Две книги Петера Альтенберга
Книги шестьсот четырнадцатая и шестьсот пятнадцатая
Петер Альтенберг "Как я вижу: на берегу озера"
М: типография Мамонтова, 1908 г., 55 стр.
https://www.twirpx.org/file/3275992/
Петер Альтенберг "Сказки жизни"
СПб: Освобождение, 1908 г., 186 стр.
https://www.twirpx.org/file/3275995/
Если и существует импрессионизм в литературе, то проза Альтенберга лучший его образец. Это микрорассказики, зарисовки, эскизы. "Экстракты" - вот как он сам это называл. И действительно, эта проза отжата досуха, в ней рисуется картинка минимальным набором слов. Именно картинка, на какой-то сюжет, действие, просто нет места. Вот один из таких рассказиков-эскизиков:
ДЕВЯТНAДЦАТЬ.
Она жила въ чудномъ отелѣ на берегу озера.
Вечеромъ она обѣдала въ зеленой аллеѣ, залитой электрическимъ свѣтомъ.
День тянулся долго - - до вечера.
Она поздно вставала - -. Затѣмъ сидѣла въ тѣни на скамейкѣ -.
Послѣ обѣда она уходила въ свою прохладную комнату.
Въ пять, въ шесть часовъ она ходила гулять съ родителями, сестрами. Вечеромъ семья обѣдала въ зеленой аллеѣ, залитой электрическимъ свѣтомъ.
День тянулся долго до вечера - - -.
Иногда приходилъ юноша, который ее любилъ - - -.
Усталая и спокойная она отдавала ему часы, которые онъ ради нея проводилъ тамъ. Онъ каталъ ее на лодкѣ по озеру онъ себя чувствовалъ очепь счастливымъ.
Она садилась на руль.
Какъ въ бархатномъ или шелковомъ креслѣ въ богатой душной комнатѣ въ городѣ сидѣла она здѣсь - - -.
На ней было роскошное платье изъ темно-краснаго шелка съ широкимъ поясомъ изъ золотой ткани, флорентинская соломенная шляпа и длинный шелковый бантъ на шеѣ.
На озерѣ лежали матовыя краски вечера - - -.
Изъ лѣса доносился запахъ зелени.
Сѣрый замокъ на озерѣ и бѣлый замокъ на берегу плыли въ туманѣ - -.
Съ веселъ падали свѣтло-зелеленыя жемчужины - -.
Весла напѣвали: плюкъ-плюкъ, плюкъ-плюкъ, плюкъ-плюкъ - - -.
За день до отъѣзда, осенью она получила букетъ чудныхъ темныхъ розъ.
На карточкѣ было написано:
„Идеалу человѣческой красоты"
„Грекъ".
Ночь.
Она сняла съ себя ночной костюмъ и совершенно голая встала передъ большимъ зеркаломъ.
Это былъ «идеалъ человѣческой красоты».
На столѣ благоухали розы - - -.
И на одинъ мигъ пропала тупая, усталая скука, и ликующей молодой побѣдительницей надежда проникла въ душу - - -.
Когда она сидѣла въ купэ и ѣхала навстрѣчу осени, зимѣ съ леденящей скукой, она думала: „Периклъ, Софоклъ, Ѳемистоклъ, Сократъ - - -".
И y нея ноявилось смутное представленье о вѣчномъ и прекрасномъ геніи Греціи - - -.
Это из его самой, пожалуй, известной книги "Как я вижу". Название очень правильное - он действительно пытается передать свое впечатление, прежде всего визуальное. Этот рассказик - картина, сюжета в нем не больше (но и не меньше), чем в картине Моне или Ренуара.
Заголовок рассказа - "Девятнадцать" - это возраст героини. Это небольшой цикл "На берегу озера", он состоит из таких курортных зарисовок о женщинах (это вообще тема Альтенберга), младшей девять, старшей тридцать пять. Странный синтаксис с повторяющимися тире - изобретение автора. Впрочем, он его использовал только в этой книге - или другие переводчики решили придерживаться традиционного.
Следующий рассказ, как и остальные цитаты, уже из книги "Сказки жизни".
ВЪ ЦИРКѢ.
