Беседа т. Любарского с т. Сабанеевой 7 марта 1921 г.
Беседа т. Любарского с т. Сабанеевой 7 марта 1921 г.
т. Сабанеева. В 1905 году я поступила в библиотеку Белинского помощницей…
т. Любарский. Начнем с 1903 г.
т. Сабанеева. В 1903 году я не работала. Я не знаю, что работа велась уже, данные об этом могли бы сообщить Медведевы, они принимали участие в комитете. Затем я могу указать на Пинькевича, он работал с теми же лицами, которых я сейчас назову.
т. Любарский. Он был С.Д.?
т. Сабанеева. Да. С ним работала Чудская. В 1905 году я познакомилась с Новгородцевыми, Клавдией Тимофеевной. Кы не обращались к Кремлёвой, она была близкая знакомая с Новгородцевыми?
т. Любарский. Она не принимала участия.
т. Сабанеева. Нет, она не работала, но она была хорошо знакома с ними, и с Кремлёвой у них были хорошие отношения. Раньше сочувствующих держали до тех пор, пока не проходили известный стаж.
О 1-м периоде я могу сообщить очень немногое. 1-й Областной комитет состоял из С.Р. и С.Д. В этой организации работали Андрей Свердлов, Сосновский (но он был тогда ещё только в кружке), некто Бушен, нелегально его звали Иван. Их так было много и так часто они менялись, что я не могу вспомнить. Жена Бушен, Мария Оскаровна, Клавдия, потом много приезжих, пока было можно работать, работали месяца 2 и уезжали; участвовала в работе Пинджакова Мария Николаевна, все они вели кружки.
Моё активное участие началось [167] в конце 1906 г. по 1907 год. Началось оно таким образом, что ко мне стали посылать на квартиру нелегальных товарищей, пока они не найдут квартиру, или не отправят их на другой пункт. Потом происходили комитетские и районные собрания. Тогда работал Леонид Преображенский, Свердлов, Егоров - член I Государственной Думы, затем был один московский рабочий, я не помню его имени и фамилии. Сама на собраниях я не участвовала, они были только на моей квартире.
т. Любарский. Значит, Вы не были ни на одном собрании и не можете сказать, как они происходили?
т. Сабанеева. Нет, я не была на собраниях, поэтому ничего не могу сказать по этому поводу. Я могла предоставить только квартиру, они приходили как бы к брату под видом гостей, подавался самовар, было чаепитие. Затем мне поручили нелегальную типографию, затем связь с заводами.
т. Любарский. Значит, Вам поручили руководство типографией? Она находилась у Вас на квартире?
т. Сабанеева. Она находилась по Тургеневской улице, внизу. Вместе с мужем Бычковой мы её перевозили.
т. Любарский. На Тургеневской улице, красный дом, с угла Главного пр.? А кто там жил?
т. Сабанеева. Была совершенно пустая квартира. Мы ее заняли как-бы для своих знакомых. Кто работал в типографии - я не помню ни имён, ни кличек. Помню что 1 женщина и двое мужчин. Я привозила бумагу, увозила литературу. [168]
т. Любарский. Они же были наборщиками и печатниками?
т. Сабанеева. Да, днём они уходили как-бы на службу, потом незаметно возвращались, днём набирали, а ночью работали.
т. Любарский. Вы не помните, что выпустили за это время?
т. Сабанеева. Не помню, можно спросить у Ивана Ивановича [Ириевского - *добавлено от руки].
Однажды привезли 14.000 литературы, её нужно было раздать по районам. На Городском пруду я должна была раздать эту литературу. Иван Иванович был в Верх-Исетском заводе организатором. Кроме того, приходили знакомые, и раздача происходила непосредственно с квартиры. Затем, благодаря связям с читателями и подписчиками, особенно с учащимися, которые принимали участие в организации, у меня были сношения с заводами, этим партия пользовалась. С заводов получались письма - от Кичигина из Шуралинского завода, потом от товарища Рухловского, который работал организатором, кажется на Колотинском прииске и в Невьянске. В этом районе было много рабочих на золотых приисках. Товарищ Рухловский просил посылать агитаторов и пропагандистов. Тоже из Шуралинского завода письма проходили через меня, таким образом происходило распределение агитаторских сил. Я сообщала в комитет, что туда-то и туда-то нужны работники, и тогда их посылали. Однажды мне было поручено поставить типографию в Шуралинском заводе.
