Утренний Лик (2)
(Продолжение. Начало здесь)
3. Атаманша и маленькая разбойница
А Миюки бежала куда глаза глядят, так что даже не сразу заметила, что её преследуют - да не домочадцы, а два крепких молодца, которых нанял злодей Дэндзо. Только она хотела броситься в воду с кручи, как кто-то её схватил - да так крепко, что не вырваться. Только это были не налётчики, а крепкая старушка, любезно сказавшая: «Не торопись, милочка. Утопиться всегда успеешь. С другом рассталась? Встретитесь ужо - это я тебе обещаю! И лучше уж в этом перерождении, чем в следующем!» В это время на берегу показались оба преследователя - но старушка преградила им дорогу, взмахнула кулаками - и уложила обоих на месте. Вскочив, ошарашенные громилы схватились за оружие - но тут старушка вытащила из-за пазухи и бросила на дорогу зазвеневший свёрток: «Здесь десять золотых - мой выкуп за эту девочку! Всяко больше, чем вам за неё заплатили бы!» - «Маловато будет, - проворчали преследователи, - ну да ладно, берём…» А старуха как свистнет - и тут же послышался плеск вёсел. К берегу пристала лодка, обе женщины сели в неё и отплыли в открытое море - как раз когда на берегу появился Сэкисукэ, верный слуга отца Миюки. Та было его окликнула - но гребцы зажали ей рот и дружнее взмахнули вёслами...
Старая Аратаэ когда-то была ближней дамой при одном из князей; тот в прежние годы поднял мятеж, пошёл против сёгуна и был разгромлен и убит тогдашним господином Оути. Именно сыну этого Оути сейчас служил Асодзиро:. Аратаэ решила отомстить за своего погибшего господина - она собрала его уцелевших приверженцев, к которым присоединились и обычные бандиты, увела их на неприступную гору Мая и стала промышлять разбоем на большой дороге. Грабили проезжих, резали служилых, похищали и продавали девиц - в общем, держали в страхе две провинции, а власти так и не смогли обнаружить убежище разбойников.
Аратаэ
Всё это Миюки узнала уже в горном логове, куда Аратаэ привезла её и препоручила заботам своей дочки Тисато, девицы лихой и по-своему добродушной. Конечно, никакого её возлюбленного старуха искать не собиралась, а продала за две сотни золотых старому знакомому, своднику Ванукэ, который подбирал девиц для весёлых домов. Но не тут-то было: Миюки за несколько дней выдала столько рыданий, скандалов и даже драк, что Ванукэ вернул её обратно в горную пещеру: «Эта бешеная мне всех посетителей распугает!» Тисато обрадовалась возвращению новой подружки, зато Аратаэ пришла в бешенство и схватилась за раскалённые клещи (они в пещере сами себе ковали оружие): «Ах ты свинья неблагодарная! Сейчас всю рожу сожгу, а потом продам по дешёвке в Нагасаки - тамошним захожим китайским матросам лицо не главное!» Миюки стала умолять о пощаде: мол, пусть её лучше в служанки отдадут -она готова и шить, и кашу варить, и убирать, и все заработанные деньги отдавать, только не к китайцам! «Нет уж, - заявила старуха, - служанкам слишком мало платят! А я собираю средства на великое дело мести, и ты будешь их зарабатывать так, как я прикажу!» Тисато пробовала заступиться - мать её отшвырнула и вновь начала размахивать клещами. Миюки падает без чувств - и тут в пещеру врывается один из разбойников: «Госпожа, мы там на каких-то богатых проезжих насели, да они так обороняются, что ребята уже отступиться готовы! Выручай!» - «Ох уж эти мужики, ничего-то сами сделать не могут!» - рявкнула старуха, отбросила клещи, схватила меч и отправилась разбираться с проезжими.
Тисато облила Миюки холодной водой, растёрла тайным снадобьем, растормошила: «Очнись! Матушка слов на ветер не бросает - так что бери вот деньги, беги, пока не поздно, а я попробую её задержать!» Миюки не замедлила воспользоваться случаем. Поблуждав по горам, она выбралась-таки на дорогу Токайдо: здесь ездят все княжеские посыльные - рано или поздно и Асодзиро: проедет, в Камакуру или в Киото… Деньги, которые дала ей Тисато, скоро кончились, Миюки кормилась подаянием - и всё лила горькие слёзы, день за днём, месяц за месяцем… Так глаза и выплакала - ослепла. Хорошо хоть, успела сразу после бегства от разбойников купить себе сямисэн - играла на нём, пела про вьюнок и хоть как-то зарабатывала себе на пропитание, если везло.
