мастерская - занятия оружейным делом.
Но с выпуском связи офицеров и родного училища не разрывались. Александровцы издавали свой собственный листок, а потом журнал «Александровец». Бывшие питомцы писали туда свои письма, статьи, стихи. Юбилейные номера этого журнала, посвящённые годовщинам основания училища, были очень трогательны: в них было большое количество поздравлений в адрес училища, офицеров и преподавателей. Даже в тяжёлое время Гражданской войны журнал «Александровец» продолжал выходить в эмиграции. Это была одна из связующих нитей между разбросанными по всему миру александровцами.
Продолжение следует...