т. Любарский. Вот эту самую?
т. Сабанеева. Нет, нужно было выпускать прокламации к рабочим. Печатать было не кому, бал поставлен гектограф, один рабочий печатал и распространял листовки.
т. Любарский. У Вас случайно не сохранилась листовка? [169]
т. Сабанеева. У меня нет, они хранились потом у нейтрального лица, чтобы не могли их захватить. Бычкова может сообщить данные об архиве. По этому архиву было составлено дело. Его захватили и только благодаря тому, что его захватили, было составлено дело. Выдали шпики.
т. Любарский. Дерябина работала.
т. Сабанеева. Да, она работала с 1905 года, она работала как член партии среди Ятесовских рабочих, работала среди рабочих Макарова. Ещё работала Осколкова. 25 марта 1907 года был обыск у меня.
т. Любарский. А типография была найдена?
т. Сабанеева. Нет. Кроме фундаментальной типографии печаталось ещё на гектографе на домах. Один был на Ломаевской улице у Аси Ивановой. Вы, наверно, её знаете?
т. Любарский. Нет, я её не знаю, [зачёркнуто - "вообще никаких показаний дать не могу"].
т. Сабанеева. К 1-му мая печатались листовки на этом же гектографе.
т. Любарский. Может быть в этот период была первомайская демонстрация?
т. Сабанеева. Происходили собрания в лесу. В 1905 и 1907 гг. я не была на них, т.к. было моё дежурство. Там была Иванова, она рассказывала, как это происходило. Она говорила, что 1 мая 1907 года было решено встречать за городом, за Ивановским кладбищем, в 4-х верстах от города по Московскому тракту. Все пошли туда под видом гуляющих, собрались под известным паролем. Для встречи публики, чтобы не пропустить шпиков, были поставлены патрули. [170] Пароли каждый раз менялись, теперь я их не помню. Патрули встречали приходящих под условным вопросом, приходившие должны были давать правильный ответ. Если давали ответ неправильный, то давалось знать, что подозрительные лица находятся около конференции, и таким образом узнавали шпиков. Собрание началось благополучно. Я точно не могу припомнить, кто произносил речи, кажется, был Семён Шварц, потом Борис Швейкин (Он умер. Почти все товарищи умерли.) Потом были-организаторы из Верх-Исетских рабочих.
т. Любарский. Народу было много?
т. Сабанеева. Точно не могу сказать, но наверно человек около 200-300, а м.б., и немного больше. Был ещё товарищ Липкин - один из "организаторов". Собрание началось под пение революционные песен. Среди собрания, в самом разгаре, когда шло разъяснение значения 1-го мая, об этом пролетарском празднике, послышался тревожный клич, патрули дали тревожный знак. Ближайшие патрули сообщили собранию о том, что показались казаки и полицейские в лесу. Участники собрания после этого стали группами расходиться в разные стороны, но через некоторое время были окружены казаками. Все бросились в разные стороны, началась погоня за ними, некоторых арестовали. Кажется, арестовали товарища Липкина.
За всеми работающими и за всеми прикасающимися к организации полиция хорошо следила, в том числе следила и за мной, и за теми, которые вместе бывали, поэтому производились периодические обыски. Как работа принимала более или менее широкий характер, так и начинались обыски.
т. Любарский. Может быть, кто-нибудь оказался провокатором? [171] Как это выяснили, какой вред он принёс?
