Ко:бэй-горемыка, или Свет не без добрых людей
На примере пьесы про Путешествие на Запад мы уже видели, на какие хитрости приходилось пускаться драматургам Кабуки в эпоху Мэйдзи, чтобы не оказаться обвинёнными в пропаганде безнравственности и воспевании отживших ценностей. В особенно трудное положение попали такие авторы, как знаменитый Каватакэ Мокуами 河竹黙阿弥 (1816-1893): уголовную романтику и грубые, жестокие, но по-своему благородные нравы предместий из его пьес можно представить, в частности, по « Отоми Меченой». Итикава Кодандзи IV, по-настоящему великий актёр, пробился в звёзды с самого низу - он был сыном торговца трутом для разжигания трубок в театре; во времена жёсткой цеховой организации и актёрских династий, ревниво хранивших свои привилегии, это было почти немыслимо. Во многом он прославился именно убедительным исполнением ролей в «бандитских драмах» Мокуами. Однако в конце концов он прямо на сцене получил правительственный рескрипт: «За последнее время вы слишком увлеклись показом человеческих страстей. Поскольку это оказывает вредное влияние на нравы, извольте отныне не слишком углубляться в мир человеческих чувств». Играть иначе Кодандзи не умел и не хотел; на следующий день он заболел и через год умер. Мокуами в своём дневнике однозначно заявил, что именно этот приказ и убил его друга.
Сам Мокуами, однако, ни умирать, ни бросать театр не собирался. Переключаться на сказочные истории вроде «Путешествия на Запад» тоже не хотелось. Но Мокуами понимал, что новые времена - это не только ограничения в каких-то областях, но и большая, чем прежде, свобода в других. Сперва он взялся за пьесы в жанре «живой истории» - благо теперь разрешили выводить исторических персонажей на сцену уже не под чужими именами и показывать реально происходившие события. «Общество театральной реформы» (Энгэки кайрё:кай) всячески приветствовало это начинание, но с историческими героями у Мокуами не очень заладилось: они оказывались у него подозрительно похожи на прежних бандитов из предместий. Тогда он взялся за так называемые «пьесы о стриженых». Это были те же бытовые драмы, что и прежде, - но в современных декорациях, с полицейскими, газетами, уличными фонарями, адвокатами и, конечно, рикшами. («Стриженые» - потому что на смену традиционным мужским причёскам из длинных волос приходят европейские стрижки.) Кроме этих декораций, «пьесы о стриженых» должны были включать в себя и новые идеи. Вот как это выглядело у Мокуами.
«Стриженые» герои Мокуами на гравюрах Байдо Хо:сай (он же Утагава Кунисада III) и Тоёхара Кунитика
Пьеса «Благословение святилища Водной богини в Фукагава» (水天宮利生深川, «Суйтэнгу: мэгуми-но Фукагава», 1885 г.) состоит из трёх актов. Основу её составляет обычная для Мокуами история про «хулиганскую любовь» между вором и проституткой; зато в середину в качестве второго действия вставлена отдельная, практически независимая от остального сюжета история «Торговец кистями Ко:бэй» (筆屋幸兵, «Фудэя Ко:бэй»). Сейчас этот акт обычно ставят отдельно - причём даже чаще, чем остальные части пьесы. Происходит там следующее.
Фунадзу Ко:бэй - бедный и уже немолодой торговец писчими и малярными кистями. Лавка у него - в квартале Фукагава, между чайными домиками и храмом Дзё:синдзи (храм этот, кстати, очень почитаем именно актёрами Кабуки, там и сейчас можно видеть множество заупокойных памятников театральным звёздам). Мокуами с удовольствием показывает в пьесе Токио - раньше Эдо в Кабуки приходилось маскировать под Камакуру, а теперь - можно!
При сёгунате Ко:бэй был служилым самураем, а после реставрации остался не у дел и впал в полную нищету. Жена умерла, оставив ему двух дочерей - слепую Оюки (Снежок) и совсем маленькую Осимо (Иней). Он по уши в долгах, а больше всего должен бессердечному ростовщику Кимбэю, который его заморочил и развёл на несусветную лихву.
Однажды снежным вечером бродил Ко:бэй по городу с младшей дочкой на закорках, пытаясь сбыть свои кисти. Осимо начала плакать от голода. В это время они проходили мимо дома Огивара Рё:саку, знаменитого фехтовальщика; его добрая жена Омура сама только что потеряла младенца, сжалилась, пустила их погреться и покормила девочку грудью, а Ко:бэю дала немножко денег и кое-какую тёплую одёжку. Тот, очень довольный, поблагодарил её и пошёл домой. А через некоторое время возвращается муж. «Это что тут лежит?» - «А, это обёрточная бумага, в неё свои кисти заворачивал торговец, обронил, когда заходил», - объясняет Омура и рассказывает о госте. Огивара Рё:саку внимательно рассмотрел обрывок бумаги: «Да тут же герб! И не чей-нибудь, а замечательного мастера, моего покойного учителя фехтования! Не иначе, этот торговец - его сын или иная родня!»
А Ко:бэй на следующий день отправляется в святилище Суйтэнгу 水天宮, где молятся о женщинах, родах и детях: просить, чтобы боги отблагодарили его вчерашнюю гостеприимицу за доброту - самому-то ему нечем…
Это святилище Суйтэнгу: и сейчас действует. Вот его сайт. Один из двух его главных знаков - якорь.