Когда ей минуло восемнадцать лѣтъ, ее спросили однажды, отчего она обращается такъ холодно и недружелюбно со всѣми своими поклонниками, среди которыхъ много симпатичныхъ людей. Красавица отвѣтила:
- Это было на десятомъ году моей жизни. Я была вечеромъ въ циркѣ съ моимъ милымъ папой и съ однимъ господиномъ, поэтомъ. Оба они были ко мнѣ очень внимательны, и y меня было необычайное настроеніе. Обширная арена была залита свѣтомъ электрическихъ фонарей, въ воздухѣ стоялъ дымъ отъ пистолетныхъ выстрѣловъ и американскій духовой оркестръ трубилъ быстрые марши.
Мы пробыли уже почти три часа и передъ самымъ послѣднимъ номеромъ папа хотѣлъ увести меня домой. Но воэтъ сказалъ: «Лизѣ непремѣнно надо повидать черкесскихъ наѣздниковъ»... И мы остались.
Какъ вихрь, влетѣли они на арену, держась на укороченныхъ стременахъ, широко раскинувъ руки, безъ поводьевъ, безконечно свободно и гордо, словно порхая на мчавшихся лошадяхъ. Я вскочила съ мѣста, вся дрожа, схватила за руку папу...
Съ тѣхъ поръ мнѣ никто не можетъ повравиться по-настоящему...
И в пару к нему - о совсем юной барышне:
ПОЭТЪ ВЪ ГОСТЯХЪ.
Маленькой дѣвочкѣ съ каштановыми кудрями сказали:
- Елена, завтра вечеромъ къ намъ придетъ въ гости поэтъ...
- Такъ надо не замочить въ ваннѣ волосы, a то y меня локоны разовьются...
Немного спустя, она освѣдомилась:
- A это настоящій поэтъ? - Такой, y котораго кушать нечего?!
- Да, совсѣмъ настоящій...
- A о чемъ онъ со мной будетъ говорить?
- Онъ скажетъ: Добрый вечеръ, фрейлейнъ Елена!
- A почему онъ скажетъ: фрейлейнъ Елена?
- Потому что онъ очень вѣжливый человѣкъ и къ дѣтямъ онъ не снисходитъ изъ любезности, a серьезно смотритъ на нихъ снизу вверхъ.
Елена думала:
- Вѣрно, ужинъ будетъ получше, оттого что поэтъ придетъ въ гости... Можетъ быть, икра будетъ. Въ тотъ разъ тоже была икра, когда знаменитый художникъ нриходилъ. A на послѣднее - мороженое, ананасно-земляничное...
Но художникъ тогда заговорилъ съ ней афектированно-смущенно:
- Какую изъ куколъ ты болыпе всѣхъ любишь?
И ее задѣлъ и этоть вопросъ и тонъ, въ которомъ чувствовался дѣланный, неискренній интересъ.
Поэтъ пришелъ въ восемь часовъ вечера.
Онъ былъ лысъ и видъ y него былъ очень удрученный.
И дѣйствительно сказалъ: «Фрейлейнъ Елена» и «Вы».
Елена сидѣла съ англійской книжкои въ нишѣ. Зa разговоромъ онъ порекомендовалъ ей прочесть нѣкоторыя книги изъ «Розовой библіотеки» о «мадамъ де-Сегюръ, урожденной Ростопчиной». Оказалось, что она уже съ нѣкоторыми изъ нихъ была знакома, особенно «Les vacances» и «Les malheurs de Sophie».
Когда онъ ушелъ, Елену спросили:
- Ну, какъ понравился тебѣ поэтъ?
_ Съ нимъ легче говорится, чѣмъ со всѣми остальными. Онъ понимаетъ все гораздо быстрѣе, - отвѣтила дѣвочка съ каштановыми кудрями.
- Глупенькая... - отвѣтили ей полушутя.
Всегда такъ говорятъ, полусмущенно, - «глупенькая», - когда чувствуютъ, что она, въ сущности, умнѣе.
Как я уже говорил, автор большой поклонник женщин и женской красоты. В его прозе звучит неподдельное восхищение женщинами всех возрастов (или не всех - все же женщина должна быть красивой, пусть потенциально, как девочка, но не в прошлом, как старуха).
В википедии в статье, посвященной автору, есть некоторые фотографии его знакомых девочек - вот одна из них (возможно, героиня рассказа выше).
Альтенберг не просто восхищается женской красотой, он возводит ее в эстетический принцип:
ПРЕКРАСНАЯ НАГОТА.
Словно новая эра эстетической свободы торжественно открывалась на нашихъ глазахъ!
Залъ биткомъ набитый приглашенными и художниками, скульпторами, поэтами, архитекторами литераторами, артистами, первоклассными пѣвцами женщинами и дѣвушками, - а на сценѣ въ яркомъ блескѣ молодой красоты, совершенно нагiя и позололоченныя, три золотыя дѣвушки въ благородныхъ позахъ, выступающія словно отлитая изъ бронзы скульптурная группа.
