"КРАСОТА И ЖЕНСКАЯ АУТЕНТИЧНОСТЬ"
Мне очень понравился отрывок из статьи Ванессы Фишер, размещенный в блоге Кена Уилбера. Ниже следует его вольное изложение, сохраняя перспективу первого лица. Те, кто имеет желание ознакомиться с ним в оригинале, могут обратиться по адресу:
http://www.kenwilber.com/blog/show/496
От себя отмечу - полный вариант статьи размещен в журнале Интегральной Теории и Практики в 2008 году.
ЛИЧНЫЙ ПОИСК КРАСОТЫ.
В Китае в 11 столетии жила женщина по имени Сунь Пу-э, искавшая освобождения на пути Дао. Преданность поиску истины привела Сунь Пу-э к одному из просветленных мастеров того времени, в надежде на то, что он примет ее в качестве ученицы. Видя ее настойчивость и устремления, мастер сказал, что для достижения бессмертия ей требуется отправиться в Лаоянь, где она смогла бы культивировать Дао. Однако, когда она показала свое лицо мастеру, он отпрянул, пораженный ее красотой и заявил, что красота всегда будет препятствием к просветлению. Более того, он запретил ей путешествие в Лаоянь, поскольку считал, что ее красота всегда будет целью и причиной мужской борьбы за обладание ею.
Не желая, чтобы ее внешний вид служил препятствием на пути, Сунь Пу-э бросилась к себе домой, на кухне закипятила кастрюлю с маслом, которое затем и вылила себе на лицо. Увидев ее , обезображенную рубцами и сраженный ее настойчивостью, мастер разрешил ей отправиться в Лаоянь
Когда я читала эту историю с ее необыкновенно сильными образами, то вспомнила, насколько она резонирует с моей собственной борьбой с красотой. В молодости я была предана поиску своей Божественной Сущности, и рассмастривала борьбу с красотой одним из наиболее важных дел и конечно же ее саму - величайшим препятствием на духовном пути. Но, чем больше я пыталась отрицать свою глубочайшую жажду красоты, тем больше она преследовала меня. Случались и видения, в которых я ослепляла себя, сходные с самопожертвованием Сунь Пу-э, вызванные моим собственным отчаянием. Я ощущала, что только подобным актом самоотречения я смогу окончательно избавиться от боли этого неблаговидного желания. Но, глубоко внутри, я сомневалась, что подобное действие способно принести мне то освобождение, которое я искала.
Прошло много лет, прежде, чем я осознала, что отрицание красоты только вытесняет ее в неосознаваемые области моих собственных теней, вместе со всеми желаниями моего тела и сексуальности. И, в конце концов, моя тень вернулась в сознание, болезненно заставляя меня увидеть, что в самой жажде красоты скрыт мой уникальный канал к Божественному.
ФЕМИНИЗМ И ВОПРОС КРАСОТЫ.
Исследуя феминистическую литературу, я осознала, что мои заблуждения в отношении красоты являются частью коллективной борьбы, и во многих случаях остаются не разрешенными женщинами. Оглядываясь назад, мы обнаружим рости феминизма при возникновении оранжевого/современного мировоззрения, появившегося в Европе в 19 столетии. Впервые в истории человечества женщины получили доступ к тем областям, которые до тех пор считались исключительно мужскими (к примеру: работе и интеллектуальным сферам). В этот период, большинство феминисток придерживались того мнения, что для достижения успеха и равенства с мужчинами, необходимо отвергнуть общественные идеалы красоты и пассивную объективизацию женского тела. Женщины считали, что смогут перенаправить свою энергию и внимание на исследование нераскрытых потенциалов своего ума, благодаря этому отрицанию красоты. Мэри Уолстонкрафт была одной из ранних феминисток сформулировавших заключение женщин в своих собственных телах:
" Обучая нас с самого детства, что красота - сила женщины , ум привязывают к телу. Странствуя вокруг него, мы ищем, как приукрасить эту тюрьму... Если женщины пересмотрят капризную силу красоты - они докажут, что у них не меньше ума, чем у мужчин."