т. Сабанеева. По имени я никого не могу назвать из провокаторов. Сообщить по этому поводу может Пётр Ермаков. Под какой кличкой работали провокаторы - не помню, они всегда были под видом сочувствующих, и отличить их было очень трудно, пока яркое отношение к организации не проявлялось. Наибольшей уликой провокаторов было то, что, несмотря на аресты и обыски, они оставались невредимыми.
т. Любарский. Вы были в мае 1905 года?
т. Сабанеева. Нет. Я здесь с августа. Это было в 1906 году. Октябрьские события я помню.
т. Любарский. Тогда была стачка прикащиков или демонстрация.
т. Сабанеева. Тогда вышел манифест, происходили демонстрации, это я помню, вечером ходили к тюрьме. В 1905 году 17 октября вечером в библиотеку явилась Новгородцева Клавдия Тимофеевна, обратилась с просьбой ко всем присутствующим в библиотеке явиться вечером на площадь Кафедрального собора. Тогда собрались с красными флагами, рабочие с песнями пошли к тюрьме освобождать заключённых.
т. Любарский. Толпа была большая?
т. Сабанеева. Большая, но количество не знаю. Демонстрация была грандиозная. Рабочие всех фабрик участвовали в этой демонстрации. Там были и непартийные. Шествие с красными флагами прошло к тюрьме. Обратились к начальнику тюрьмы с заявлением, чтобы открыли двери, чтобы могли объявить известие о свободе. Тут была депутация от граждан, [172] от города, но главным образом участвовала организация. Тогда вечером заключённых не освободили, но на другой день к 12 часам дня они явились на демонстрацию. Одной из выпущенных была Мария Александровна Черепанова. В 1911 году было 2-е дело, по которому она была приговорена к ссылке на поселение в Енисейскую губернию, где она и умерла.
К 12 часам 18 октября на площадь Кафедрального собора должны были собраться все организации. Кроме рабочих организаций, также и организации учащихся. На площади Кафедрального Собора - на углу улицы Вайнер и площади было построено возвышение из ящиков, на котором товарищ Свердлов ждал, когда подождёт организация учащихся для того, чтобы произнести речь. Рабочие организации уже собрались на площадь. Расположение публики было таково: на одной стороне стояли рабочие организации, на другой стороне черносотенные организации - мясники, переодетые полицейские и мелкие торговцы, вообще хулиганский элемент с толкучки.
Около 2-х часов дня показалось шествие учащихся с красными флагами с улицы Троцкого, из-за Гостинного двора, направлявшееся на площадь, чтобы присоединиться к рабочим организациям. К этому времени на площади и в смежных улицах, примыкающих к площади, появились отряды казаков на лошадях и конные полицейские. Как только товарищ Свердлов начал свою приветственную речь, как со стороны черносотенных организаций раздались условные свистки, полетели камни на возвышение, затем раздались револьверные выстрелы, сначала редко, потом чаще и чаще. Между рабочими и черносотенными элементами началась перестрелка. Полицейские и казачьи отряды бросились разгонять организации, врезались в толпу и началось избиение всех участвующих. [173]
т. Любарский. Вы там участвовали?
т. Сабанеева. Да как сочуствующая, по приглашению Новгородцевой я была вместе с ними. Часть рабочих была загнана в помещение Волжско-Камского банка под обстрелом черносотенных организаций. Было ранено несколько товарищей, среди них был ранен Василий Пинжаков - студент Казанского Университета. Потом один из черносотенцев, которого наша группа взяла на попечение как раненого; ему была оказана помощь. В этом здании двери и окна были все закрыты, после того, как рабочие зашли туда, в числе вошедший был Андрей Свердлов и ещё несколько товарищей, которые собрали всё оружие и вещи, бывшие на лицо. Таким образом несколько времени были в осаде, отстреливаясь от черносотенцев, которые стучали и ломились в двери. Было слышно, что часть участвующих в демонстрации направилась к Верх-Исетской площади, спасаясь от нападения полицейских. Благодаря тому, что полиция и черносотенцы ринулись за рабочими, нам удалось выйти из этого здания.
