Евгений Онегин. ГАБТ. Е.Арье
Сложно было решиться на новую версию ЕО в Большом, учитывая, что предыдущая меня примирила с этим произведением (оперой, я имею в виду) принципиально. Но в последнее время глупость и отвага стали моими постоянными спутниками, к тому же мама хотела послушать оперу именно в Большом, что и толкнуло меня купить билеты прямо на старте продаж…
В первой картине я испытывала странные чувства - какую-то смесь отторжения и принятия. Яркие, простые цвета, неподвижные гуси-куры-петухи-лошадь. Мой мозг язвительно примерял название книги Даррелла к этой постановке и складывал в слова «Ларины, гуси, куры и другие птицы разного полета». Не могла я никак и понять, почему режиссеры в последнее время так любят усаживать героев на стол. Красоты обычно это не придает (ну что может быть красивого, когда две дамы в юбках разной пышности сидят на столе), смысла добавляет редко, но противоречит устоям, причем не только тем, давним, из приданий «старины далекой», но и часто современным. Ну да ладно… к делу, наверное, не относится…
Так вот смотрела я первые минуты новой постановки и накатывала на меня досада - ну зачем было менять отличную (шедевральную!) постановку на… движение актеров среди статичной картинки. И вдруг Ольга начала задирать Татьяну - сдернула очки (да-да! Татьяна в очках). Среди чинной картины это было неожиданно и вызвало у меня почти те же удивление и приступ веселья, что и когда-то подмигнувший Распутин в рекламе водки времен окончания мною школы. Наверное, звучит смешно, но это меня подкупило, открыло какое-то скрытое обаяние постановки, и я начала искать аргументы и обоснование всему, что вижу (напоминаю - глупость и отвага мне в помощь). Женщины при наличии желания способны все объяснить, и как только желание объяснить-понять-простить появилось у меня, я тут же смогла обосновать то, что вижу на сцене. Вспомнилась тонкая вуаль, которая служит вторым занавесом в этой постановке, я подумала, что она так похожа на папирусную бумагу, которой прокладывали картинки в дорогих изданиях. ДА! Это ведь так просто. Картинки статичны, потому что они картины, не просто картины из сцен деревенской жизни, а картины из нашего вечного, энциклопедии русской жизни… и с каждой сменой картин, с каждым «пролетом» занавеса-вуали, у меня усиливалась ассоциация с фолиантом, где ярко и красочно иллюстрированы прописные истины, которые, впрочем, ничуть не изменились за 200 лет…
В общем, к появлению народного гулянья, которые в первых отзывах на просторах Интернета уже окрестили «танцующими гусями», я поддалась обаянию постановки и была вполне если не счастлива, то довольна. Зная оперу, вы, конечно, поняли, что случилось это довольно быстро - «ах, обмануть меня несложно, я сам обманываться рад». Я просто слушала, смотрела, ловила все новых «подмигивающих распутиных», а их, знаете ли было.
Вторая картина («Письмо Татьяны») была какой-то космической, словно иллюстрация не к ЕО, а к «Маленькому принцу», где один маленький человек на маленькой планете думает о вселенной и безграничной любви. А почему нет? Не вселенной ли кажется любовь, где мы так боимся затеряться, но и так хотим пуститься в этот полет среди звезд, неразборчивого почерка Пушкина, где все сосредоточено в одном объекте, а за его пределами ничего… И глядя на фигуру Татьяны на огромной сцене, окруженной космосом, звездным небом, ты вспоминаешь, что когда-то и ты был так же влюблен, обнадежен и… одинок, как, впрочем, и миллионы других девочек со мной, до и после меня…
А вот дальше… начиная с картины объяснения в саду, с каждой картиной, с каждой сцены, с каждой детали постановка начала мне нравиться все больше и больше, выводя с уровня принятия на уровень восторга и допущения, что ЕО Чайковского вполне может иметь пересечением и даже равенством с ЕО Пушкина (а я тут уже неоднократно сокрушалась, что для меня это все же два РАЗНЫХ произведения). Так вот в этот раз я увидела все же историю Пушкина, очень четко и доходчиво пересказанную Арье в соавторстве с Чайковским.
Картины то оживали, то замирали, то были разноцветны и аляповаты, то монохромны и стильно-элегантны, то забавны и веселы (с мелькающими «подмигивающими распутиными»), то безгранично грустными, до отчаянья безнадежными, где «счастье было так близко, так возможно»…
Хочется рассказать и описать каждую запомнившуюся находку постановки, но, думаю, надо поменьше спойлеров - к этой постановке и так все уже рассказали и про «танцующих гусей», и про медведя, и про снег… пусть эти спойлеры в основном и останутся, а детали будут неожиданными. Скажу только, что всегда жду финала по двум причинам - будет ли поцелуй, против которого я категорически обычно против, и войдет ли князь Гремин. Если мы смотрим с сестрой, то в конце второго антракта обычно делаем ставки, основываясь на словленном концепте. Так вот в этот раз мнения на поцелуй у нас разошлись, но при этом, я считаю, каждая из нас угадала… Как это? А вот так!