Нет болѣе совершеннаго женскаго тѣла - абсолютно! - чѣм y той, которая изображала «Вакханку» и "За водой" и всѣ мы были охвачены однимъ глубокимъ восторгомъ передъ зтимъ живнмъ произведенiемѣ искусства Творца.
Она стояла во всей своей благородной наготѣ, показываясь безъ смущенія всей торжественно настроенной толпѣ. И когда она въ концѣ удалилась съ глубокимъ поклономъ, мы почувствовали, что всѣмъ намъ слѣдовало бы склониться передъ ней, передъ первой, дѣйствительно безупречной женщиной,
публично показавшейся въ наше время въ видѣ высокаго произведенiя искусства.
Я сказалъ бы даже с нѣкоторымъ паѳосомъ, что лучъ свѣта этого золотого сiянiя прорѣзалъ тьму нашего мiра и спугнулъ его предразсудки, какъ стаю летучихъ мышей. О этотъ болѣзненный страхъ передъ прекрасной наготой, эта «раздражительная слабость» нашего мiра! А нуженъ и понятенъ страхъ только передъ однимъ - передъ безобразной наготой.
Я давно замѣтилъ, что красивые люди меньше подвержены чувству стыдливости, чѣмъ некрасивые. Они чувствуютъ что никого не оскорбятъ своей наготой и безсознательно настроены согласно съ деальными планами природы. Некрасивые же робко прячутся, какъ бы скорбя о своемъ несовершенствѣ.
Я писалъ однажды: «Изящно сформировянная женская рука стремится воспользоваться всякимъ случаемъ показаться на свѣтъ Божій изъ своего футляра, называемаго перчаткой; неизящная же рука охотно прячется за своей оболочкой и увѣряетъ, что въ такомъ-то и такомъ-то случаѣ или мѣстѣ «непринято» снимать перчатки».
Эти три «золотыя дѣвы» показывавшіяся въ «Орфеумѣ», - не сенсаціонное зрѣлище, a серьезный актъ художественнаго воспитанія коснѣющаго въ предразсудкахъ общества въ духѣ уваженія къ тѣлесному совершенству. Многія женщины, взволнованныя и тронутыя видомъ этой божественной красоты, постараются усовершенствовать свое тѣло гигіеническимъ уходомъ и упражненіями и тщательно оберегать его, если оно приближается къ этому идеальному образцу. Многія матери, оглянувшись на себя, станутъ посвящать отнынѣ больше заботъ тѣлу своихъ маленькихъ дочерей, чѣмъ ихъ платьямъ и шляпкамъ.
Быть можетъ, мы будемъ благословлять васъ за урокъ, прекрасныя «золотыя дѣвы»!
Альтенберг австриец, вЕнец и современник Шиле и Климта - он также впитал декаданс, пусть даже в более восторженном и облагороженном виде. Однако же - декаданс.
Вот фотография из коллекции Альтенберга, по его мнению, это идеально красивые ноги:
Модели тринадцать лет. Если заглянуть в википедическую статью об Альтенберге, там в медиафайлах найдутся и совсем не безобидные по нынешним временам снимки, я даже не решился их сюда выкладывать. На современные деньги Альтенберга бы однозначно признали педофилом.
Можно было бы обсудить степень педофиличности Альтенберга - желал ли он заняться сексом с этими девочками или просто восхищался их красотой (известные его романы были все же со вполне зрелыми женщинами, некоторые были признанными красавицами). Я склонен считать, что это было чистое эстетическое восхищение, пусть мне и не понятное (мой идеальный возраст женщины это тридцать плюс/минус) - сам тон его прозы говорит за это.
Отъ святого, чистаго тѣла ожидаю я возрожденія, a не отъ святой, чистой души! Это стародавняя истина? Тѣмъ изумительнѣе и трагичнѣе для человѣчества, что ей нужно такъ долго бороться, чтобы пробиться!
Книги Альтенберга не издавались с 1920-х годов, и только в 1999 в сборнике "От города W. до города D." напечатаны его "Венские этюды" в пару к "Дублинцам" Джойса.
Говорят, переводы Альтенберга сто лет назад повлияли на русский литературный процесс - в частности, его влияние видят в прозе Леонида Добычина. Другие имена мне вообще не знакомы - похоже, это влияние было очень по касательной. Все-таки импрессионизм в литературе это очень экзотический стиль.