Выйдя из Волжско-Камского банка, я увидела следующую картину: по улицам группам ходили взволнованные кучки обывателей, собирались группами, обсуждали события. Через некоторое время рабочие опять стали собираться на этой площади с целью продолжать собрание, но появившиеся конные отряды полицейских и казаков врезались в самую гущу толпы и разогнали публику.
Когда товарищ Свердлов начал приветственную речь, началась перестрелка, часть черносотенцев бросилась с дубинами на учащихся, и началось избиение детей. Часть детей забежала в Кафедральный Собор на колокольню, когда их там находили, оттуда сбрасывали вниз по лестнице. Были [174] раненые дети. Один из учащихся, ученик реального училища Девятов, нёс красный флаг и, не желая отдавать этот флаг в руки врагов, бросился бежать вместе с ним по Фетисовской улице. Но на углу Фетисовской улицы и площади Кафедрального Собора был настигнут двумя черносотенцам, один из них ударил его камнем по голове, уронил и кроме того топтал ногами уже лежавшего на земле. После этого было создано дело об избиении, некоторые лица были арестованы и привлекались к суду, но за недостаточностью улик были оправданы. Один из этих лиц меня хотел ударить по голове, он был с железным болтом, но почему-то не ударил - я не знаю. После этого началась усиленная работа среди рабочих…
т. Любарский. А никого не было арестовано?
т. Сабанеева. Нет, не было, ведь тогда была объявлена "свобода". Началась интенсивная работа среди учащихся, появились культурно-просветительные кружки, кружки самообразования, вообще всячески пыталась вовлечь учащихся в общественную работу.
6 августа 1907 года произведены массовые облавы, искали лбовцев у всех неблагонадёжных лиц по адресам, подозрительным для полиции, как в окрестностях, так и в городе производились обыски. Было арестовано много эсеров и эсдэков. В том числе захватили и нашу Екатеринбургскую эсдековскую организацию. Были арестованы Бычкова, Минкин, Быстрова…
т. Любарский. Свердлова уже тогда не было?
т. Сабанеева. Его не было уже, он тогда был в Перми в это время. Были арестованы ещё Иванова, я, Пуздрин, товарищ по кличке "Батя". Они были арестованы 8 августа 1907 года, а через месяц [175] был арестован Кириевский, работавший под кличкой Червонного, и Ашихмина, работавшая в военной организации под кличкой Саши. Нелегальную типографию удалось спасти, и работавшие в ней товарищи благополучно уехали. Часть материалов типографии была вовзвращена обратно в ту типографию, откуда была взята, часть архива была обнаружена на квартире у Бычковой, по данным которой и составилось деле, которое продолжалось полтора года.
т. Любарский. Вы не помните подробности допроса?
т. Сабанеева. Свой допрос я помню.
т. Любарский. Вас судили?
т. Сабанеева. Да. Выездная сессия была в Казани, потом переходило к военному прокурору, опять возвратилось в казанскую судебную палату, и в феврале 1909 года состоялся суд. Судили здесь в Екатеринбурге. У арестованных никаких компрометирующих бумаг и документов, которые могли бы создать дело, обнаружено не было. Меня лично привлекли по письмам, которые я получила после ареста на условный адрес, и в которых заключалась просьба о присылке агитаторов на места.
В 1909 году Червонный как главный организатор и инициатор в работе был приговорён к каторге. Двое были оправданы, пять человек - Ашихмина, Рядкина, Сабанеева и ещё двое курсанток курсов сестёр милосердия были приговорены к крепости на один год, остальные получили ссылку, в том числе Бычкова, Липкин, Пуздрин, "Батя". Крепость отбывали в Екатеринбурге, одна я кончала [176] свой срок в Перми. Я была переведена за три месяца в Пермскую тюрьму. По этому делу была привлечена Мария Николаевна Уфимцева. [177]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.43.Л.167-177.