Куниёси. Слепая музыкантша с сямисэном
Вот однажды сидит она у дороги с повязкой на глазах, а мимо движется караван паломников. Одна женщина подошла к нищенке, говорит: «Ты, видать, всегда тут сидишь, бедняжка - не слышала ли чего о такой барышне-красавице, зовут её Миюки, сама из семьи Акидзуки, из рода Кисидо, из земли Аки? Я её давным-давно разыскиваю». Девушка прислушалась - да это же голос её няни Асаки! И признаться хочется, и стыдно - и перед родителями, и перед самой Асакой, которую она, наверное, подвела и ту из дому выгнали… «Слышала, - отвечает сдавленным голосом, - говорят, эту барышню хотели против воли замуж выдать, та в море и бросилась!» Асака заплакала, повернулась, пошла прочь - тут уж Миюки не выдержала, бросилась по звуку шагов вслед, обняла, призналась, кто она такая. Обе плачут, просят друг у друга прощения… «Я понимаю, - говорит Асака, - что ты домой возвращаться боишься - хотя и зря, батюшка с матушкой по тебе скучают. Но и впрямь, путь неблизкий. Пойдём-ка вместе в Саёно-Накаяму, там тебя разыскивает мой отец Сабуробэй. Он тебя и домой проводит, и, может статься, твоего милого поможет разыскать».
Паломники за это время далеко ушли, а вместо них на дороге появился не кто иной, как сводник Ванукэ. «Эге! - крикнул он, - старая знакомая! Я за тебя, девонька, две сотни заплатил - и, думаешь, мне удалось получить их обратно от старой ведьмы? Пойдём-ка со мной! Жаль, что ты ослепла, ну да я найду лекаря, а не поможет лекарь - так в весёлом доме и на слепую красотку охотники найдутся!» Асака кричит: «Не тронь!», выхватывает меч из-под покрывала; Ванукэ тоже хватается за оружие - началась драка. Наконец испуганная Миюки слышит голос няни: «Не бойся, детка, я этого негодяя, кажется, зарезала. Правда, и он меня ранил - похоже, что насмерть. При мне есть немножко денег - возьми их и ступай, как я сказала, к моему отцу в Саёно-Накаяму. А пока помоги мне добраться до заезжего дома - не хочу умереть на дороге». Так, опираясь одной рукою на Миюки, а другой - на меч, Асака уже к ночи добрела до гостиницы. Там она и скончалась.
4. Зелье-хохотун и горькие слёзы
А что же тем временем происходило с Асодзиро:, то есть теперь уже с Комадзавой Дзиро:дзаэмоном? Прибыв в Камакуру, он обнаружил, что у князя Оути Ёсиоки всё обстоит ещё хуже, чем намекал дядюшка. И этот князь, в свою очередь, подпал под чары очередной красавицы-куртизанки и забросил все дела - причём прямо под носом у наместника Востока. Переубедить его было мало надежды - но Дзиро:дзаэмон умел находить союзников в самых неожиданных местах. Увещевать князя он стал не один и не в компании престарелых советников, а вместе с самой княжеской возлюбленной - она-то хорошо понимала, что если на Оути обрушится гнев властей, её тоже не уцелеть. Князь умилился такой заботе о его благополучии и более или менее взялся за ум - на радость всем своим доброжелателям. А исправив все упущения, князь оставил наместничий пост и вернулся в свои родовые земли.
Дзиро:дзаэмон
Следом стал собираться и Дзиро:дзаэмон, а вместе с ним отправился его сослуживец Ивасиро Такита. Никто не знал, что именно этот Такита сделал всё, что мог, для крушения дома Оути - только вот девушку князю подобрал, как оказалось, неудачно… Атаманша с горы Мая тоже охотно с ним сотрудничала, и он предупреждал старуху о передвижениях отрядов, посланных на усмирение разбойников. Ничего удивительного, что своего спутника Такита крепко невзлюбил.
По дороге путешественники остановились на заезжем дворе «Эбисуя», который принадлежал отставному вояке Токуэмону. Там Такита и задумал извести своего товарища. Нанял лекаря-отравителя, который должен был подсыпать отраву в чай Дзиро:дзаэмону; спрятал под полом головореза, чтобы тот вмешался (гостиница стояла на сваях). Если яд не подействует…
Покупка яда
Старый Токуэмон, однако, заметил, что лекарь подсыпает что-то в котёл с кипятком, на всякий случай сменил воду, а вместо отравы подмешал туда «зелье-хохотун». Когда же за вечерним чаепитием Такита приказал своему наёмнику-отравителю поухаживать за Дзиро:дзаэмоном, хозяин заявил, что для него дело чести - лично позаботиться о гостях, и не дал лекарю приблизиться к посуде. Тот, однако, по-прежнему пытался честно отработать плату, и первым выпил свою чашку, дабы рассеять все подозрения. Человек предусмотрительный, он заранее принял противоядие от своего яда - но оно не было рассчитано на Токуэмоново снадобье. Осушив чашку, лекарь залился смехом и продолжал хохотать без умолку, не в силах вымолвить ни слова. Пошатываясь, он еле выбрался во двор; за ним - Такита, которому вдруг срочно потребовалось выйти по нужде.
Токуэмон выпроваживает хохочущего отравителя
(Окончание будет)