Для женщин, требование признания стало одним из выходов для естественного стремления вырваться из подчиненности мужским желаниям. Это озночало отход от той силы, которую они приобретали полагаясь на свои тела и физическую красоту, с тем чтобы выстроить важное основание для утверждения своего ума.
По мере распространения феминизма и феминистических ценностей в 50-х и 60-х годах прошлого века, модернизм уступил свое место пост-модернизму, а передовым рубежом интеллектуальных исследований стало осознание важности влияния культуры (нижний левый квадрант) на вид и конструирование нами реальности. Внутри этой парадигмы, феминистки стали понимать, насколько важны социо-культурные системы (нижние сектора) и продолжили оформление своего собственного понимания красоты. На Западе, это понимание пришло вместе с очень сильными ощущениями заточения и негодования по отношению к ограничениям и диктату того, что рассматривалось как подавляющая социо-культурная система (патриархат). Внутри контекста этого растущего осознания, красота стала весьма проблематичной для самоутверждающихся феминисток.
После публикации таких книг, как "Миф Красоты" Наоми Вульф в начале 90-х, красота стала рассматриваться продолжением системы (НП) основанной на ценностях и дискурсах патриархата (НЛ), направленной на сохранение разобщенности женщин в угоду мужскому желанию. "Миф Красоты" объяснялся и рассматривался многими феминистками как создание такого социо-культурного окружения в котором не нашлось бы места для женского самоопределения. Некоторые стали рассматривать красоту, как исключительно мужскую проблему, утверждая, что поскольку мужчины господствуют в общественной сфере, то именно они конструируют и контролируют тщательно разработанное описание того, что считется "красивым". У феминисток был один ответ - отвергать эту конструкцию для освобождения женской автономности.
Внутри этого важного постмодернистского пробуждения к принятию во внимание НЛ и НП квадрантов (социо-культуры) при учитывании нашего понимания красоты, к сожаленью также таился и поворот к редукционизму. Красота была деконструирована и сведена к чисто социо-культурному явлению (лишенной важного влияния ВЛ и ВП квадрантов), а также втиснутой в ограничения только одного уровня интерпретации, а именно, зеленого/постмодернистского мировоззрения. Повторю этот момент: постмодернизм, несмотря на все его блага, не только болезненно свел обширные выражения красоты к НЛ и НП и ослабил роль ВП и ВЛ, но и одновременно заключил все уровни эстетического развития в поверхностный взгяд своих зеленых интерпретаций.
Внутри этого постмодернистского контекста любая женщина, продолжавшая демонстрировать радость наслаждения своей красотой, сразу же рассматривалась как заложница патриархальной системы, поскольку в зеленом мировоззрении не было места для
утверждения женщиной независимости своего выбора выражения красоты, а также отсутствовала интерпретационная структура, способствующая видению важных отличительных особенностей (то есть того, что существуют различные уровни интерпретации и мотивации для выражения красоты). И, именно в постмодернистской деконструкции вся красота оказалась под моральным подозрением, а именно здесь и находится по большей части растущее феминистское сознание.
Среди облаков тумана, поднимающихся от пыли деконструкции нашей постмодернистской эры, существует небольшое число феминисток, возвращающихся к вопросу красоты, не только как мужской или социо-культурной конструкции, но и как глубоко врожденному женскому зову (а именно: Вэнди Штайнер, Нэнси Эткоф, Элен Ламберт). Эти феминистки стараются обращаться к желанию красоты, как естественному женскому позыву и стараются определить и выделить то, что могла бы значить красота для нас, как женщин в современном мире. Большинство этих женщин проводят эту работу в ВЛ квадранте (а именно зоне 1) стараясь вернуть обратно важность реальности субъекта: субъекта не только как простой конструкции культурных сетей, но и независимой личности, с присущей ей желанием красоты. Некоторые даже стараются преодолеть этот НП и НЛ редукционизм используя когнитивные науки, а также исследования в области эволюционной биологии, для придания нового вида нашему пониманию красоты (главным образом посредством методологий ВП). Но, пока нет феминисток, по крайней мере я их не встречала, которые адресуются к теме красоты используя внутренние эстетические уровни развития (методологии зоны 2). А поэтому, по моему мнению, обширнейшая область для исследований, а именно развертывание красоты в аспекте развития, до сих пор остается покрытой мраком.