Петер Альтенберг "Как я вижу: на берегу озера"
М: типография Мамонтова, 1908 г., 55 стр.
https://www.twirpx.org/file/3275992/
Петер Альтенберг "Сказки жизни"
СПб: Освобождение, 1908 г., 186 стр.
https://www.twirpx.org/file/3275995/
Если и существует импрессионизм в литературе, то проза Альтенберга лучший его образец. Это микрорассказики, зарисовки, эскизы. "Экстракты" - вот как он сам это называл. И действительно, эта проза отжата досуха, в ней рисуется картинка минимальным набором слов. Именно картинка, на какой-то сюжет, действие, просто нет места. Вот один из таких рассказиков-эскизиков:
ДЕВЯТНAДЦАТЬ.
Она жила въ чудномъ отелѣ на берегу озера.
Вечеромъ она обѣдала въ зеленой аллеѣ, залитой электрическимъ свѣтомъ.
День тянулся долго - - до вечера.
Она поздно вставала - -. Затѣмъ сидѣла въ тѣни на скамейкѣ -.
Послѣ обѣда она уходила въ свою прохладную комнату.
Въ пять, въ шесть часовъ она ходила гулять съ родителями, сестрами. Вечеромъ семья обѣдала въ зеленой аллеѣ, залитой электрическимъ свѣтомъ.
День тянулся долго до вечера - - -.
Иногда приходилъ юноша, который ее любилъ - - -.
Усталая и спокойная она отдавала ему часы, которые онъ ради нея проводилъ тамъ. Онъ каталъ ее на лодкѣ по озеру онъ себя чувствовалъ очепь счастливымъ.
Она садилась на руль.
Какъ въ бархатномъ или шелковомъ креслѣ въ богатой душной комнатѣ въ городѣ сидѣла она здѣсь - - -.
На ней было роскошное платье изъ темно-краснаго шелка съ широкимъ поясомъ изъ золотой ткани, флорентинская соломенная шляпа и длинный шелковый бантъ на шеѣ.
На озерѣ лежали матовыя краски вечера - - -.
Изъ лѣса доносился запахъ зелени.
Сѣрый замокъ на озерѣ и бѣлый замокъ на берегу плыли въ туманѣ - -.
Съ веселъ падали свѣтло-зелеленыя жемчужины - -.
Весла напѣвали: плюкъ-плюкъ, плюкъ-плюкъ, плюкъ-плюкъ - - -.
За день до отъѣзда, осенью она получила букетъ чудныхъ темныхъ розъ.
На карточкѣ было написано:
„Идеалу человѣческой красоты"
„Грекъ".
Ночь.
Она сняла съ себя ночной костюмъ и совершенно голая встала передъ большимъ зеркаломъ.
Это былъ «идеалъ человѣческой красоты».
На столѣ благоухали розы - - -.
И на одинъ мигъ пропала тупая, усталая скука, и ликующей молодой побѣдительницей надежда проникла въ душу - - -.
Когда она сидѣла въ купэ и ѣхала навстрѣчу осени, зимѣ съ леденящей скукой, она думала: „Периклъ, Софоклъ, Ѳемистоклъ, Сократъ - - -".
И y нея ноявилось смутное представленье о вѣчномъ и прекрасномъ геніи Греціи - - -.
Это из его самой, пожалуй, известной книги "Как я вижу". Название очень правильное - он действительно пытается передать свое впечатление, прежде всего визуальное. Этот рассказик - картина, сюжета в нем не больше (но и не меньше), чем в картине Моне или Ренуара.
Заголовок рассказа - "Девятнадцать" - это возраст героини. Это небольшой цикл "На берегу озера", он состоит из таких курортных зарисовок о женщинах (это вообще тема Альтенберга), младшей девять, старшей тридцать пять. Странный синтаксис с повторяющимися тире - изобретение автора. Впрочем, он его использовал только в этой книге - или другие переводчики решили придерживаться традиционного.
Следующий рассказ, как и остальные цитаты, уже из книги "Сказки жизни".
ВЪ ЦИРКѢ.
Когда ей минуло восемнадцать лѣтъ, ее спросили однажды, отчего она обращается такъ холодно и недружелюбно со всѣми своими поклонниками, среди которыхъ много симпатичныхъ людей. Красавица отвѣтила:
- Это было на десятомъ году моей жизни. Я была вечеромъ въ циркѣ съ моимъ милымъ папой и съ однимъ господиномъ, поэтомъ. Оба они были ко мнѣ очень внимательны, и y меня было необычайное настроеніе. Обширная арена была залита свѣтомъ электрическихъ фонарей, въ воздухѣ стоялъ дымъ отъ пистолетныхъ выстрѣловъ и американскій духовой оркестръ трубилъ быстрые марши.
