Первомай в Твери - «красный, жёлтый, голубой»
Началось всё с несуразиц. Во-первых, товарищ Трэш умотал на дачу, причём заранее вывез туда фотоаппарат, не подумав, что на 1 мая он бы мне пригодился. Во-вторых, в Вальпургиеву ночь похолодало и запасмурнело (только к вечеру уже прояснилось), так что мне пришлось отказаться от идее надеть для привлечения взоров леворадикалок футболку с Мао, а на полдороге я пожалел, что надел под куртку тонкую, а не утеплённую рубашку.
Колонна под предводительством КПРФ шла от пл. Революции по ул. Советской и выглядела следующим образом:
Человек четыреста, представляющих собственно КПРФ. Я бы сказал, на порядок меньше, чем бывало прежде. В массе стала чуть заметней молодёжь, но какая-то разрозненная (у РКРП-РПК ситуация противоположная, как будет сказано ниже). Моё внимание привлёк транспарант «Губернатора Зеленина в отставку!» Не знаю, что уж им так дался именно Зеленин. Обычный буржуй; такие корки, как иные губернаторы, не мочит.
За безумным транспарантом «Коммунистическая партия Советского Союза» шла вся остальная тусовка, ещё на порядок менее многочисленная. Сначала - собственно КПСС, предводительствуемая моим старым знакомым, подполковником Табанаковым.
С КПССниками мешались единичные РКРП-РПКшники; мои знакомые оттуда все уж поумирали (как-то безвременно, на самом деле). Узнаваемой кучкой под хоругвью Христовой флагом Чегеваровым держался к моему удивлению возродившийся РКСМ(б) в лице двух старых зубров, с которыми мы когда-то начинали (кстати, на днях РКСМ(б) исполнилось 15 лет), трёх-четырёх ребят крайне неформального вида и парочки лоли совсем маленьких девушек. Заинтригованный, я хотел пообщаться с новым поколением, но меня удержали выработанное годами работы в коллективе одичание (да, вот так парадоксально: теперь меня, изначально интроверта, совсем перестало к людям тянуть, разве что к подругам юности и Лине Инверс), непредвиденный холод и шум. В конце концов, опознав живую легенду, ко мне подскочил один из бумбарашей, но разговор у нас не сложился - он был слишком весел, а я слишком мрачен.
РСД, к которому я прибился, особенно удручило. Все мои давние друзья (Геварин, Галайда, Штёссель) куда-то подевались - я не решился любопытствовать (может, в Москве?). Два флага, три человека. Один человек под флагом МПРА нехорошо впечатляет. Где, собственно, профсоюз? Что за несусветица? К слову, группа профсоюзной организации тверских вагоностроителей у единороссов была попредставительней, хотя на железный батальон пролетариата тоже вовсе не походила.
Замыкал колонну десяток РНДС без символики, но скандирующий традиционное: «Свободу Ходорковскому!», «Свободу политзаключённым!» и «Россия без Путина!» Выглядящие самыми вменяемыми, на рабочей маёвке они были как-то неуместны. Впрочем, а кто особенно уместен?
Пройдя полкилометра, до пересечения с Тверским проспектом, я совсем продрог и загрустил. Что я тут делаю? При нынешней численности колонны даже в одиночку как-то вношу лепту в создание массовки. Для кого? Для КПРФ. Нахрена мне это надо? Если кто-то приглядится к моим окрестностям более внимательно, то решит, что я представляю КПСС - вот только такого фричества мне и не хватало. Наконец, самый скрупулёзный причислит меня к профсоюзу работников автопрома, вопреки моим ненависти к автомобилям и скепсису по поводу профсоюзов этого сектора. С такой думой я повернул обратно.
На площади Революции, между тем, собиралась вторая колонна - «Справедливой России» - из нанятой молодёжи. С тем же успехом можно было на хорошеньких полисгерл любоваться - тоже нанятая молодёжь, но хоть не кривящая душой.
Безуспешно поискав приятеля, состоящего ныне функционером сей партии, я направился далее и на пл. Победы узрел третью, самую крупныю колонну, организованую «Единой Россией», администрацией и профбоссами, в общем - вихрями враждебными. Барабанщицы в юбочках явно мёрзли. Это окончательно пропитало меня ощущением абсурдности происходящего и не происходящего, а добил плакат на двери попутного магазина, оповещающий о завтрашнем крёстном ходе по случаю прибытия в город фрагмента чьих-то почитаемых православными останков.
Всё это ужасно грустно. Я даже готов завтра на работу пойти, настолько пал духом.