Отсутствие женского интереса к теме исследования красоты можно объяснить оставшимся побочным эффектом постмодернистской деконструкции, после которой испытывается некоторое неудобство при обсуждении красоты, поскольку оно выглядит тщетным и в конце концов не важным. Эллен Ламберт, активная феминистка 60-х, только сейчас возвращается к пониманию глубины темы красоты в своей книге "Образ Любви: Феминизм и Вопрос Красоты", признает, что для нее это неудобная тема для обсуждений. Она замечает:"Как последовательная феминистка, Я чувствую затруднение в том, что вопрос красоты для меня важен до сих пор."
Общим мнением тех немногих феминисток, которые возвращаются к вопросу красоты, стало признание того, что он стал одним из величайших табу в феминистском дискурсе. Они рассматривают красоту как ту тему, которая должна выйти на передовой край в 21 веке для того, чтобы адресоваться тому, что Ламберт описывает как ощущение разделенности современных молодых женщин, которым много рассказывают о превосходстве их ума над их внешним видом, таким образом пристыживая за рассмотрение внешности. Этот раскол и стыд проистекает от того, что женщины рассматривают свои тела, как отделенные от их "реальной" сущности. Добавляя смущение и замещательство в ответ на вопрос, что "освобожденная" женщина думает и чувствует по вопросу красоты.
Нэнси Эткоф:"Красота никуда не уходит. Идея того, что красота не важна или культурный конструкт - в действительности прекрасный миф. Нам необходимо принять красоту, или мы всегда будем ею порабощены." Переопределение красоты с интегральной точки зрения - помещая ее в матрицу AQAL квадрантов, уровней, линий, состояний и типов - может помочь феминизму выпутаться из уз привязанности к постмодернизму и привнести свежий ветер в болезненную и деликатную тему возникающих женских размышлений.
http://www.kenwilber.com/blog/show/496
От себя отмечу - полный вариант статьи размещен в журнале Интегральной Теории и Практики в 2008 году.
ЛИЧНЫЙ ПОИСК КРАСОТЫ.
В Китае в 11 столетии жила женщина по имени Сунь Пу-э, искавшая освобождения на пути Дао. Преданность поиску истины привела Сунь Пу-э к одному из просветленных мастеров того времени, в надежде на то, что он примет ее в качестве ученицы. Видя ее настойчивость и устремления, мастер сказал, что для достижения бессмертия ей требуется отправиться в Лаоянь, где она смогла бы культивировать Дао. Однако, когда она показала свое лицо мастеру, он отпрянул, пораженный ее красотой и заявил, что красота всегда будет препятствием к просветлению. Более того, он запретил ей путешествие в Лаоянь, поскольку считал, что ее красота всегда будет целью и причиной мужской борьбы за обладание ею.
Не желая, чтобы ее внешний вид служил препятствием на пути, Сунь Пу-э бросилась к себе домой, на кухне закипятила кастрюлю с маслом, которое затем и вылила себе на лицо. Увидев ее , обезображенную рубцами и сраженный ее настойчивостью, мастер разрешил ей отправиться в Лаоянь
Когда я читала эту историю с ее необыкновенно сильными образами, то вспомнила, насколько она резонирует с моей собственной борьбой с красотой. В молодости я была предана поиску своей Божественной Сущности, и рассмастривала борьбу с красотой одним из наиболее важных дел и конечно же ее саму - величайшим препятствием на духовном пути. Но, чем больше я пыталась отрицать свою глубочайшую жажду красоты, тем больше она преследовала меня. Случались и видения, в которых я ослепляла себя, сходные с самопожертвованием Сунь Пу-э, вызванные моим собственным отчаянием. Я ощущала, что только подобным актом самоотречения я смогу окончательно избавиться от боли этого неблаговидного желания. Но, глубоко внутри, я сомневалась, что подобное действие способно принести мне то освобождение, которое я искала.
