Хэйанские байки: переходящий сон
Есть два знаменитых сборника историй о чудесах: «Японские записки о возрождении в краю Высшей Радости» («Нихон о:дзё: Гокураку-ки», конец X века) и «Записки о чудесах Лотосовой сутры в великой стране Японии» («Дайнихонкоку Хоккэкё: гэнки», середина XI в.). Первый из них составил мирянин Ёсисигэ-но Ясутанэ; второй - монах Тингэн с горы Хиэй.
Ясутанэ рассказывает о людях, обратившихся к будде Амиде и обретших возрождение в Чистой земле, множеством примеров обосновывает одну из буддийских традиций традицию - амидаистскую. И конечно, такую книгу хотелось бы начать с самых знаменитых имён, чтобы ясно было: вера в Амиду в Японии существовала издавна, с тех самых пор, как появился здесь Закон Будды. Но что поделать, если в книгах недостаточно свидетельств? Ясутанэ обращается к знатоку словесности, чьи суждения несомненны: к принцу Канэакире, 兼明親王 (914-987), сыну государя Дайго.
Таким принца представил Кикути Ё:сай в XIX в.
Вот что пишет Ясутанэ:
Я, ученик Будды Дзякусин [=Ясутанэ], ещё когда был мирянином, записал эти рассказы и предисловие, собрал в свиток. Уйдя в монахи, постоянно молился, перестал окунать кисть в тушь. Но недавно я нашёл сведения ещё о пяти или шести людях, возродившихся в Чистой земле. Я с почтением обратился к принцу [Канэакире] из Министерства дворцовых служб и попросил его дополнить записки. Их следовало к тому же упорядочить. Принц, не гневаясь, согласился и взялся за кисть; во сне принц увидел, что в эти записки нужно включить предания о царевиче Сётоку и о бодхисаттве Гёки. Но тут принц внезапно занедужил и завершить записки не смог. Я, Дзякусин, следуя его сновидению, сам сделал выписки из государственных летописей и частных преданий и включил сюда рассказы о том, как два бодхисаттвы оставили следы своей милости [в нашей стране].
«Два бодхисаттвы» - это древний царевич Сё:току и странник Гё:ки. С Сётоку в Японии начинаются и буддийская учёность, и законодательство, и много чего ещё; его почитают как воплощение бодхисаттвы Каннон. А Гё:ки не только проповедовал Закон по всей стране, но и побуждал людей строить дороги и мосты, основал огромное количество храмов; он числится воплощением бодхисаттвы Мондзю ( и вот почему). Стало быть, у Ясутанэ эти двое становятся ещё и основателями амидаизма.
Но вот что делает Тингэн в своём сборнике, когда выстраивает историю другой традиции - почитания «Лотосовой сутры». Ему Сё:току и Гё:ки тоже пригодятся - и если про царевича известно, что сутру он читал и даже толковал при дворе своей тётушки Суйко, то как связан с сутрой Гёки, неизвестно. Обоснованием снова служит сон:
Вообще в «Записки о чудесах» бодхисаттву Гёки не включали. О делах его можно прочесть в отдельном жизнеописании: там не сказано, что он читал сутру [«Цветок Закона»], переписывал, распространял или подносил ей дары. Поэтому его и не включали. Но вот, во сне явился древний старец. Одет он был в мирской наряд, взял эти «Записки о чудесах», трижды просмотрел от начала до конца, а потом молвил:
- Бодхисаттва Гёки - первый в Японии хранитель «Цветка Закона»! Ещё в прошлом, во времена тех будд, кого звали Сияние Солнца и Луны - было же их двадцать тысяч раз по десять тысяч, умноженных на десять тысяч, - он был учителем Закона по имени Чудесный Свет, принял и стал хранить «Сутру о Цветке Закона». Так что он хранит сутру уже неисчислимые асамкхея-кальпы [= неизмеримо долгие века]!
Дивясь возвещённому во сне, я включил Гёки в эту книгу.
Вот и мы дивимся: это всё тот же сон принца Канэакиры, о котором уже рассказывал Ясутанэ? Или новый сон на ту же тему? То есть на другую, поскольку речь не о Чистой земле, а о «Лотосовой сутре», но - сон того же назначения? И что за старец является тут в мирском платье: вещий собеседник Канэакиры? Сам Канэакира? Ясутанэ? Многочисленные будды и наставник по имени Чудесный Свет - действующие лица «Лотосовой сутры»; быть может, старец - один из них?