Мы пробыли уже почти три часа и передъ самымъ послѣднимъ номеромъ папа хотѣлъ увести меня домой. Но воэтъ сказалъ: «Лизѣ непремѣнно надо повидать черкесскихъ наѣздниковъ»... И мы остались.
Какъ вихрь, влетѣли они на арену, держась на укороченныхъ стременахъ, широко раскинувъ руки, безъ поводьевъ, безконечно свободно и гордо, словно порхая на мчавшихся лошадяхъ. Я вскочила съ мѣста, вся дрожа, схватила за руку папу...
Съ тѣхъ поръ мнѣ никто не можетъ повравиться по-настоящему...
И в пару к нему - о совсем юной барышне:
ПОЭТЪ ВЪ ГОСТЯХЪ.
Маленькой дѣвочкѣ съ каштановыми кудрями сказали:
- Елена, завтра вечеромъ къ намъ придетъ въ гости поэтъ...
- Такъ надо не замочить въ ваннѣ волосы, a то y меня локоны разовьются...
Немного спустя, она освѣдомилась:
- A это настоящій поэтъ? - Такой, y котораго кушать нечего?!
- Да, совсѣмъ настоящій...
- A о чемъ онъ со мной будетъ говорить?
- Онъ скажетъ: Добрый вечеръ, фрейлейнъ Елена!
- A почему онъ скажетъ: фрейлейнъ Елена?
- Потому что онъ очень вѣжливый человѣкъ и къ дѣтямъ онъ не снисходитъ изъ любезности, a серьезно смотритъ на нихъ снизу вверхъ.
Елена думала:
- Вѣрно, ужинъ будетъ получше, оттого что поэтъ придетъ въ гости... Можетъ быть, икра будетъ. Въ тотъ разъ тоже была икра, когда знаменитый художникъ нриходилъ. A на послѣднее - мороженое, ананасно-земляничное...
Но художникъ тогда заговорилъ съ ней афектированно-смущенно:
- Какую изъ куколъ ты болыпе всѣхъ любишь?
И ее задѣлъ и этоть вопросъ и тонъ, въ которомъ чувствовался дѣланный, неискренній интересъ.
Поэтъ пришелъ въ восемь часовъ вечера.
Онъ былъ лысъ и видъ y него былъ очень удрученный.
И дѣйствительно сказалъ: «Фрейлейнъ Елена» и «Вы».
Елена сидѣла съ англійской книжкои въ нишѣ. Зa разговоромъ онъ порекомендовалъ ей прочесть нѣкоторыя книги изъ «Розовой библіотеки» о «мадамъ де-Сегюръ, урожденной Ростопчиной». Оказалось, что она уже съ нѣкоторыми изъ нихъ была знакома, особенно «Les vacances» и «Les malheurs de Sophie».
Когда онъ ушелъ, Елену спросили:
- Ну, какъ понравился тебѣ поэтъ?
_ Съ нимъ легче говорится, чѣмъ со всѣми остальными. Онъ понимаетъ все гораздо быстрѣе, - отвѣтила дѣвочка съ каштановыми кудрями.
- Глупенькая... - отвѣтили ей полушутя.
Всегда такъ говорятъ, полусмущенно, - «глупенькая», - когда чувствуютъ, что она, въ сущности, умнѣе.
Как я уже говорил, автор большой поклонник женщин и женской красоты. В его прозе звучит неподдельное восхищение женщинами всех возрастов (или не всех - все же женщина должна быть красивой, пусть потенциально, как девочка, но не в прошлом, как старуха).
В википедии в статье, посвященной автору, есть некоторые фотографии его знакомых девочек - вот одна из них (возможно, героиня рассказа выше).
Альтенберг не просто восхищается женской красотой, он возводит ее в эстетический принцип:
ПРЕКРАСНАЯ НАГОТА.
Словно новая эра эстетической свободы торжественно открывалась на нашихъ глазахъ!
Залъ биткомъ набитый приглашенными и художниками, скульпторами, поэтами, архитекторами литераторами, артистами, первоклассными пѣвцами женщинами и дѣвушками, - а на сценѣ въ яркомъ блескѣ молодой красоты, совершенно нагiя и позололоченныя, три золотыя дѣвушки въ благородныхъ позахъ, выступающія словно отлитая изъ бронзы скульптурная группа.
