Михаил Казаков «Черное знамя». Отзыв.
Михаил Казаков «Черное знамя»
Прочитан модный текст, именуемый романом «Черное знамя». Чтение оказалось крайне нелегким делом, но я бы серьезно заинтригован и завершил сей героический, хотя и крайне авантюрный процесс.
Нужно признать, «Черная знамя» очень загадочная книга. На первый взгляд, казалось бы всё просто и доступно. Обманчивое впечатление. Попробуем обратиться изнуренной мыслеЮ назад и разобраться. Пусть поверхностно, исключительно читательским взглядом.
У нас в руках альтернативная история. Чрезвычайно альтернативная, да.
Данность:
По не совсем понятным причинам из истории России исчезла русско-японская война и дальше все пошло совсем не так.
Начнем с главного - литературной составляющей. Стиль и прочее.
Из хорошего. Автор, несомненно, знаком с историей начала ХХ века. И с географией тоже знаком.
Из нехорошего. Роман жутко монотонен. Главный герой статский советник Олег Одинцов, по профессии/призванию журналист и один из основателей и столпов пропаганды Евразийской Империи. Он много думает и спешит пояснить читателю, что именно плохо в жизни Империи. Когда у ГГ пересыхает горло, разъяснениям «о плохом и гадком» предаются подменные есаулы, министры, зэки, извозчики, черносотенцы и дошкольники. Все они чрезвычайно упорны и прилипчивы, встречаются с Одинцовым на каждой странице и непременно ловчатся толкнуть нехилую идейную речь. Нужно признать, на этом сугубо трибунном фоне выгодно выделяется «стамбульская глава», где проплывает молчаливый линкор и перечисляется меню турецкой кухни. Что необыкновенно оживляет повествование и западает в читательскую душу.
Флешбэки и прочие ретроспективные прыжки повествование в данном тексте показались весьма спорным решением. Судьба героя понятна, а политические коллизии при такой спутанной хронологии воспринимаются трудно.
Лирики, юмора, иронии в тексте нет. Вообще. Всё уничтожено в фильтрационных лагерях режима.
Сюжет строг как рожковый ключ «на 32». Мы крайне подробно рассматриваем фашистскую Россию и страдающего неюного Олега Николаевича Одинцова. В качестве лаврового листика (фигового) в тарелку брошена куцая детективная составляющая. Интрига ее сдержана, строга и прозрачна - о том, что «убийца вовсе не дворецкий, а… » вполне понятно по первым главам. Теракты, покушения и прочие развлечения кратки, мимолетны и призваны не отвлекать читателя от созерцания нравственного падения страны и мук героя.
Герой. Глубоко интеллигентный, необыкновенно талантливый журналист и пропагандист. Стоял у истоков партийного и государственного строительства, его заслуги высоко оценены партией и правительством. Сирота. Инвалид идеологического фронта - был тяжело контужен и ранен. Страдает физически и морально: жена бросила, сын погиб, окружающая действительность омерзительна, мучают постоянные боли в истерзанном организме, (особенно в области гражданской совести). Мужественен - в нужный момент способен уходить от начальства «нарочито упругой походкой». Наивен - за десятилетия не осознал чем занимается по долгу службы и страшно удивился результату своих трудов. Откровенно говоря, тут немного странно: человек много лет пишет политические статьи, он пламенный политинформатор и лектор, но отчего-то постоянно удивляется построенному при его активнейшем участии обществу. Да, отнюдь не Город Солнца выстроили. Так, а планировалось-то что? Он же стоял у истоков, знал персоналии и ход строительства. Понятно, что Олег Николаевич назначен в д’артаньяны. Но нужно же как-то реалистичнее подходить: мол, сидел хороший человек в далеких горах, гонял яванских душманов, честно служил Отчизне, по ранению попал в метрополию, а тут «ужас-ужас»…
Это я, конечно, зарвался. Одинцов вовсе не такой. Он отнюдь не горный воин. Он милитарист-пацифист: готовит страну к войне, бывает на фронтах, участвует в межпартийных уличных боях, сидит в тюрьме и т.д. Но он никогда-никогда не поднимает руку на человека! Оружие в руки принципиально не берет - пистолет для него механизм глубоко таинственный, и лишь в нужный момент сюжета нашему статскому советнику наглядно объясняют "Вот так снимаешь с предохранителя, целишься, и нажимаешь спусковой крючок, а как все завершится, не забудь поставить обратно, а то еще ранишь сам себя». В принципе, если бы Олега Николаевича звали Ольгой Никаноровной, было бы гораздо естественнее. И, не побоюсь этого слова, трогательнее.