Прошло много лет, прежде, чем я осознала, что отрицание красоты только вытесняет ее в неосознаваемые области моих собственных теней, вместе со всеми желаниями моего тела и сексуальности. И, в конце концов, моя тень вернулась в сознание, болезненно заставляя меня увидеть, что в самой жажде красоты скрыт мой уникальный канал к Божественному.
ФЕМИНИЗМ И ВОПРОС КРАСОТЫ.
Исследуя феминистическую литературу, я осознала, что мои заблуждения в отношении красоты являются частью коллективной борьбы, и во многих случаях остаются не разрешенными женщинами. Оглядываясь назад, мы обнаружим рости феминизма при возникновении оранжевого/современного мировоззрения, появившегося в Европе в 19 столетии. Впервые в истории человечества женщины получили доступ к тем областям, которые до тех пор считались исключительно мужскими (к примеру: работе и интеллектуальным сферам). В этот период, большинство феминисток придерживались того мнения, что для достижения успеха и равенства с мужчинами, необходимо отвергнуть общественные идеалы красоты и пассивную объективизацию женского тела. Женщины считали, что смогут перенаправить свою энергию и внимание на исследование нераскрытых потенциалов своего ума, благодаря этому отрицанию красоты. Мэри Уолстонкрафт была одной из ранних феминисток сформулировавших заключение женщин в своих собственных телах:
" Обучая нас с самого детства, что красота - сила женщины , ум привязывают к телу. Странствуя вокруг него, мы ищем, как приукрасить эту тюрьму... Если женщины пересмотрят капризную силу красоты - они докажут, что у них не меньше ума, чем у мужчин."
Для женщин, требование признания стало одним из выходов для естественного стремления вырваться из подчиненности мужским желаниям. Это озночало отход от той силы, которую они приобретали полагаясь на свои тела и физическую красоту, с тем чтобы выстроить важное основание для утверждения своего ума.
По мере распространения феминизма и феминистических ценностей в 50-х и 60-х годах прошлого века, модернизм уступил свое место пост-модернизму, а передовым рубежом интеллектуальных исследований стало осознание важности влияния культуры (нижний левый квадрант) на вид и конструирование нами реальности. Внутри этой парадигмы, феминистки стали понимать, насколько важны социо-культурные системы (нижние сектора) и продолжили оформление своего собственного понимания красоты. На Западе, это понимание пришло вместе с очень сильными ощущениями заточения и негодования по отношению к ограничениям и диктату того, что рассматривалось как подавляющая социо-культурная система (патриархат). Внутри контекста этого растущего осознания, красота стала весьма проблематичной для самоутверждающихся феминисток.
После публикации таких книг, как "Миф Красоты" Наоми Вульф в начале 90-х, красота стала рассматриваться продолжением системы (НП) основанной на ценностях и дискурсах патриархата (НЛ), направленной на сохранение разобщенности женщин в угоду мужскому желанию. "Миф Красоты" объяснялся и рассматривался многими феминистками как создание такого социо-культурного окружения в котором не нашлось бы места для женского самоопределения. Некоторые стали рассматривать красоту, как исключительно мужскую проблему, утверждая, что поскольку мужчины господствуют в общественной сфере, то именно они конструируют и контролируют тщательно разработанное описание того, что считется "красивым". У феминисток был один ответ - отвергать эту конструкцию для освобождения женской автономности.
Внутри этого важного постмодернистского пробуждения к принятию во внимание НЛ и НП квадрантов (социо-культуры) при учитывании нашего понимания красоты, к сожаленью также таился и поворот к редукционизму. Красота была деконструирована и сведена к чисто социо-культурному явлению (лишенной важного влияния ВЛ и ВП квадрантов), а также втиснутой в ограничения только одного уровня интерпретации, а именно, зеленого/постмодернистского мировоззрения. Повторю этот момент: постмодернизм, несмотря на все его блага, не только болезненно свел обширные выражения красоты к НЛ и НП и ослабил роль ВП и ВЛ, но и одновременно заключил все уровни эстетического развития в поверхностный взгяд своих зеленых интерпретаций.