Екатеринбург. Вид на Кафедральный собор
т. Сабанеева. В 1905 году я поступила в библиотеку Белинского помощницей…
т. Любарский. Начнем с 1903 г.
т. Сабанеева. В 1903 году я не работала. Я не знаю, что работа велась уже, данные об этом могли бы сообщить Медведевы, они принимали участие в комитете. Затем я могу указать на Пинькевича, он работал с теми же лицами, которых я сейчас назову.
т. Любарский. Он был С.Д.?
т. Сабанеева. Да. С ним работала Чудская. В 1905 году я познакомилась с Новгородцевыми, Клавдией Тимофеевной. Кы не обращались к Кремлёвой, она была близкая знакомая с Новгородцевыми?
т. Любарский. Она не принимала участия.
т. Сабанеева. Нет, она не работала, но она была хорошо знакома с ними, и с Кремлёвой у них были хорошие отношения. Раньше сочувствующих держали до тех пор, пока не проходили известный стаж.
О 1-м периоде я могу сообщить очень немногое. 1-й Областной комитет состоял из С.Р. и С.Д. В этой организации работали Андрей Свердлов, Сосновский (но он был тогда ещё только в кружке), некто Бушен, нелегально его звали Иван. Их так было много и так часто они менялись, что я не могу вспомнить. Жена Бушен, Мария Оскаровна, Клавдия, потом много приезжих, пока было можно работать, работали месяца 2 и уезжали; участвовала в работе Пинджакова Мария Николаевна, все они вели кружки.
Моё активное участие началось [167] в конце 1906 г. по 1907 год. Началось оно таким образом, что ко мне стали посылать на квартиру нелегальных товарищей, пока они не найдут квартиру, или не отправят их на другой пункт. Потом происходили комитетские и районные собрания. Тогда работал Леонид Преображенский, Свердлов, Егоров - член I Государственной Думы, затем был один московский рабочий, я не помню его имени и фамилии. Сама на собраниях я не участвовала, они были только на моей квартире.
т. Любарский. Значит, Вы не были ни на одном собрании и не можете сказать, как они происходили?
т. Сабанеева. Нет, я не была на собраниях, поэтому ничего не могу сказать по этому поводу. Я могла предоставить только квартиру, они приходили как бы к брату под видом гостей, подавался самовар, было чаепитие. Затем мне поручили нелегальную типографию, затем связь с заводами.
т. Любарский. Значит, Вам поручили руководство типографией? Она находилась у Вас на квартире?
т. Сабанеева. Она находилась по Тургеневской улице, внизу. Вместе с мужем Бычковой мы её перевозили.
т. Любарский. На Тургеневской улице, красный дом, с угла Главного пр.? А кто там жил?
т. Сабанеева. Была совершенно пустая квартира. Мы ее заняли как-бы для своих знакомых. Кто работал в типографии - я не помню ни имён, ни кличек. Помню что 1 женщина и двое мужчин. Я привозила бумагу, увозила литературу. [168]
т. Любарский. Они же были наборщиками и печатниками?
т. Сабанеева. Да, днём они уходили как-бы на службу, потом незаметно возвращались, днём набирали, а ночью работали.
т. Любарский. Вы не помните, что выпустили за это время?
т. Сабанеева. Не помню, можно спросить у Ивана Ивановича [Ириевского - *добавлено от руки].
Однажды привезли 14.000 литературы, её нужно было раздать по районам. На Городском пруду я должна была раздать эту литературу. Иван Иванович был в Верх-Исетском заводе организатором. Кроме того, приходили знакомые, и раздача происходила непосредственно с квартиры. Затем, благодаря связям с читателями и подписчиками, особенно с учащимися, которые принимали участие в организации, у меня были сношения с заводами, этим партия пользовалась. С заводов получались письма - от Кичигина из Шуралинского завода, потом от товарища Рухловского, который работал организатором, кажется на Колотинском прииске и в Невьянске. В этом районе было много рабочих на золотых приисках. Товарищ Рухловский просил посылать агитаторов и пропагандистов. Тоже из Шуралинского завода письма проходили через меня, таким образом происходило распределение агитаторских сил. Я сообщала в комитет, что туда-то и туда-то нужны работники, и тогда их посылали. Однажды мне было поручено поставить типографию в Шуралинском заводе.