В первой картине я испытывала странные чувства - какую-то смесь отторжения и принятия. Яркие, простые цвета, неподвижные гуси-куры-петухи-лошадь. Мой мозг язвительно примерял название книги Даррелла к этой постановке и складывал в слова «Ларины, гуси, куры и другие птицы разного полета». Не могла я никак и понять, почему режиссеры в последнее время так любят усаживать героев на стол. Красоты обычно это не придает (ну что может быть красивого, когда две дамы в юбках разной пышности сидят на столе), смысла добавляет редко, но противоречит устоям, причем не только тем, давним, из приданий «старины далекой», но и часто современным. Ну да ладно… к делу, наверное, не относится…
Так вот смотрела я первые минуты новой постановки и накатывала на меня досада - ну зачем было менять отличную (шедевральную!) постановку на… движение актеров среди статичной картинки. И вдруг Ольга начала задирать Татьяну - сдернула очки (да-да! Татьяна в очках). Среди чинной картины это было неожиданно и вызвало у меня почти те же удивление и приступ веселья, что и когда-то подмигнувший Распутин в рекламе водки времен окончания мною школы. Наверное, звучит смешно, но это меня подкупило, открыло какое-то скрытое обаяние постановки, и я начала искать аргументы и обоснование всему, что вижу (напоминаю - глупость и отвага мне в помощь). Женщины при наличии желания способны все объяснить, и как только желание объяснить-понять-простить появилось у меня, я тут же смогла обосновать то, что вижу на сцене. Вспомнилась тонкая вуаль, которая служит вторым занавесом в этой постановке, я подумала, что она так похожа на папирусную бумагу, которой прокладывали картинки в дорогих изданиях. ДА! Это ведь так просто. Картинки статичны, потому что они картины, не просто картины из сцен деревенской жизни, а картины из нашего вечного, энциклопедии русской жизни… и с каждой сменой картин, с каждым «пролетом» занавеса-вуали, у меня усиливалась ассоциация с фолиантом, где ярко и красочно иллюстрированы прописные истины, которые, впрочем, ничуть не изменились за 200 лет…
В общем, к появлению народного гулянья, которые в первых отзывах на просторах Интернета уже окрестили «танцующими гусями», я поддалась обаянию постановки и была вполне если не счастлива, то довольна. Зная оперу, вы, конечно, поняли, что случилось это довольно быстро - «ах, обмануть меня несложно, я сам обманываться рад». Я просто слушала, смотрела, ловила все новых «подмигивающих распутиных», а их, знаете ли было.
Вторая картина («Письмо Татьяны») была какой-то космической, словно иллюстрация не к ЕО, а к «Маленькому принцу», где один маленький человек на маленькой планете думает о вселенной и безграничной любви. А почему нет? Не вселенной ли кажется любовь, где мы так боимся затеряться, но и так хотим пуститься в этот полет среди звезд, неразборчивого почерка Пушкина, где все сосредоточено в одном объекте, а за его пределами ничего… И глядя на фигуру Татьяны на огромной сцене, окруженной космосом, звездным небом, ты вспоминаешь, что когда-то и ты был так же влюблен, обнадежен и… одинок, как, впрочем, и миллионы других девочек со мной, до и после меня…
А вот дальше… начиная с картины объяснения в саду, с каждой картиной, с каждой сцены, с каждой детали постановка начала мне нравиться все больше и больше, выводя с уровня принятия на уровень восторга и допущения, что ЕО Чайковского вполне может иметь пересечением и даже равенством с ЕО Пушкина (а я тут уже неоднократно сокрушалась, что для меня это все же два РАЗНЫХ произведения). Так вот в этот раз я увидела все же историю Пушкина, очень четко и доходчиво пересказанную Арье в соавторстве с Чайковским.
Картины то оживали, то замирали, то были разноцветны и аляповаты, то монохромны и стильно-элегантны, то забавны и веселы (с мелькающими «подмигивающими распутиными»), то безгранично грустными, до отчаянья безнадежными, где «счастье было так близко, так возможно»…
Хочется рассказать и описать каждую запомнившуюся находку постановки, но, думаю, надо поменьше спойлеров - к этой постановке и так все уже рассказали и про «танцующих гусей», и про медведя, и про снег… пусть эти спойлеры в основном и останутся, а детали будут неожиданными. Скажу только, что всегда жду финала по двум причинам - будет ли поцелуй, против которого я категорически обычно против, и войдет ли князь Гремин. Если мы смотрим с сестрой, то в конце второго антракта обычно делаем ставки, основываясь на словленном концепте. Так вот в этот раз мнения на поцелуй у нас разошлись, но при этом, я считаю, каждая из нас угадала… Как это? А вот так!