Любопытнее всего то, что на самом деле не так уж и важно, кем был старец: сон как таковой уже стал традиционным, значит, вполне обосновывает то, что следует обосновать.
Ясутанэ рассказывает о людях, обратившихся к будде Амиде и обретших возрождение в Чистой земле, множеством примеров обосновывает одну из буддийских традиций традицию - амидаистскую. И конечно, такую книгу хотелось бы начать с самых знаменитых имён, чтобы ясно было: вера в Амиду в Японии существовала издавна, с тех самых пор, как появился здесь Закон Будды. Но что поделать, если в книгах недостаточно свидетельств? Ясутанэ обращается к знатоку словесности, чьи суждения несомненны: к принцу Канэакире, 兼明親王 (914-987), сыну государя Дайго.
Таким принца представил Кикути Ё:сай в XIX в.
Вот что пишет Ясутанэ:
Я, ученик Будды Дзякусин [=Ясутанэ], ещё когда был мирянином, записал эти рассказы и предисловие, собрал в свиток. Уйдя в монахи, постоянно молился, перестал окунать кисть в тушь. Но недавно я нашёл сведения ещё о пяти или шести людях, возродившихся в Чистой земле. Я с почтением обратился к принцу [Канэакире] из Министерства дворцовых служб и попросил его дополнить записки. Их следовало к тому же упорядочить. Принц, не гневаясь, согласился и взялся за кисть; во сне принц увидел, что в эти записки нужно включить предания о царевиче Сётоку и о бодхисаттве Гёки. Но тут принц внезапно занедужил и завершить записки не смог. Я, Дзякусин, следуя его сновидению, сам сделал выписки из государственных летописей и частных преданий и включил сюда рассказы о том, как два бодхисаттвы оставили следы своей милости [в нашей стране].
«Два бодхисаттвы» - это древний царевич Сё:току и странник Гё:ки. С Сётоку в Японии начинаются и буддийская учёность, и законодательство, и много чего ещё; его почитают как воплощение бодхисаттвы Каннон. А Гё:ки не только проповедовал Закон по всей стране, но и побуждал людей строить дороги и мосты, основал огромное количество храмов; он числится воплощением бодхисаттвы Мондзю ( и вот почему). Стало быть, у Ясутанэ эти двое становятся ещё и основателями амидаизма.
Но вот что делает Тингэн в своём сборнике, когда выстраивает историю другой традиции - почитания «Лотосовой сутры». Ему Сё:току и Гё:ки тоже пригодятся - и если про царевича известно, что сутру он читал и даже толковал при дворе своей тётушки Суйко, то как связан с сутрой Гёки, неизвестно. Обоснованием снова служит сон:
Вообще в «Записки о чудесах» бодхисаттву Гёки не включали. О делах его можно прочесть в отдельном жизнеописании: там не сказано, что он читал сутру [«Цветок Закона»], переписывал, распространял или подносил ей дары. Поэтому его и не включали. Но вот, во сне явился древний старец. Одет он был в мирской наряд, взял эти «Записки о чудесах», трижды просмотрел от начала до конца, а потом молвил:
- Бодхисаттва Гёки - первый в Японии хранитель «Цветка Закона»! Ещё в прошлом, во времена тех будд, кого звали Сияние Солнца и Луны - было же их двадцать тысяч раз по десять тысяч, умноженных на десять тысяч, - он был учителем Закона по имени Чудесный Свет, принял и стал хранить «Сутру о Цветке Закона». Так что он хранит сутру уже неисчислимые асамкхея-кальпы [= неизмеримо долгие века]!
Дивясь возвещённому во сне, я включил Гёки в эту книгу.
Вот и мы дивимся: это всё тот же сон принца Канэакиры, о котором уже рассказывал Ясутанэ? Или новый сон на ту же тему? То есть на другую, поскольку речь не о Чистой земле, а о «Лотосовой сутре», но - сон того же назначения? И что за старец является тут в мирском платье: вещий собеседник Канэакиры? Сам Канэакира? Ясутанэ? Многочисленные будды и наставник по имени Чудесный Свет - действующие лица «Лотосовой сутры»; быть может, старец - один из них?
Любопытнее всего то, что на самом деле не так уж и важно, кем был старец: сон как таковой уже стал традиционным, значит, вполне обосновывает то, что следует обосновать.