т. Любарский. Вот эту самую?
т. Сабанеева. Нет, нужно было выпускать прокламации к рабочим. Печатать было не кому, бал поставлен гектограф, один рабочий печатал и распространял листовки.
т. Любарский. У Вас случайно не сохранилась листовка? [169]
т. Сабанеева. У меня нет, они хранились потом у нейтрального лица, чтобы не могли их захватить. Бычкова может сообщить данные об архиве. По этому архиву было составлено дело. Его захватили и только благодаря тому, что его захватили, было составлено дело. Выдали шпики.
т. Любарский. Дерябина работала.
т. Сабанеева. Да, она работала с 1905 года, она работала как член партии среди Ятесовских рабочих, работала среди рабочих Макарова. Ещё работала Осколкова. 25 марта 1907 года был обыск у меня.
т. Любарский. А типография была найдена?
т. Сабанеева. Нет. Кроме фундаментальной типографии печаталось ещё на гектографе на домах. Один был на Ломаевской улице у Аси Ивановой. Вы, наверно, её знаете?
т. Любарский. Нет, я её не знаю, [зачёркнуто - "вообще никаких показаний дать не могу"].
т. Сабанеева. К 1-му мая печатались листовки на этом же гектографе.
т. Любарский. Может быть в этот период была первомайская демонстрация?
т. Сабанеева. Происходили собрания в лесу. В 1905 и 1907 гг. я не была на них, т.к. было моё дежурство. Там была Иванова, она рассказывала, как это происходило. Она говорила, что 1 мая 1907 года было решено встречать за городом, за Ивановским кладбищем, в 4-х верстах от города по Московскому тракту. Все пошли туда под видом гуляющих, собрались под известным паролем. Для встречи публики, чтобы не пропустить шпиков, были поставлены патрули. [170] Пароли каждый раз менялись, теперь я их не помню. Патрули встречали приходящих под условным вопросом, приходившие должны были давать правильный ответ. Если давали ответ неправильный, то давалось знать, что подозрительные лица находятся около конференции, и таким образом узнавали шпиков. Собрание началось благополучно. Я точно не могу припомнить, кто произносил речи, кажется, был Семён Шварц, потом Борис Швейкин (Он умер. Почти все товарищи умерли.) Потом были-организаторы из Верх-Исетских рабочих.
т. Любарский. Народу было много?
т. Сабанеева. Точно не могу сказать, но наверно человек около 200-300, а м.б., и немного больше. Был ещё товарищ Липкин - один из "организаторов". Собрание началось под пение революционные песен. Среди собрания, в самом разгаре, когда шло разъяснение значения 1-го мая, об этом пролетарском празднике, послышался тревожный клич, патрули дали тревожный знак. Ближайшие патрули сообщили собранию о том, что показались казаки и полицейские в лесу. Участники собрания после этого стали группами расходиться в разные стороны, но через некоторое время были окружены казаками. Все бросились в разные стороны, началась погоня за ними, некоторых арестовали. Кажется, арестовали товарища Липкина.
За всеми работающими и за всеми прикасающимися к организации полиция хорошо следила, в том числе следила и за мной, и за теми, которые вместе бывали, поэтому производились периодические обыски. Как работа принимала более или менее широкий характер, так и начинались обыски.
т. Любарский. Может быть, кто-нибудь оказался провокатором? [171] Как это выяснили, какой вред он принёс?