Внутри этого постмодернистского контекста любая женщина, продолжавшая демонстрировать радость наслаждения своей красотой, сразу же рассматривалась как заложница патриархальной системы, поскольку в зеленом мировоззрении не было места для
утверждения женщиной независимости своего выбора выражения красоты, а также отсутствовала интерпретационная структура, способствующая видению важных отличительных особенностей (то есть того, что существуют различные уровни интерпретации и мотивации для выражения красоты). И, именно в постмодернистской деконструкции вся красота оказалась под моральным подозрением, а именно здесь и находится по большей части растущее феминистское сознание.
Среди облаков тумана, поднимающихся от пыли деконструкции нашей постмодернистской эры, существует небольшое число феминисток, возвращающихся к вопросу красоты, не только как мужской или социо-культурной конструкции, но и как глубоко врожденному женскому зову (а именно: Вэнди Штайнер, Нэнси Эткоф, Элен Ламберт). Эти феминистки стараются обращаться к желанию красоты, как естественному женскому позыву и стараются определить и выделить то, что могла бы значить красота для нас, как женщин в современном мире. Большинство этих женщин проводят эту работу в ВЛ квадранте (а именно зоне 1) стараясь вернуть обратно важность реальности субъекта: субъекта не только как простой конструкции культурных сетей, но и независимой личности, с присущей ей желанием красоты. Некоторые даже стараются преодолеть этот НП и НЛ редукционизм используя когнитивные науки, а также исследования в области эволюционной биологии, для придания нового вида нашему пониманию красоты (главным образом посредством методологий ВП). Но, пока нет феминисток, по крайней мере я их не встречала, которые адресуются к теме красоты используя внутренние эстетические уровни развития (методологии зоны 2). А поэтому, по моему мнению, обширнейшая область для исследований, а именно развертывание красоты в аспекте развития, до сих пор остается покрытой мраком.
Отсутствие женского интереса к теме исследования красоты можно объяснить оставшимся побочным эффектом постмодернистской деконструкции, после которой испытывается некоторое неудобство при обсуждении красоты, поскольку оно выглядит тщетным и в конце концов не важным. Эллен Ламберт, активная феминистка 60-х, только сейчас возвращается к пониманию глубины темы красоты в своей книге "Образ Любви: Феминизм и Вопрос Красоты", признает, что для нее это неудобная тема для обсуждений. Она замечает:"Как последовательная феминистка, Я чувствую затруднение в том, что вопрос красоты для меня важен до сих пор."
Общим мнением тех немногих феминисток, которые возвращаются к вопросу красоты, стало признание того, что он стал одним из величайших табу в феминистском дискурсе. Они рассматривают красоту как ту тему, которая должна выйти на передовой край в 21 веке для того, чтобы адресоваться тому, что Ламберт описывает как ощущение разделенности современных молодых женщин, которым много рассказывают о превосходстве их ума над их внешним видом, таким образом пристыживая за рассмотрение внешности. Этот раскол и стыд проистекает от того, что женщины рассматривают свои тела, как отделенные от их "реальной" сущности. Добавляя смущение и замещательство в ответ на вопрос, что "освобожденная" женщина думает и чувствует по вопросу красоты.
Нэнси Эткоф:"Красота никуда не уходит. Идея того, что красота не важна или культурный конструкт - в действительности прекрасный миф. Нам необходимо принять красоту, или мы всегда будем ею порабощены." Переопределение красоты с интегральной точки зрения - помещая ее в матрицу AQAL квадрантов, уровней, линий, состояний и типов - может помочь феминизму выпутаться из уз привязанности к постмодернизму и привнести свежий ветер в болезненную и деликатную тему возникающих женских размышлений.