Собственно мир. Автор старался. Втиснуть евроазиатскую большую Россию в форму-шкуру гитлеровской Германии сложно. Действительно большая и крепкая страна получилась, в подретушированных мундирах СС и штурмовиков НСДАП ей тесно и неудобно. Откровенно ряженое «не то» вышло. Повсеместно расставленные черные флаги, знамена и гимны дело не спасают. Станиславский что-нибудь сказал бы по этому поводу, но он отсутствует по сюжету.
Отдельные личности, позаимствованные и перенесенные в Казань-мутер-городов-русских, получились чуть правдоподобнее. Правда, президент Огнев - откровенный Шиклгрубер, радикальная перекраска цвета волос тут не помогла. Остальные гиммлеры-геббельсы получились лучше - смена национальности и телосложения сказалась благотворно. Солидная часть второстепенных персонажей, перекочевавших из реальной истории под собственными именами, ведет себя дисциплинированно, строго согласно заданному сюжету. Такие вот статуи-назначенцы. «О характере забыть, с места не вставать». Роль статиста всегда немного печальна, а когда в массовку назначены люди незаурядные, их жаль вдвойне. Искренне вздыхал я над судьбой Бориса Савинкова - вовсе зачморили безропотного бедолагу.
Личности менее известные, вроде Дзержинского, Туркула, Чапаева, Махно и Джугашвили в повествовании не упомянуты. Ну и правильно - о них в других книгах есть.
К сожалению, описание Евразийского мира выглядит весьма несбалансированным. Череда премьер-министров, трансформация правящих/не правящих партий и спецслужб изложена полно и избыточно. Какие территории и когда захватывались, перечислено досконально. Строительству экономики и вооруженных сил, образованию и культуре уделено прискорбно мало внимания. Возможно, я ошибаюсь, но захват Босфора, части Китая, регулярные войнушки с Германием и прочие злодеяния требуют немалого напряжения производственных и иных сил. За счет чего произошел такой качественный рывок экономики России, жестоко униженной и ограбленной после тамошнего аналога Первой Мировой войны, я не совсем понял. Впрочем, не в экономике сила, граждане евразийцы. Но было бы небезынтересно узнать, как мыслил автор альтернативное развитие культуры - в конце концов, эта сфера жизнедеятельности и пропаганда связаны неразрывно, и ГГ должен уделять какое-то внимание театру, физкультуре и прочему прекрасному. В тексте упомянут узнаваемо-собирательный образ кинорежиссера, но неужели это всё? Было бы любопытно узнать, как там Вера Холодная, не-красный граф Толстой, что сочиняет врач Булгаков? Что пишут Маяковский и Есенин, и кем стал юный Голиков?
Впрочем, книга, конечно, о фашизме. Этаком цельном, рафинированном русском фашизме. Как известно, при фашизме поэтов не бывает. При евразийском фашизме вообще ничего не бывает - только сугубая черная гнусность по всем фронтам.
В тексте не упомянуты фашизм и нацизм. Логично: главным плохишом назначена Россия, следовательно, термины отечественные. Тут автор приложил массу труда, призвал на помощь татаро-монголов и иные резервы. По части терминологии всё получилось. Аллюзии и прозрачные намеки выстраиваются в каре, словно бастующие стриптизерши.