т. Сабанеева. По имени я никого не могу назвать из провокаторов. Сообщить по этому поводу может Пётр Ермаков. Под какой кличкой работали провокаторы - не помню, они всегда были под видом сочувствующих, и отличить их было очень трудно, пока яркое отношение к организации не проявлялось. Наибольшей уликой провокаторов было то, что, несмотря на аресты и обыски, они оставались невредимыми.
т. Любарский. Вы были в мае 1905 года?
т. Сабанеева. Нет. Я здесь с августа. Это было в 1906 году. Октябрьские события я помню.
т. Любарский. Тогда была стачка прикащиков или демонстрация.
т. Сабанеева. Тогда вышел манифест, происходили демонстрации, это я помню, вечером ходили к тюрьме. В 1905 году 17 октября вечером в библиотеку явилась Новгородцева Клавдия Тимофеевна, обратилась с просьбой ко всем присутствующим в библиотеке явиться вечером на площадь Кафедрального собора. Тогда собрались с красными флагами, рабочие с песнями пошли к тюрьме освобождать заключённых.
т. Любарский. Толпа была большая?
т. Сабанеева. Большая, но количество не знаю. Демонстрация была грандиозная. Рабочие всех фабрик участвовали в этой демонстрации. Там были и непартийные. Шествие с красными флагами прошло к тюрьме. Обратились к начальнику тюрьмы с заявлением, чтобы открыли двери, чтобы могли объявить известие о свободе. Тут была депутация от граждан, [172] от города, но главным образом участвовала организация. Тогда вечером заключённых не освободили, но на другой день к 12 часам дня они явились на демонстрацию. Одной из выпущенных была Мария Александровна Черепанова. В 1911 году было 2-е дело, по которому она была приговорена к ссылке на поселение в Енисейскую губернию, где она и умерла.
К 12 часам 18 октября на площадь Кафедрального собора должны были собраться все организации. Кроме рабочих организаций, также и организации учащихся. На площади Кафедрального Собора - на углу улицы Вайнер и площади было построено возвышение из ящиков, на котором товарищ Свердлов ждал, когда подождёт организация учащихся для того, чтобы произнести речь. Рабочие организации уже собрались на площадь. Расположение публики было таково: на одной стороне стояли рабочие организации, на другой стороне черносотенные организации - мясники, переодетые полицейские и мелкие торговцы, вообще хулиганский элемент с толкучки.
Около 2-х часов дня показалось шествие учащихся с красными флагами с улицы Троцкого, из-за Гостинного двора, направлявшееся на площадь, чтобы присоединиться к рабочим организациям. К этому времени на площади и в смежных улицах, примыкающих к площади, появились отряды казаков на лошадях и конные полицейские. Как только товарищ Свердлов начал свою приветственную речь, как со стороны черносотенных организаций раздались условные свистки, полетели камни на возвышение, затем раздались револьверные выстрелы, сначала редко, потом чаще и чаще. Между рабочими и черносотенными элементами началась перестрелка. Полицейские и казачьи отряды бросились разгонять организации, врезались в толпу и началось избиение всех участвующих. [173]
т. Любарский. Вы там участвовали?
т. Сабанеева. Да как сочуствующая, по приглашению Новгородцевой я была вместе с ними. Часть рабочих была загнана в помещение Волжско-Камского банка под обстрелом черносотенных организаций. Было ранено несколько товарищей, среди них был ранен Василий Пинжаков - студент Казанского Университета. Потом один из черносотенцев, которого наша группа взяла на попечение как раненого; ему была оказана помощь. В этом здании двери и окна были все закрыты, после того, как рабочие зашли туда, в числе вошедший был Андрей Свердлов и ещё несколько товарищей, которые собрали всё оружие и вещи, бывшие на лицо. Таким образом несколько времени были в осаде, отстреливаясь от черносотенцев, которые стучали и ломились в двери. Было слышно, что часть участвующих в демонстрации направилась к Верх-Исетской площади, спасаясь от нападения полицейских. Благодаря тому, что полиция и черносотенцы ринулись за рабочими, нам удалось выйти из этого здания.
