А. Городиський. Чого і як навчати наш народ. Вересень 1862 р.
МЫСЛИ ЮЖНОРУССА
X. ЧЕМУ И КАК УЧИТЬ НАШ НАРОД.
[...] Педагогика и вообще обучение народа в частности есть опытная наука, а не произведение праздных теорий, изобретенных людьми кабинетными. Можно изобресть самые красноречивые и теоретически сильные доказательства в пользу самых невыносимых для жизни народной учений; можно, например, доказывать, как это и было, что науку следует преподавать на латинском языке, и т. п.
Но только жизнь и ее опыты могут решить спор; только люди, стоящие у самого дела, наблюдавшие за применением способов достижения цели, в состоянии представить истинно сильные доказательства. Так и в деле обучения южнорусского народа. Сами мы, лично, глубоко убеждены, что только обучение на его родном языке может принесть ему пользу. Но, при решении этого вопроса, основываемся не на собственном убеждении, неопровержимом и дорогом лично для нас одних, не на силе теоретических доказательств, которые мы можем почерпнуть из общего права каждого народа на всестороннее пользование своим языком, а на мнении и опыте людей, занимавшихся обучением южнорусского народа. Выписываем мнение их, записанное в протоколе бывшего, в сентябре месяце, заседания комитета грамотности. Из записок, полученных Комитетом Грамотности из Киева и Полтавы, видно, что, при обучении малороссийского населения грамоте и первоначальным научным сведениям, приходится встречаться с обстоятельством, которое замедляет успех грамотности, и самую грамотность делает не только бесполезною, но в некоторых местах даже вредно. Это - способ обучения на великорусском языке.
Ученики с трудом понимают этот язык. Таким образом, в одной из полтавских школ, считавшей у себя 157 учеников, 114 положительно требовали обучения на малороссийском языке, а надо заметить, что в числе 157 учеников было еще 23 великорусса. Посетивший школу ведомства государственных имуществ, в сел. Мачихах, Полтавского уезда, член Комитета Грамотности, г. Конисский, просил самую лучшую ученицу прочесть что-нибудь. Девочка бегло прочла о судьях. Г. Конисский просил рассказать прочитанное, но получил ответ, что она не сможет, потому что не учила на память; тогда ей дали граматку Кулиша, указали в ней тоже самое место: девочка прочла его и рассказала удовлетворительно. Совершенно тоже самое случилось и с самым лучшим учеником. Посетив школу ведомства государственных имуществ в сел. Старых Санжарах, Полтавского уезда, г. Конисский, дал одному из учеников, посещающему школу 4-й год, прочесть из священной истории главу об Иосифе, и потом просил рассказать прочитанное; но мальчик не мог рассказать ни слова; когда же прочел тоже самое на своем родном языке, то передал прочитанное удовлетворительно. Другой мальчик, посещающий школу 3-й год и прочитавший уже 3 раза всю книгу Наума, не мог рассказать из нее ни одного слова на том основании, что этой книги не учил еще наизусть. Третий ученик, на вопрос г. Конисского: кто был первым царем еврейским? не мог ответить, но когда г. Конисский сказал: расскажите о царях, он залепетал: «два сына Самуила предалися лихоимству»: - Знаете ли вы, что значит лихоимство? спросил г. Конисский. - Нет, не знаю. - А хабари знаете? - Знаю. - Девочки еще более неразвиты. Ни одна не могла сказать, как звали мать Иисуса Христа и кто такой Иисус, хотя каждая от слова до слова знает, наизусть, свящ. историю по книге. - Ни одна девочка не понимает слов: плод, туча, агнец; нужно было перевести слова эти на родной язык детей - и тогда они их поняли. Неразвитость детей еще рельефнее выразилась арифметикою. Самые лучшие ученики, зная, что 3 × 4 = 12, что 4 в 16 содержится 4 раза, не знают, сколько будет, если три раза взять по четыре, и сколько будет в частном, если 16 разделить на 4.
Все это в сущностии неудивительно: различие между языками великорусским и южнорусским немалое. Известно, что, кроме коренного различия в синтаксических оборотах обоих языков, в великорусском есть множество и таких слов, которых или совсем нет в южнорусском, или они имеют в нем другое значение. - Причина этому, конечно, в совершенно различной истории этих языков.
Южноруссы, обучаясь грамоте на языке великорусском, приобретают уродливый говор, не похожий ни на тот, ни на другой язык. - При полуобразованности, уродливый говор служит поводом в выделению их из своих семейств и вообще из своей среды; на односелян они смотрят свысока, и занятия хохлацкие, мужицкие считают для себя низкими. От этого грамотность отнимает от сельских занятий рабочие руки, ибо многие грамотные ищут для себя занятий, по усвоенному ими понятию, более благородных, как-то: тяжбы по судам, ябедничества и т. п. Таким образом, обучение на великорусском языке вносит нравственную порчу и составляет главную причину того, что сельское народонаселение смотрит на грамотность неблагоприятно.
Южнорусский край находится под влиянием польской пропаганды, которая заботится, главным образом, о распространении в нем своей грамотности, а затем, письменности и свойственных ей исключительных понятий. - Противодействием этому может служить только развитие местной народности, так как, при исчисленных неудобствах грамотности на великорусском языке, трудно противодействовать польскому обучению.
Не смотря на то, что удовлетворение всем высшим потребностям своим, как-то: проповедь, суд и образование, народ принимал доселе не на своем языке, его родной язык сохранился у него во всей полноте, и прививаемые ему чуждые формы повели только к непониманию высших общественных проявлений жизни, или к тому, что народ относился к ним враждебно, как к началу, совершенно ему чуждому и непонятному. - Как трудно изъясняться на великорусском языке, испытало само правительство при введении в действие Положения 19-го февраля, и потому-то некоторые правительственные лица, напр.: киевский гражданский губернатор и екатеринославское губернское по крестьянским делам присутствие принуждены были, даже в письменных обращениях своих к населению, прибегать к языку южнорусскому.
В силу всего этого, нельзя не признать настоятельно необходимым дозволение обучать в народных школах на родном языке и внести в список книг, допущенных к употреблению в народных училищах - учебные книги на этом языке. [...]
А. Городиський.
«Основа», 1862, №9, стор. 7-25.