Бесспорно, автор имеет право на моделирование реальности. Может взрасти в России фашизм? Маловероятно, но глупо зарекаться. Мы люди, следовательно, частенько ошибаемся и забредаем в ужасные тупики. Предостеречь, привлечь внимание, пусть даже спровоцировав яркими художественными средствами читателя на ругань и споры - автор это сделать может и должен. Фантастика на то и придумана. Но, на мой взгляд, тут имеет смысл уточнить: автору-фантасту лучше жить на земле. На той, о которой он пишет. Случается, иной раз этакая красочная картина: парит гордый орел в лучах лучезарного солнца, а внизу миллионы леммингов упорно бегут по истоптанной грязной тундре. К жуткому губительному обрыву, знамо дело, бегут. Куда, вы, несчастные?! Погибель близка! Задрали мордочки несчастные грызуны, пожмурились на сияние светила, на гордую крылатую тень, да дальше посеменили. «Ну, тупые» - подумал орел, и, величественно взмахивая крылами, полетел в иные края - к разумным мускусным крысам, симпатичным сурикатам и иным цивилизованным особям.
Полагаю, Дмитрий Казаков вовсе не летучий орел, а наш российский автор, искренне переживающий за свою страну, ее прошлое и будущее. Но с «Черным знаменем» получилось как-то откровенно крылато и неудачно. И очень черно. Опричники, носильщики, дети, заборы, солдаты, птицы, погода и колбаса - одним цветом. Сплошные идиоты, мерзавцы, стукачи и розенкрейцеры-террористы. На этой палитре строго: сажа газовая с вкраплениями густо коричневого «не-Марса». Нет, я понимаю, что фашизм изображен. Но хочется напомнить, что Бёлль, Дитер Нолль и Ремарк тоже кое-что знали о фашизме, однако в их книгах есть и настоящие люди, и свет, и радость. Именно этим и страшен фашизм: он - жизнь живых людей, а не искусственная политическая конструкция. В «Черном знамени» светлого и живого нет в принципе. Возможно, герой Олег Одинцова чуть отличается от иных фигур оттенком, но то, скорее, последствия контузии несчастного статского советника.
Итог. Персонажи романа отчаянно восстанавливают свою страну, не считаясь со средствами и жертвуя многим. Политики ведут себя как политики, охрана лагерей как охранники, агенты спецслужб как агенты. Где-то воюют стрелки, танкисты и летчики, но кто они такие, чтобы упоминать о пешках в серьезном тексте? Здесь всё очень плохо. Еще хуже становиться в выдуманном мире, когда Евразийская Россия начинает побеждать. Ах, ну почему бы ей, России, не оставаться униженной и оскорбленной? Это же так проникновенно и трогательно. Побеждать вздумали, сукины дети, понимаешь ли… А ведь конец близок: «Сегодня ночью, еще девятого по их времени, США объявили нам войну…» Ах, все пропало, все бегут самоубиваться. Слово «выкуси» в тексте не используется, что символично.
Не понравилась мне книга. Стилистически, эстетически и идейно. Этакая бочка дегтя в щелястой таре.
Несомненно, меня остро интересует та черта, переступив которую, мы становимся фашистами, нацистами, и вообще очень нехорошими людьми. Но эта черта в романе не обозначена никак. Складывается впечатление, что мы тут в Евразии изначально уродились насквозь погаными людишками . Согласиться с такой данностью не могу.
В заключение хочется упомянуть несколько нерешенных загадок, к которым вновь и вновь возвращаются остаток мозга, перегретого процессом нудного и долгого погружения в черное:
Золоченые ручки дверей присутственных учреждений - фантастика или всё же юмор?
Отсутствие малейших упоминаний о пулеметах в истории о первой половине ХХ века - альтернативность или лично-авторское табу?
По какому принципу, кем именно и в каких целях номинируются и награждаются на конвентах подобные вопиюще неудачные книги? Далек от мысли обличать, карать и призывать к юридически-правовой ответственности. Но что это у нас за фантастическая литература, если премии даются столь странным во всех отношениях книгам?
Дмитрию Львовичу Казакову желаю творческих удач. Полагаю, эта книга случайная, и написать что-то неудачнее будет затруднительно. Автор имеет право на любой эксперимент, это да. Обществу (в том числе и фандому) желательно приветствовать рискованные опыты и искания авторов, но награждать действительно хорошие книги. Волевым усилием отстраняясь от собственных политических воззрений, блин.