Сюда подносят и настоящие корабельные якоря, и фонари с изображением якоря - для молений за тех, кто в море и кто живёт у моря. (Второй знак - собака со щенками, знак материнства.) Якорь будет появляться почти на всех гравюрах к пьесе про Ко:бэя. Это молельная табличка из святилища.
Современная табличка из Суйтэнгу:
Дома же Ко:бэя уже поджидает ростовщик Кимбэй со своим приспешником-громилой - они пришли долг выколачивать. Ко:бэй отдаёт им выручку и вспомоществование, полученное накануне от Омуры, но этого мало. Ростовщик обыскивает дом, находит подаренную одежду и небольшую денежную заначку слепой Оюки - она отложила несколько монет, чтобы простодушный отец не отдал заимодавцам последнее и семья не умерла с голоду. Отобрав всё, злодеи удаляются.
Постановка 1960-х годов. Слева - Ко:бэй с дочками (они тут постарше), в центре - громила стращает, справа - старый коварный ростовщик
А надо ещё и за жильё платить. Ко:бэй идёт к Ёхэю, управляющему, просить об отсрочке, и рассказывает историю своих дел с ростовщиком. Ёхэй, человек деловой, сразу видит, с помощью каких мошеннических хитростей в условиях займа ростовщик заморочил Ко:бэя, и пытается объяснить ему это - но без особого успеха. Взнос платы за жильё отложен - но расплачиваться с долгами всё равно придётся, доказывать мошенничество уже поздно.
Ко:бэй горюет, Оюки тоже плачет: «Если б не слепота, я бы хоть как-то могла денег заработать и в семью принести!» Отец сетует: «Совсем плохие времена пришли - давно бы уж я утопился, но на кого ж вас-то оставлю, девочек?» Старшая дочь отвечает: «Всё равно нам не выжить - чем помирать с голоду, покончим с собою все вместе!» (В пьесах Кабуки множество самоубийств, в том числе парных и групповых, по самым разным мотивам - из чувства долга, от стыда, по любви. Но вот для того, чтобы вывести на сцену такую, вполне распространённую в жизни, но не слишком красивую причину, понадобился Мокуами).
А из соседнего дома тем временем доносится музыка - пока здесь готовятся к смерти, там справляют праздник, пригласили музыкантов и певцов. Это последняя капля в чаше терпения бедняги Ко:бэя: рассудок его помрачается. Схватив большую кисть вместо меча, он начинает танцевать - словно он уже не нищий торговец, а гневный дух убитого витязя из действа Но:!
Ко:бэй в неистовстве. Тоже Байдо Хо:сай и Тоёхара Кунитика
Соседи тоже слышат его, заглядывают, пытаются унять безумца - он буйствует и разгоняет их. Заходит и управляющий, он нашёл у себя немного старой детской одежды для маленькой Осимо - Ко:бэй его не узнаёт и пытается пронзить кистью. Наконец, зовут на помощь Сангоро:, силача-рикшу, которому удаётся сгрести Ко:бэя в охапку и привести его в чувство. Старик видит, что его дочери плачут, тянется утешить их - но безумие вновь овладевает им.
На гравюре Тоёхара Кунитика безумный Ко:бэй нападает на управляющего, а слепая дочь тщетно пытается его удержать
В это время появляется Омура: муж отправил её разыскать вчерашнего торговца кистями, он хочет видеть сына своего наставника! Увы, Ко:бэй уже не понимает, что ему говорят: «Знаю, зачем ты пришла - тебе вчера моё дитя приглянулось, украсть хочешь! Нет же, никому моя девочка не достанется!» Схватив Осимо в охапку, он прорывается сквозь толпу соседей и бежит к реке топиться; за ним, спотыкаясь и плача, пытается поспевать старшая дочь, за нею Сангоро:, за ним валом валят все остальные.
Опять Байдо Хо:сай. Вообще, и из истории Ко:бэя, и из «воровских» частях пьесы охотнее всего на гравюрах изображали вот такие многолюдные свалки.
Добравшись до реки Сумида (это недалеко, Фукагава - квартал прибрежный), Ко:бэй, не выпуская ребёнка из рук, бросается в воду. Рикша Сангоро:, не задумываясь, прыгает следом и вытаскивает обоих. Ко:бэй уже не сопротивляется: в ледяной воде безумие его оставило. Подоспевшие Оюки, управляющий Ёхэй и соседи обнаруживают, что утопающие спасены, но все трое вместе с рикшей промокли насквозь и замерзают на зимнем ветру. Но тут появляется Омура с огромным тюком сухой тёплой одежды: она быстро поняла, к чему клонится дело, и успела за нею послать. «Я ж понимаю, что такое горе - сама не так давно едва не утопилась, только никакой это не выход!» Ко:бэю стыдно, он снова благодарит её, и храброго рикшу, и всех соседей, которым, оказывается, не наплевать на него и его дочек. Омура обещает старику помощь своего мужа - ученика Ко:бэева отца, и благодарит богов святилища Суйтэнгу:, что те и Ко:бэю с девочками помогли спастись, и ей с мужем довелось доброе дело сделать. А управляющий предлагает: давайте скинемся, ведь какие бы ни были времена, а соседи должны помогать друг другу!