Нет болѣе совершеннаго женскаго тѣла - абсолютно! - чѣм y той, которая изображала «Вакханку» и "За водой" и всѣ мы были охвачены однимъ глубокимъ восторгомъ передъ зтимъ живнмъ произведенiемѣ искусства Творца.
Она стояла во всей своей благородной наготѣ, показываясь безъ смущенія всей торжественно настроенной толпѣ. И когда она въ концѣ удалилась съ глубокимъ поклономъ, мы почувствовали, что всѣмъ намъ слѣдовало бы склониться передъ ней, передъ первой, дѣйствительно безупречной женщиной,
публично показавшейся въ наше время въ видѣ высокаго произведенiя искусства.
Я сказалъ бы даже с нѣкоторымъ паѳосомъ, что лучъ свѣта этого золотого сiянiя прорѣзалъ тьму нашего мiра и спугнулъ его предразсудки, какъ стаю летучихъ мышей. О этотъ болѣзненный страхъ передъ прекрасной наготой, эта «раздражительная слабость» нашего мiра! А нуженъ и понятенъ страхъ только передъ однимъ - передъ безобразной наготой.
Я давно замѣтилъ, что красивые люди меньше подвержены чувству стыдливости, чѣмъ некрасивые. Они чувствуютъ что никого не оскорбятъ своей наготой и безсознательно настроены согласно съ деальными планами природы. Некрасивые же робко прячутся, какъ бы скорбя о своемъ несовершенствѣ.
Я писалъ однажды: «Изящно сформировянная женская рука стремится воспользоваться всякимъ случаемъ показаться на свѣтъ Божій изъ своего футляра, называемаго перчаткой; неизящная же рука охотно прячется за своей оболочкой и увѣряетъ, что въ такомъ-то и такомъ-то случаѣ или мѣстѣ «непринято» снимать перчатки».
Эти три «золотыя дѣвы» показывавшіяся въ «Орфеумѣ», - не сенсаціонное зрѣлище, a серьезный актъ художественнаго воспитанія коснѣющаго въ предразсудкахъ общества въ духѣ уваженія къ тѣлесному совершенству. Многія женщины, взволнованныя и тронутыя видомъ этой божественной красоты, постараются усовершенствовать свое тѣло гигіеническимъ уходомъ и упражненіями и тщательно оберегать его, если оно приближается къ этому идеальному образцу. Многія матери, оглянувшись на себя, станутъ посвящать отнынѣ больше заботъ тѣлу своихъ маленькихъ дочерей, чѣмъ ихъ платьямъ и шляпкамъ.
Быть можетъ, мы будемъ благословлять васъ за урокъ, прекрасныя «золотыя дѣвы»!
Альтенберг австриец, вЕнец и современник Шиле и Климта - он также впитал декаданс, пусть даже в более восторженном и облагороженном виде. Однако же - декаданс.
Вот фотография из коллекции Альтенберга, по его мнению, это идеально красивые ноги:
Модели тринадцать лет. Если заглянуть в википедическую статью об Альтенберге, там в медиафайлах найдутся и совсем не безобидные по нынешним временам снимки, я даже не решился их сюда выкладывать. На современные деньги Альтенберга бы однозначно признали педофилом.
Можно было бы обсудить степень педофиличности Альтенберга - желал ли он заняться сексом с этими девочками или просто восхищался их красотой (известные его романы были все же со вполне зрелыми женщинами, некоторые были признанными красавицами). Я склонен считать, что это было чистое эстетическое восхищение, пусть мне и не понятное (мой идеальный возраст женщины это тридцать плюс/минус) - сам тон его прозы говорит за это.
Отъ святого, чистаго тѣла ожидаю я возрожденія, a не отъ святой, чистой души! Это стародавняя истина? Тѣмъ изумительнѣе и трагичнѣе для человѣчества, что ей нужно такъ долго бороться, чтобы пробиться!
Книги Альтенберга не издавались с 1920-х годов, и только в 1999 в сборнике "От города W. до города D." напечатаны его "Венские этюды" в пару к "Дублинцам" Джойса.
Говорят, переводы Альтенберга сто лет назад повлияли на русский литературный процесс - в частности, его влияние видят в прозе Леонида Добычина. Другие имена мне вообще не знакомы - похоже, это влияние было очень по касательной. Все-таки импрессионизм в литературе это очень экзотический стиль.