Выйдя из Волжско-Камского банка, я увидела следующую картину: по улицам группам ходили взволнованные кучки обывателей, собирались группами, обсуждали события. Через некоторое время рабочие опять стали собираться на этой площади с целью продолжать собрание, но появившиеся конные отряды полицейских и казаков врезались в самую гущу толпы и разогнали публику.
Когда товарищ Свердлов начал приветственную речь, началась перестрелка, часть черносотенцев бросилась с дубинами на учащихся, и началось избиение детей. Часть детей забежала в Кафедральный Собор на колокольню, когда их там находили, оттуда сбрасывали вниз по лестнице. Были [174] раненые дети. Один из учащихся, ученик реального училища Девятов, нёс красный флаг и, не желая отдавать этот флаг в руки врагов, бросился бежать вместе с ним по Фетисовской улице. Но на углу Фетисовской улицы и площади Кафедрального Собора был настигнут двумя черносотенцам, один из них ударил его камнем по голове, уронил и кроме того топтал ногами уже лежавшего на земле. После этого было создано дело об избиении, некоторые лица были арестованы и привлекались к суду, но за недостаточностью улик были оправданы. Один из этих лиц меня хотел ударить по голове, он был с железным болтом, но почему-то не ударил - я не знаю. После этого началась усиленная работа среди рабочих…
т. Любарский. А никого не было арестовано?
т. Сабанеева. Нет, не было, ведь тогда была объявлена "свобода". Началась интенсивная работа среди учащихся, появились культурно-просветительные кружки, кружки самообразования, вообще всячески пыталась вовлечь учащихся в общественную работу.
6 августа 1907 года произведены массовые облавы, искали лбовцев у всех неблагонадёжных лиц по адресам, подозрительным для полиции, как в окрестностях, так и в городе производились обыски. Было арестовано много эсеров и эсдэков. В том числе захватили и нашу Екатеринбургскую эсдековскую организацию. Были арестованы Бычкова, Минкин, Быстрова…
т. Любарский. Свердлова уже тогда не было?
т. Сабанеева. Его не было уже, он тогда был в Перми в это время. Были арестованы ещё Иванова, я, Пуздрин, товарищ по кличке "Батя". Они были арестованы 8 августа 1907 года, а через месяц [175] был арестован Кириевский, работавший под кличкой Червонного, и Ашихмина, работавшая в военной организации под кличкой Саши. Нелегальную типографию удалось спасти, и работавшие в ней товарищи благополучно уехали. Часть материалов типографии была вовзвращена обратно в ту типографию, откуда была взята, часть архива была обнаружена на квартире у Бычковой, по данным которой и составилось деле, которое продолжалось полтора года.
т. Любарский. Вы не помните подробности допроса?
т. Сабанеева. Свой допрос я помню.
т. Любарский. Вас судили?
т. Сабанеева. Да. Выездная сессия была в Казани, потом переходило к военному прокурору, опять возвратилось в казанскую судебную палату, и в феврале 1909 года состоялся суд. Судили здесь в Екатеринбурге. У арестованных никаких компрометирующих бумаг и документов, которые могли бы создать дело, обнаружено не было. Меня лично привлекли по письмам, которые я получила после ареста на условный адрес, и в которых заключалась просьба о присылке агитаторов на места.
В 1909 году Червонный как главный организатор и инициатор в работе был приговорён к каторге. Двое были оправданы, пять человек - Ашихмина, Рядкина, Сабанеева и ещё двое курсанток курсов сестёр милосердия были приговорены к крепости на один год, остальные получили ссылку, в том числе Бычкова, Липкин, Пуздрин, "Батя". Крепость отбывали в Екатеринбурге, одна я кончала [176] свой срок в Перми. Я была переведена за три месяца в Пермскую тюрьму. По этому делу была привлечена Мария Николаевна Уфимцева. [177]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.43.Л.167-177.
Екатеринбург. Вид на Кафедральный собор
